— Каролина, стой!
Но она неслась прямо на была, который, к счастью, развернулся и бросился под защиту деревьев.
— Чего ты зеваешь! — крикнула Каролина, обернувшись. — Разве у тебя нет лассо, чтобы его заарканить?
Как ни странно, Хенк довольно хорошо умел обращаться с лассо. Практиковаться с двадцатипятифутовой веревкой всегда было легче, чем выполнять другие работы на ранчо. Но сейчас, чтобы достать лассо, ему надо было отпустить луку седла.
— Ну же! — торопила Каролина. — Он уйдет!
У тебя нет выбора, приятель, сказал себе Хенк и потянулся за лассо.
Лютик знал свое дело и тут же радостно ломанулся прямо в кусты за быком. Хенк едва удержался в седле, одновременно борясь с непослушной веревкой. Наконец лассо легло ровной петлей. Лютик захрапел и сделал кульбит. Хенк едва сдержал вопль ужаса.
Внезапно впереди показался бык. Лассо было наготове. Почти не примериваясь, Хенк бросил его, и случилось чудо. Бык впопыхах продел голову точно в петлю. Лютик резко остановился, но бык продолжал бежать. Все было бы замечательно, если бы Хенк не забыл обмотать конец веревки вокруг луки седла. Вместо этого он просто держал ее в руках, опешив от неожиданной удачи. Через мгновение веревка натянулась, и Хенк разом перелетел через голову Лютика.
Каролина вскрикнула.
Незадачливый ковбой приземлился с громким треском. Бык рванулся вперед, ломая кусты и волоча Хенка по земле. Бедняге пришлось бы туго, если бы веревка не обвилась вокруг дерева.
Плененный бык громоподобно ревел.
— Замечательно! — в восторге крикнула Каролина, сползая с лошади. — Это было великолепно!
— В-великолепно?
— Ты поймал его! Он все еще лежит на земле. Он что, оглушен? — Сияющая Каролина присела рядом с Хенком. — Мне проверить клеймо? Я думала, ты должен оставаться в седле. Ух ты, как здорово!
Она продолжала болтать, но Хенк не понимал ее. С таким же успехом она могла говорить по-японски. Он приподнялся на локте и потряс головой, чтобы избавиться от мельтешащих перед глазами кругов и звезд. Выплюнув пыль изо рта, он посмотрел на животное, которое ему чудом удалось поймать.
Бык уже поднялся и отряхивался. Из густой шерсти летела пыль. Но он смирно стоял, понимая, что побежден.
Несмотря на боль, Хенк встал с земли. В ушах звенело. Живот сводило от пережитого ужаса, а дыхание никак не приходило в норму.
Взяв себя в руки, Хенк улыбнулся. За такую роль ему вполне могли бы дать «Оскара»!
— И всего-то работы, — сказал он небрежно, незаметным движением ощупывая правый бок.
Каролина восхищенно смотрела на Хенка. Тот подобрал лассо и направился к быку.
Животное покорно дожидалось своей участи. Обмирая от страха, Хенк дотронулся до его шелковистой шкуры. Мотнув головой, тот фыркнул, но не сделал попытки боднуть, пока Хенк искал клеймо.
— Ага! — Хенк указал на бедро животного. — Видишь этот символ? Это тавро Коннеров. Бычок не наш.
— Значит, мы его просто отпустим?
Хенк уже снимал петлю с могучей шеи быка.
— Да. Не будем же мы его красть!
Каролина разочарованно вздохнула.
— Как жалко! Я в первый раз видела, как бросают лассо и ловят коров.
— Такая уж у нас жизнь здесь, на Западе, — лениво протянул Хенк. И слава Богу, я все еще жив, подумал он.
Каролина с сожалением смотрела, как Хенк сворачивает лассо. Бык поспешно отбежал под прикрытие кустов.
— Значит, придется продолжить поиски, — со вздохом констатировала Каролина. — О нет, смотри!
Хенк резко обернулся. Лютик с игривым ржанием галопом уносился в сторону ранчо. Очевидно, он был искренне рад скорому окончанию прогулки.
Только присутствие Каролины помешало Хенку вздохнуть с облегчением. Пришлось старательно изобразить злость.
— Вот дьявол!
— Он возвращается на ранчо! — воскликнула Каролина. — А он сможет потом вернуться к нам? — наивно спросила она.
— Нет, — хмыкнул Хенк. — Я тренировал его в последнее время, но, похоже, он еще не вполне усвоил урок, — добавил он для поддержания авторитета.
— Может быть, мне поехать за ним?
Хенк был безмерно рад избавиться от лошади, и предложение Каролины не вызвало в нем энтузиазма.
— Нет, не надо, — сказал он. — Ты можешь упасть, если будешь гоняться за ним по округе. Пусть себе побегает.
— Но что нам теперь делать?
— Мне не привыкать ходить пешком.
— Я думала, ковбои терпеть не могут терять лошадей.
— Так и есть, — заверил ее Хенк. — Но иногда случается и такое.
Он понял, что стоит очень близко к Каролине и — она смотрит на него с сияющими от восхищения глазами.
У нее прекрасные глаза, подумал Хенк.
Глядя на нее, Хенк забыл даже про боль от многочисленных ушибов. И про то, что вел себя как идиот. Теперь он думал и чувствовал как самый обыкновенный мужчина, который оказался наедине с красивой женщиной. Ему захотелось обнять ее и поцеловать долгим и жадным поцелуем. Прямо здесь и сейчас.
Должно быть, Каролина думала о том же самом. Она не могла отвести взгляд от его загорелого лица.
— Я… думаю, мы могли бы разделить лошадь. Я хотела сказать, поехать на ней вдвоем.
— Нет, не стоит утомлять Фиалку. Я пройдусь пешком.
Каролина слегка нахмурилась.
— Тогда, может быть, мне тоже пройтись пешком?
— Ну, если ты думаешь, что так лучше…
Она улыбнулась.
— Мне будет спокойнее, если мы будем идти рядом. Не хотелось бы случайно потеряться.
— Мне тоже.
— Что?
— Я хотел сказать, что тоже не хотел бы тебя потерять, — поправился Хенк. — Ну что, пошли? — Он несколько секунд колебался, выбирая направление. — Сюда, — указал он с уверенностью, которой, увы, не чувствовал.
Взяв под уздцы Фиалку, они пошли по пересеченной местности. Ветви кустарников становились все гуще. Вскоре Хенк почувствовал, что все тело, и без того нывшее от двух падений, начинает болеть сильнее. Он с трудом заставлял себя не хромать.
Так я, пожалуй, окончу этот день в больнице, сказал себе Хенк.
Каролина, казалось, не замечала его мучений. Все происходившее опьяняло ее. Она в жизни не видела ничего подобного. Как ловко Хенк накинул лассо на шею огромной коровы! Она так ему и сказала.
— Это была не корова, а бык, — поправил ее Хенк.
— Правда? Ты, наверное, думаешь, что я совсем ничего не понимаю?
— Все поначалу ничего не понимают.
— Кроме тебя, — заметила она. — Ты родился на ранчо и, похоже, с детства знаешь все об этой жизни. Правда?
Да уж, вот только с лошади почему-то все время падаю, хотел сказать Хенк. Впрочем, пусть Каролина поет ему дифирамбы. До крайней мере это отвлекает его от боли.
Наконец они выбрались из кустов и вышли на полянку, которую Хенк не узнал.
