– Стало быть, тебе известны все новости?
– Я ходила к крестной матушке вчера, когда вы были на охоте, и видела, что слуга чистил красный мундир. Я спросила, мне сказали, что это мундир друга месье Анри.
– Вы сегодня охотились вместе с ним? – спросил дровосек.
– Мы разошлись в лесу час тому назад, но сойтись назначено было здесь. Он видел твою хижину утром, проходя мимо, и сумеет найти дорогу.
– Вы не встречали утром жандармов, месье Анри?
– Нет. Разве бригада из Куланжа здесь?
– Вот уже три дня, как они ищут поджигателей, но и до сих пор не нашли никого.
– Ты веришь, что есть поджигатели, Жакомэ?
– Как же! Когда видишь пламя и дым, надо же верить пожару. Френгальская ферма сгорела на той неделе.
– Верно, по неосторожности.
– А скирды папаши Жакье разве не сгорели вчера?
– Какой-нибудь пастух нечаянно обронил огонек, греясь…
Угольщик покачал головой.
– Вот уже три месяца беспрестанно пожары, – сказал он, – скирды, фермы, леса – все горит. Их целая шайка!
– Ты думаешь?
– Послушайте, месье Анри, я похож на разбойника, потому что, как дровосек и угольщик, я беден, живу в лесу, и кроме вас – так как вы меня знаете, – никому я большого доверия не внушаю. А если бы захотели довериться мне… Впрочем, довольно.
Угольщик замолчал, как человек, который боится, что сказал слишком много.
В эту минуту постучались в дверь. Мьетта пошла отворить. Вошел другой охотник, тот самый, с которым граф Анри разошелся в лесу.
Ему могло быть лет тридцать. Он был высок, смугл, с черными глазами, с густыми усами. Его мужественная и несколько дикая красота составляла контраст с голубыми глазами и с белокурыми волосами его товарища.
Граф Анри был среднего роста и скрывал под деликатной наружностью неутомимую энергию, силу, развитую телесными упражнениями, и львиное мужество, не мешавшее ему улыбаться, как молодой девушке.
– Я имею известие о твоем волке, Анри, – сказал вошедший, садясь у огня.
– Ты его застрелил?
– Нет, но он мертв, соседний фермер унес его.
Граф Анри нахмурил брови.
– Ты знаешь, кто этот фермер?
– Женщина, подбиравшая сухие ветви, видела, как он взвалил волка на свою телегу; она сказала мне, что его зовут Брюле.
При этом имени дровосек Жакомэ сделал движение.
– Это фермер гражданина Солероля, – сказал граф, – я знаю Брюле, это хороший человек, он без труда отдаст моего волка.
– Ваше сиятельство, кажется, очень доверяет Брюле? – спросил Жакомэ.
– Он хороший человек, это говорят все.
– Это-то правда…
Жакомэ засмеялся тихим и нервным смехом.
– Я знаю кое-что… – сказал он. – Впрочем, довольно!
Пока дровосек говорил, офицер внимательно на него смотрел.
– Знаешь ли, мой бедный Жакомэ, – сказал граф, – что ты чрезвычайно таинственен сегодня?
– Но, граф…
– Ты говоришь о поджигателях, ты уверяешь, что Брюле – нечестный человек…
– Я никогда этого не говорил.
– Но ты веришь, что поджигатели существуют?
– Верю.
Граф Анри пожал плечами.
– Ты находишься в странном краю, любезный Виктор, – обратился он к офицеру. – Здесь все чего-то боятся. Лишь только пожар случается на ферме, по неосторожности сожгут две-три скирды хлеба и тотчас же воображают, что это дело рук каких-то поджигателей.
Офицер промолчал.
– Что ты об этом думаешь? – настаивал граф.
– Я думаю, – отвечал офицер, – что ты отличаешься редким оптимизмом или глубоким неведением.
– Что такое?
– Неужели ты не знаешь, мой милый, что весь департамент в огне?
– Право, не знаю. Я не читаю газет и провожу все время на охоте.
Офицер опять замолчал. Жакомэ гладил свою бороду с видом человека, который с нетерпением желает, чтобы его расспросили. Хорошенькая Мьетта сделалась печальна и задумчива. Граф продолжал:
– Положим, что есть поджигатели, но до сих пор они, верно, хорошо расположены ко мне, потому что ничего не сожгли у меня.
– Ни за что нельзя ручаться, месье Анри, может, и случится…
– Ба! Революция сделала меня таким бедняком, что теперь почти нечего у меня сжечь. Если поджигатели и существуют, то ведь они жгут не для одного же удовольствия…
– Уж конечно, – сказал Жакомэ.
– Они жгут, чтобы грабить, а если и отнимут у моей сестры и у меня несколько серебряных приборов и луидоров…
– Френгальский фермер был небогат, и все-таки его ферму сожгли, – заметил Жакомэ.
– Ты знаешь кратчайшую дорогу на ферму Брюле? – спросил граф Анри.
– Знаю.
– Проводи нас туда, я хочу взять моего волка.
– Да ведь туда целое лье по лесу, а теперь холодно.
– Мы будем дуть в пальцы.
– Притом это отдалит вас от дома на два лье по крайней мере.
– Брюле даст нам лошадей.
– Как это странно! – пробормотал Жакомэ. – Вы очень любите Брюле, месье Анри. Впрочем, это не мое дело.
Офицер во второй раз взглянул на дровосека.
– Надень же твой теплый камзол, Жакомэ, – сказал граф Анри, – и показывай нам дорогу. Прощай, малютка.
Молодой человек охватил обеими руками хорошенькую головку Мьетты и поцеловал ее. Жакомэ накинул на плечи камзол из козьей кожи, снял со стены ружье, отворил дверь хижины и вышел первый, офицер за ним.
– Прощайте, крестный, – сказала девочка, обвив руками шею молодого человека, и вдруг шепнула: – Останьтесь на минуту, я хочу говорить с вами.
– Что ты можешь мне сказать? – спросил граф Анри с удивлением.
Мьетта подождала, пока Жакомэ и офицер отошли шагов на двадцать.
– Месье Анри, – сказала она, – я вас люблю, как отца, и не хотела бы, чтобы с вами случилось несчастье.
– Что же может случиться со мною?
– Батюшка говорит, что вы напрасно ходите в Солэй.
Анри вздрогнул.
– Начальник бригады вас подстерегает. С вами, наверно, случится несчастье, месье Анри.
– Молчи! – сказал молодой человек.
Он в последний раз поцеловал Мьетту и догнал своих спутников, но офицер успел обменяться несколькими словами с Жакомэ. Когда граф Анри подошел к ним, Жакомэ опять сделался нем. Собаки шли, опустив головы. Настала ночь, и граф Анри связал их вместе из опасения, чтобы им не взбрела фантазия убежать в лес. Жакомэ шел впереди и свистел охотничью арию. Самая прямая дорога на ферму Брюле, находившуюся по другую сторону леса, по направлению к Фонтенэ, была большой извилистой линей, называвшаяся Лисьей аллеей. Снег выпал так сильно, что проложенная тропинка исчезла, а так как Лисья аллея проходила через несколько перекрестков без всяких надписей и указателей, то проводы Жакомэ вовсе не были бесполезны: только один дровосек мог найти дорогу ночью в этом густом лесу.
Граф Анри взял под руку своего друга-офицера и, отстав несколько от Жакомэ, сказал:
– Знаешь ли, почему я так мало занимаюсь поджигателями?
– Нет, – с любопытством отвечал офицер.
– Потому что я влюблен.
– Я это подозревал.
– В самом деле?
– Во-первых, у тебя наружность влюбленного, глаза впалые, лицо вытянуто, ты рассеян, потом, ты выходишь по ночам…
Граф Анри вздрогнул.
– Ты это знаешь?
– Вот три ночи сряду я вижу, как ты уходишь из дома с ружьем на плече, когда все лягут спать. Куда ты уходишь – я не знаю, но ты возвращаешься поздно, на рассвете.
– Милый мой, – сказал граф Анри беззаботно, – ты знаешь, какова деревенская жизнь? Прелестных дам мало, а если и встречаются, то у них есть мужья, стало быть, не с этой стороны надо искать…
– Хорошо! Понимаю. Э-э! Знаешь ли, что эта маленькая угольщица очень мила?
– О! – возразил граф. – Перестань шутить, любезный Виктор. Мьетта – моя крестница, это олицетворенная добродетель и невинность.
– Извини, если я ошибся… Но когда так…
– Хорошенькая фермерша, – шепнул граф Анри и снова замолчал.
Они шли молча несколько времени, потом офицер продолжал:
– Доверенность за доверенность, и я скажу тебе мою тайну.
– Ты влюблен?
– Увы! Нет. Но слушай… Ты думал до сих пор, что поместил у себя старого друга, офицера в отпуске, который хотел отдохнуть от своего тяжкого ремесла, сделавшись твоим товарищем по охоте?
– Ты мне это писал в письме, в котором уведомлял о своем прибытии.
– Да, но я имел другую цель.
– Какую?
– Я тебе скажу. Две недели назад гражданин Баррас призвал меня и сказал: «Бернье, я знаю, что вы деятельны, смелы, осторожны и необыкновенно проницательны. Я доставлю вам случай сменить эполеты. Я даю вам тайное поручение. Вот уже три месяца Францию опустошает страшный бич – пожары, повсюду организовались шайки поджигателей, которые жгут хлеб, фермы, дома. Жандармы рыщут, да все понапрасну. Я хочу, чтобы это прекратилось как можно скорее. Я выбрал сотню офицеров, молодых, умных, не отступающих ни перед чем, и сделал их комиссарами в департаментах. Вас я посылаю в Ионну. Поезжайте, наблюдайте, изучайте, собирайте сведения, не торопитесь, но уничтожайте поджигателей». Баррас в тот же вечер велел мне передать секретные и подробные инструкции и уполномочие, по которому при первом моем требовании все военные и гражданские власти департамента будут в моем распоряжении. Теперь, мой милый, ты знаешь все, будь же нем. До сих пор я наблюдаю и собираю сведения. Час действовать еще не настал.
