Монтер возмутился:
- Зато вы получаете его совершенно бесплатно!
- Да не об этом речь. Я не просил ставить мне новый звонок, мой работает вполне исправно.
- Не будет звонка, не будет и розетки, - отрезал монтер.
Ян затаил дыхание. Со своего места он не мог видеть отца, но чувствовал, что он вне себя от ярости.
- Почему же?
- А потому, - сказал монтер. - Правило такое.
В комнате стало совсем тихо. Что-то будет? "Почему? А потому". Нет, такого отец не потерпит. Ни от кого. Будто грозовая туча нависла на домом.
- Ну, вот что, уважаемый, - сказал отец. - Я заказывал дополнительную розетку, чтобы поставить ее возле моей кровати. Я не заказывал никаких звонков. А эта штука, что у тебя в руках, годится разве что для казармы. Это не звонок, это набат. И будь он трижды бесплатный, я не намерен терпеть его в моем доме. Этак завтра, если я попрошу переменить мне номер, кому-нибудь из твоего начальства взбредет в голову поставить здесь сирену. Этот звонок мне не нужен!
- Тогда я пошел, - сказал монтер.
В дверях показалась мать. Она, конечно, слышала весь разговор.
- Добрый день, - приветливо поздоровалась она. - Вы пришли поставить розетку? Очень хорошо. А то я часто не слышу телефона, когда вожусь на кухне.
- Ты хочешь, чтобы здесь установили этот чудовищный механизм?
- А он дорогой?
- Он бесплатный, хозяйка, - сказал монтер. - А ваш муж не хочет его ставить.
- Может, у вас есть звоночек поменьше? Ну, вроде велосипедного.
- Нету, хозяйка, - с сожалением ответил монтер. - Они все стандартные.
- Интересно, кто их выпускает? - сказал отец.
- Не я, - сказал монтер.
Тем временем мать осмотрела все кругом, подыскивая местечко, где злополучный звонок не так бросался бы в глаза.
- А нельзя поместить его за занавеской?
- Пожалуйста, - сказал монтер. - А еще я могу так сделать, что он не будет звонить, и у вас с ним вообще никаких хлопот не будет. Или сами засуньте под язычок бумажку, и все дела.
Прежде чем заговорить, отец с шумом втянул в себя воздух.
- Итак, звонок должен быть установлен, но работать ему не обязательно. Ты продырявишь мне стены, а потом постараешься сделать так, чтобы звонок не звонил. Ну уж нет! Здесь не сумасшедший дом.
- Для чего же все-таки нужен этот звонок? - с интересом спросила мать.
- А вот смотрите: если я поставлю вам розетку, вы, значит, можете взять аппарат и унести его наверх и при этом можете забыть, что надо воткнуть вилку, ясно? (Матери было ясно.) Ну вот, кто-нибудь станет вам звонить, а вы не услышите...
- Эту опасность я не предусмотрел, - иронически усмехнулся отец.
- Не в том дело. Если вам звонят и не соединяется, то начинают звонить на Центральную и спрашивать, работает ли у вас телефон, и нам приходится идти проверять, понимаете?
- Нет, - сказал отец, - ничего не понимаю.
- У нас и без того забот хватает, зачем нам еще осложнения из-за халатности абонентов! - гордо сказал монтер.
- А со звонком, значит, все будет в порядке?
- Ну конечно. Звонок же звонит. Воткнули вы вилку или не воткнули, он все равно звонит.
- А если сунуть под язычок бумажку?
- Все равно он звонит, только вы не слышите. Но на Центральной знают, что телефон у вас в порядке, и нас не пошлют чинить исправный аппарат.
- Вот теперь понятно, - сказал отец. - Хотя он все-таки слишком громоздкий. Почему же ты сразу не объяснил?
- Каждый раз все объяснять - работать некогда будет. - И монтер принялся за дело.
Отец ретировался во двор, мать ушла на кухню, а братья окружили монтера, который начал сверлить в стене отверстие.
- Ну и звоночище! - восхитился Марк.
- Вас только не хватало! Куда ни придешь, все ругаются. Я, что ли, их выдумал!
- Папа сегодня не в духе, - сказал Ян. - Вы не обращайте внимания.
- Воображала! - пискнул Марк.
- У вас небось экзамены? - спросил монтер.
- В этом роде, - сказал Боб.
- Я тоже всегда нервничаю, когда у моих ребят экзамены. Подай-ка мне молоток.
- Это ваши ребята должны нервничать, - сказал Марк. - Хорошо бы, иногда устраивали экзамены родителям и учителям, а то как-то несправедливо, что мы сидим взаперти, когда на улице солнце и ветер как раз такой, как надо. Прокатиться бы сейчас под парусом!
- А у вас есть лодка?
Боб показал два больших пальца.
- У нас лодка во! Самая лучшая в Лилло. Называется "Бернар".
Марк гордо прохаживался по комнате, постукивая себя в грудь кулаком, как Тарзан в кино, а Боб, захлебываясь, рассказывал историю "Бернара". Как они хотели сначала купить деревянную спасательную шлюпку, потом железную; спасибо, "кладбищенский" сторож посоветовал им подождать, пока прибудет старый пассажирский пароход "Альтамаре". Они послушались и правильно сделали, потому что "Бернар" стоял на палубе "Альтамаре", будто специально для них приготовленный. Как потом они с помощью сторожа оснастили лодку и покрасили, как за три дня научились управляться с парусами...
- Выходит, сторож за вас вкалывал, - сказал монтер.
Боб и Марк возмутились. Конечно, без помощи старика им не удалось бы так быстро и хорошо оборудовать "Бернар", но они все же ухлопали на ремонт чуть не половину летних каникул. Марк поклялся, что работал как вол.
- Видите, какая грудная клетка? - похвастался он. - Это от парусного спорта.
- Ты лучше посмотри, какая грудная клетка у мастера, хвастун, - сказал Боб.
Тут послышался стук в окно. Это отец. Братьев будто ветром сдуло. Казалось, они так и сидели, не разгибаясь, за своими книжками и тетрадками. Монтер улыбнулся, собрал инструменты и пошел наверх...
В тот же самый вечер чудовищный звонок зазвонил в первый раз. От его звона задребезжали стекла, а Боб уверял, что даже занавески заколыхались.
Отец снял трубку:
- Я слушаю.
- Господин Петерс, с вами говорит комиссар полиции.
Отец прищурился, осмотрел своих трех отпрысков, которые именно сейчас вдруг с головой ушли в занятия, выдохнул дым от сигареты и сказал:
- Добрый вечер, господин комиссар. Чем могу быть полезен?
Прикрыв рукой трубку, он шепотом спросил, кто из них разбил окно, нарушил правила уличного движения, поскандалил или подрался. Все трое отчаянно замотали головой. В этот момент комиссар ответил:
- Меня, собственно, интересуют ваши мальчики и их лодка. Вы не разрешите мне заглянуть к вам? - Голос его звучал очень серьезно.
- Мальчики и их лодка?
- Именно, господин Петерс.
- Н-ну хорошо... Когда бы вы хотели зайти?
- Да лучше прямо сейчас... Благодарю вас.
Отец положил трубку. Все ждали, что он скажет. Мать встревоженно переводила взгляд с одного на другого. Комиссара интересуют мальчики и их лодка! Что бы это значило? А отец молчал. Потому что ему пока нечего было сказать. Он аккуратно сложил газету и похлопал мать по плечу: ничего, мол, обойдется.
Мальчики понимали, что им следует немедленно удалиться, но Марк продолжал бубнить - немножко громче, чем нужно, - новые слова. Боб хватался то за Шекспира, то за Диккенса, а Ян изо всех сил старался одолеть параграф сферической тригонометрии.
- Идите, мальчики, - сказала мать. - Один на кухню, двое наверх. Еще неделя, и вы будете свободны.
Они нехотя поплелись прочь. Боб оставил на уголке стола тетрадку, чтобы иметь повод заглянуть в гостиную, когда здесь будет комиссар. Но отец указал ему на тетрадь, затем выразительно посмотрел на дверь.
Мальчики слышали, как возле дома остановилась машина. Вот хлопнула дверца, заскрипели шаги по песчаной дорожке. Напряжение росло с каждой минутой.
- Хорошая погода сегодня, - сказал комиссар, входя в гостиную.
- Прекрасная. Как насчет коньяка? - Отец знал, что за рюмкой разговор идет легче.
- Нет, спасибо. Я за рулем.
- Тогда чашку кофе. Это быстро. - Он вышел в коридор и крикнул матери: - Завари-ка нам кофейку!
- По-моему, мальчики заинтригованы вашим звонком, господин комиссар. Честно говоря, вид у всех троих был довольно виноватый.
- Обычное дело. Стоит показаться полицейскому, как у всех мальчишек делается виноватый вид.
- Так чем я могу вам служить?
- Видите ли, мне неловко даже просить вас об этом, но я нахожусь в затруднительном положении, крайне затруднительном. Я знаю вас и ваших детей, они храбрые мальчики и, наверное, отличные мореходы, а то, что я хочу им предложить, не так уж увлекательно. Имейте в виду, я не буду к вам в претензии, если вы не согласитесь... Но в любом случае я рассчитываю, что этот разговор останется между нами.
Отец аккуратно отрезал кончик сигары, чиркнул спичкой и долго и старательно раскуривал. Комиссар с интересом наблюдал за этой церемонией, прекрасно понимая, что его друг Петерс просто старается выиграть время.
- У них экзамены в самом разгаре, - сказал отец.
- Время терпит.
Отец положил в пепельницу обгорелую спичку, с удовлетворением осмотрел кончик сигары, который стал теперь серебристо-серым, и сказал:
- Они еще слишком молоды, чтобы помогать полиции и подвергать свою жизнь опасности.
