Аришка, смирившись, уже приготовилась выслушать папины ценные замечания… как на него вдруг неожиданно напал – смех! Словно кто-то принялся его безостановочно щекотать!
– Ой, ха- ха, не могу, ой, хо- хо…
– Дорогой, ты в порядке? – забеспокоилась мама.
– В по- о- о- лном! – по лицу папы от смеха уже текли слезы. – В полнейшем! Ха- ха- ха – тринадцать! Ой- хо- хо, сейчас умру – ха- ха- ха!
Так вот, – сделал он над собой усилие. – Все дело в том, дорогие мои…
Но и на этот раз «дорогим» не дано было услышать ценной папиной аргументированной речи, хоть Аришка даже убрала с головы подушку.
– Дело в том, что сочетание нескольких чертовых дюжин дает, дает… – почти добрался он до конца фразы…
На этот раз на него напал – чих! Папа сегодня был просто подвержен нападенью.
– А- а- апч – хи! – сказал он, почти не удивившись. – Простая логика подсказывает, что сочетание нескольких чертовых дюжин… – голос его снова мучительно напрягся. – А-а… – пчхи…
– Послушай, дорогой, ты либо чихай, либо говори! – не выдержала мама.
– Не могу, апчхи, это сильнее меня, апчхи, теперь минимум шестьдесят пять раз, апчхи!
– Почему это именно шестьдесят пять?
– Потому, апчхи, что делится на тринадцать! Так вот, сочетание нескольких чертовых дюжин не может пройти, апчхи, бесследно! Энергия этих чисел имеет определенную, апчхи, силу, и когда эти силы соединяются, апчхи…
– Но ты же, кажется, не веришь ни в какую чертовщину?
– Не верю, апчхи! – убедительно чихнул папа. – Верю только в силу, апчхи, логического разума, апчхи!
– Как же тогда с точки зрения логического разума ты объясняешь свое чиханье?
– Очень просто, апчхи, дорогая! Сами же сказали, что здесь сквозняки! Вот тебе и… апчхи!
– И тебе апчхи! Вот только интересно: обязательно надо чихать шестьдесят пять раз? Может, хватит и двадцати шести? Тоже делится на тринадцать!
– Не могу, апчхи! Это у меня с детства, апчхи, дорогая! Как начну, апчхи, – так минимум шестьдесят пять раз, апчхи!
– Ну и чихай тогда себе в одиночку! – и мама сердито отвернулась к стенке.
– В одиночку, апчхи, неинтересно! Я люблю, апчхи, чихать в коллективе, апчхи!
Но, увы, папины чихи остались без внимания.
Глава седьмая
В которой появляются двое таинственных незнакомцев
Наверное, расположение звезд над Аришкиной головой было таково, что сон в эту ночь ей оказался абсолютно противопоказан. Она не понимала и сама: спит или нет, измяв подушку, не умея окончательно проснуться, но так и не сумев как следует заснуть.
Устав сопротивляться – открыла глаза. Что-то снова было не так. Она прислушалась: откуда-то доносились звуки. Нет, на чихи они уже явно не походили, скорее – на храп.
Значит, папа уже перестал чихать, и это значит – он спит, и это значит…
«Чтобы меня можно было разбудить каким-то храпом»?
Перевернувшись на другой бок, она снова попыталась закрыть глаза.
Но эти звуки… Они раздавались где-то совсем рядом, кажется – прямо из-за стенки. «Нет, это не храп…»
Аришка придвинулась, почти вдавившись в стенку ухом…
Точно! Оттуда! Звуки поражали своей неразберихой. Словно кого-то пытают, мучают, и этот невидимый «кто-то» кричит, умоляя о пощаде:
– Ой, не надо, не могу больше… Ай- я- яй!
Голос был высокой тональности, непонятно кому принадлежащий: мужчине или женщине, так кричать могли оба.
Звуки напоминали те, что они уже слышали с мамой, только громче, ясней, отчетливей…
«Не может быть! Такое – в поезде? В купейном вагоне?»
Мурашки невольно поползли по спине.
«Но что делать? Разбудить родителей? Брата? Или спуститься вызвать проводника»?
При слове «проводник» – перед Аришкой выплыло лицо зубастихи.
«Нет, лучше не надо».
И все же она решила действовать и уже собралась даже спрыгнуть со своей верхней полки, как в этот момент… Она даже не успела удивиться: двери купе поползли в сторону и пять черных жирных выползков обхватили дверной косяк.
«Что это?»
Немного поплясав, выползки двинулись дальше, и вдруг соединились в одного: толстого, жирного, уже скорее напоминающего целого удава.
«Да это же… Рука! Ну да, обыкновенная человеческая рука в пять пальцев, только в черной перчатке!»– как будто наличие чужой руки в купе могло успокоить.
А таинственная рука и не думала убираться, наоборот – все больше подтягивала дверь на себя, уже почти полностью овладев ею.
И вдруг – над черной рукой появилась… Шишка!
Шишка в отличии от руки – имела более светлый оттенок. Почти без промедления ей даже удалось понять:
«Да это же – нос! Обыкновенный человеческий нос»!
Нос, действительно, был бы обыкновенным, если бы не был таким любопытным. Он принялся вращаться в разные стороны, словно что-то здесь вынюхивая. Вот проявились и другие части лица: нависающие брови, маленькие, довольно шустрые глазки, шапка темных волос.
Поезд как раз проезжал мимо какой-то станции – ей удалось кое что разглядеть. Хоть одеяло она и успела натянуть на голову, но оставалась маленькая щель, через которую наблюдала за происходящим.
«Кто это? На пассажира, перепутавшего купе, непохож… Тот не стал бы одевать черных перчаток и открыл бы дверь сразу.»
Но и это было еще не все: вслед за первой головой появилась вторая. Вторая голова!
Нависнув над первой, она с интересом принялась покручивать зрачками.
Вот здесь-то уж можно было испугаться не на шутку: неизвестных в купе оказывалось двое!
Да, Аришка и испугалась и, наверное, испугалась бы еще больше, но тут как раз что-то насмешило ее. На минуту показалось: она в кукольном театре, а головы, выглядывающие из-за дверей, – головы актеров, выглядывающих из-за ширмы.
Мысленно она окрестила первого: «брюнет- коротышка». По сравнению со вторым, которого она назвала «блондин», этот был ниже ростом. Еще она успела заметить: у блондина на шее вместо обычного галстука – пропеллером торчал бант.
«Галстук-бабочка!» – догадалась она.
Вот уж бантик-то этот никак не вязался с ситуацией возникшей опасности.
– Ну, что? – шепотом спросила вторая голова первую.
– Не пойму, – ответила первая. – Темно как в преисподней.
– В преисподней могут водиться черти.
Аришка понимала: она должна что-то сделать, иначе эти двое всех здесь просто перебудят!
Но – что сделать? На самом деле она была не такая уж храбрая девочка, и если бы не это сравнение с театром кукол…
– Эй! Что вы тут делаете? – вдруг крикнула она неожиданно даже для самой себя. Показалось – крикнула громко, хотя голос почти сорвался на писк.
Но – двое! Только что говорившие про чертей и преисподнюю! Что сделалось с ними!
Головы вдруг завращались, задергались, не понимая – откуда доносится голос.
– Я вас спрашиваю: что вы тут делаете, а? – и Аришка высунула голову из-под одеяла!
Тут они и увидели ее.
– Миль пардон мадам, то есть миль пардон мадемуазель… – залепетали, перебивая друг друга, голоса. – Мы извиняемся. Просто обшиблись номером, просим прощения! – в голосах вдруг даже появился неожиданный иностранный акцент.
Продолжая расшаркиваться, они принялись исчезать. Сначала – светлая голова с длинными волосами, потом темная с короткими.
Дольше всех исчезал шишкообразный нос, последней – черная рука, уводящая своих выползков.
А рядом с Аришкой, ничего не подозревающая, продолжала мирно посапывать семья: жизнеутверждающе похрапывал папа, просматривал счастливые сериалы Рома, и даже мама, с ее тонкой психикой, на этот раз – ну ничегошеньки-то не услышала!
«Прямо приходи и бери всех голыми руками!»
Но зачем приходили эти двое? И какие странные были у них лица, и какие странные голоса…
«Голоса? Как же я могла забыть о них!»
Она припала ухом к стенке…
Там было тихо.
Не просто тихо – оглушающее тихо.
Глава восьмая, короткая
Спай-с-дог или «легкомыслие по-космически»
Аришка решила не спать: в купе запросто могла вернуться покинувшая его парочка. «Зачем они приходили? Что им здесь было нужно? Перепутали купе или…»
Но в любом случае надо сохранять бдительность.
Не спать! Не спать – не спать!
Но попробуй «не спать», когда спать так хочется! И все равно – она будет не спать, даже если спать будут все вокруг (а все только это и делали), даже если спать будет хотеться очень, даже если она вообще уснет…
Стоп! Вот этого-то как раз и нельзя!
И, поудобней устроившись, она принялась во всю «не спать».
Она будет не спать, даже если глаза слипнутся, даже если ей начнут на яву грезиться сны, даже если… Завтра она, конечно, никому ничего не скажет. Зачем? А сегодня, ценой собственной бессонницы, будет охранять сон: мамы, папы и даже вредного брата Ромы, пусть, даже его! Главное – не спать, не спать, не спать…
В какой-то момент «не спать»– она сказала себе уже с закрытыми глазами. А когда их раскрыла – ужаснулась:
