мгновение ты перестаешь отличать себя от окружающего мира. Ты больше не знаешь, к чему ты идешь или как назовешь это. Когда возникают такие чувства, для них уже нет слов. Поддайся этим чувствам, они говорят сами за себя. Они говорят тебе, что ты жив. Без них ты всё равно что мебель. Холодная, жесткая, она ждет прикосновения человека. Я не жду. Я сделаю всё, что ты хочешь, и ты можешь делать со мной всё, что тебе угодно. Я не выдам твой секрет. Я никому не расскажу, как ты снова и снова приходишь ко мне, чтобы ошалеть от натиска моей чувственности. Я никому не расскажу, как ты меняешься. Как ты худеешь и изнуряешь себя. Как становишься опасным хищником, полным волчьего коварства. Ты следуешь своему чутью. Вынюхиваешь следы. Ты не в силах сдерживаться. Чувства захватывают тебя, меняясь так стремительно, что ты не можешь их обуздать. Ты думаешь, что твои чувства – это и есть ты. Потом ты перестаешь думать. Ты уже изменился. Теперь ты такой же, как и я. Твое имя – Родриго Кортес. Ты не принимал ванну и не брился уже три, или нет, четыре дня… ты потерял счет дням. Ты снова подливаешь коньяк в свой бокал. Ты говоришь сам с собой, потому что никто не станет слушать эту ерунду.
Всю жизнь ты прожил так, чтобы держаться подальше от всякой ерунды. Делал всё, что в твоих силах, чтобы пространство оставалось чистым, не загрязненным. Злые силы так и норовят просочиться во все щели, чтобы отравить твою жизнь. Ты стал похож на домохозяйку или на горничную. Вытираешь пыль, подметаешь пол, раскладываешь вещи по местам. Ты – как работяга на стройке. Всё время с молотком: ты либо строишь, либо чинишь. Образ жизни – вот твоя работа. За это тебе не заплатят. Вот в чем твоя проблема. Ты должен ее решить. Разобраться в том, как заработать денег. Как выжить. Если ты сможешь выжить, то сможешь делать то, что ты делаешь, то есть жить. Звучит прекрасно. Конечно, если ты не музыкант (например, пианист) – ведь все знают, что это значит. Ни на что не годен. Вот что значит быть музыкантом; ты слышал это всю жизнь, и теперь ты начинаешь в это верить. Именно так ты себя и ощущаешь. Ты на самом дне, снова начинаешь всё сначала. В двадцать восемь лет ты ни на что не годен. Ты чувствуешь себя дерьмом.
Как и многие другие, которые хотели, чтобы в их жизни были достоинство и смысл.
Они думали, что им будет легко достичь желаемого.
Теперь они понимают, что будет не просто трудно, а невозможно.
Ему понадобилось восемь лет, чтобы прийти к этому осознанию. Чтобы прийти в эту непроглядную тьму январской ночи, которая всё растягивается, густеет, уплотняется. Обретает осязаемую сущность. Плотная тяжелая тьма постепенно надвигается на эти годы, окутывая один за другим, и в конечном счете она поглотит их все: 1976, 1975, 1974, 1973, 1972, 1971, 1970, 1969-й. Теперь эти годы – одна сплошная черная дыра. Они – пустота, чья суть лишь в том, чтобы отделить одно от другого; промежуток между двумя точками – исходной и конечной.
Между Кливлендом и Нью-Йорком. Восемь лет назад тебе понадобилась куда более простая восьмерка, чтобы покинуть окраины и перебраться в город. Всего восемь легких часов, чтобы оставить прежнюю жизнь и окунуться в новую. В ту, которой ты хочешь.
Ты хочешь чего угодно, кроме унылой бессодержательной реальности, в которой тебе приходилось взрослеть. Хочешь жизни, отличной от жизни людей в соседнем доме, и в доме рядом с ним, и в домах дальше на ближайших пустынных улицах, что тянутся одна за другой. Это периферия. Здесь мрачно и серо. Только призраки живут в этих местах. Люди, что покрылись пылью и постепенно сливаются с окружающим летальным пейзажем. Здесь на каждой улице, в каждом доме, магазине и школе – шум пустоты, как в телевизоре с неработающей антенной. Протяни руку – и всё растает, как мираж.
Но ты всё равно протягиваешь руку. Даже когда ты был ребенком и не знал, что делаешь, внутри тебя что-то пробивалось вперед.
Пробивайся, чтобы не зачахнуть и не умереть среди уныния и пустоты.
Пробивайся, чтобы не стать похожим на людей-призраков.
Пробивайся к любви и вниманию, а если это не сработает, пробивайся вперед, чтобы стать кем-то особенным, кем-то уважаемым.
И это далеко не всё.
Раз уж ты начал, придется пробиваться и дальше. Это необратимо, пути назад нет. Раз уж ты достаточно взрослый, чтобы осознать совершенную пустоту нереальности, с которой ты сталкиваешься в своем трущобурге, то выбора у тебя нет. Нужно сбежать. Туда, где всё реально.
Пробивайся к внутренней реальности: к тому, о чем ты думаешь, во что ты веришь. К своей музыке.
Пробивайся к реальности, которая вне привычного окружения.
Нью-Йорк. Это единственный город на земле, достаточно большой, меняющийся достаточно быстро и достаточно реальный, чтобы утолить твою жажду. Этот город вибрирует таким количеством живой энергии, что ты не можешь устоять. Ты знаешь, что поедешь туда. Там будут постоянно происходить события, там разная еда, повсюду разнообразие запахов и оттенков. Невообразимая смесь различных вещей и людей. Там интересные люди, ты познакомишься с ними, пообщаешься. Другие музыканты и художники, может быть даже ученый или какой-нибудь человек, который только и занят тем, что целыми днями сидит и размышляет. Они думают так же, как ты, или по-другому – это неважно, главное, что рядом будут люди, которые умеют думать и чувствовать. Их волнуют реальные вещи. Реальные вещи тверды, у них четкие очертания, они не тают от прикосновения. Пока у вещей есть четкие очертания, с тобой всё будет в порядке. Ты будешь подпитываться чистой энергией, которая проходит сквозь город, а с помощью музыки ты вольешься в этот поток жизненной силы, станешь его частью. Приложив силу и имея цель, ты попадешь куда-то и станешь кем-то и
Полицейские сирены выли вдали, как духи-плакальщицы, предвещающие гибель, порой они становились тише, но никогда не смолкали. Двадцать четыре часа в сутки кто-то убегает от погони, а кто-то гонится. Там, в ночи, от тысячи преступлений умирали люди, покалеченные, изрезанные осколками стекла, размозжив себе череп от удара о руль или попав под колеса грузовика. Людей били, грабили, душили, насиловали и убивали. Люди голодали, болели, мучились скукой, отчаянием одиночеством чувством вины или страха, злые, жестокие, сотрясаемые рыданиями. Нью-Йорк. Город как город, не хуже других. Город богатый, полный энергии и амбиций, город потерянный, банальный и пустой.
Всё зависит от места под солнцем и личных показателей. У меня их не было. Мне было плевать на это.
Я выпил еще немного
