Хотя пиво оказалось и не слишком холодным, зато бутерброды были великолепны. Большие розовые куски индейки домашнего копчения, мягкий белый пшеничный хлеб, листики салата-латука и немного укропа. Восхищение Хенка талантами Каролины росло час от часу. Женщина, которая знает, как приготовить хороший бутерброд, стоит десятка умеющих организовать званый ужин.
Каролина скормила половину бутерброда волчонку, и тот тут же начал скулить, требуя еще. В мгновение ока проглотив целый бутерброд, он довольно облизнулся и свернулся на одеяле калачиком.
Вскоре Хенк почувствовал себя примерно так же — сытым и довольным. Он снял шляпу и прилег, допивая пиво и наслаждаясь солнышком и теплом, идущим от костра.
Каролина поглаживала шерстку волчонка, но смотрела только на Хенка. Под такой фотографией можно было бы сделать подпись: сердцеед на отдыхе. Наконец она осмелилась спросить:
— Ты не возражаешь, если я сделаю снимок-другой?
Хенк приоткрыл один глаз.
— Мне жаль тебя огорчать, но фотоаппарат был в седельной сумке у Лютика. Так что сейчас он уже, наверное, на ранчо.
Каролина вздохнула.
— Жаль. Ты сейчас здорово выглядишь.
Хенк фыркнул и снова закрыл глаза.
— Все-таки я не могу понять, почему из всех желающих ты выбрала именно меня.
— Потому что ты… ну, нормальный мужчина, который должен нравиться нормальным женщинам. Ты не глянцевый. То есть не похоже, чтобы ты проводил время, разглядывая себя в зеркало. И ты привлекательней остальных.
— Странно! Знаешь, ты первая, кто это заметил.
Каролина покачала головой.
— Думаю, не первая.
— Но мне что-то не приходится отбиваться от поклонниц.
— Потому что ты живешь в захолустье.
— Нет, дело не в этом.
— Ты серьезно не считаешь себя привлекательным?
Хенк ухмыльнулся.
— Я тяжелый человек, Каролина.
Молодая женщина была заинтригована. Пользуясь тем, что глаза Хенка закрыты, она внимательно вгляделась в его лицо.
— Почему с тобой трудно?
Он пожал плечами. Как объяснить ей, не вдаваясь в подробности своей второй, настоящей жизни? Там он был журналистом, у которого не хватало денег, чтобы помочь сестре сохранить семейное ранчо. Сейчас он был ковбоем, наслаждающимся свободным днем.
Одна из бывших подружек как-то сказала ему:
— Ты хочешь быть другом по совместительству, Генри.
И она права. Каждая женщина, которая хочет быть с Генри Фаулером, должна жить сама по себе. Не должна давить на него и требовать чего-то помимо легких необременительных отношений. Он слишком занят и слишком свободолюбив.
— Я люблю, чтобы все было по-моему. И становлюсь слишком старым, чтобы быть гибким, — сказал Хенк осторожно.
— Ты избалован.
— Да, наверное, так, — рассмеялся он.
— И именно поэтому ты не женат?
— Я был к этому близок. Пару раз. Но…
— Что случилось?
— Ничего драматичного. От меня ожидали другого. Мои бывшие подружки были разочарованы, когда я не оправдал их ожиданий.
— Ты имеешь в виду, в постели?
— Нет-нет! С этим все в порядке. — Он был удивлен такой постановкой вопроса, но все же продолжил: — А иногда — так просто фантастически! Все дело в эмоциях. Я давно вырос и не ищу себе подобие матери. Мне нравится быть с женщиной, которая так же независима, как я. С такой, которая не будет на меня давить и поднимать шум по каждому пустяку… — Он оборвал себя и открыл глаза. — И зачем я тебе это рассказываю?
— Потому что мне интересно. Особенно — фантастическая часть.
Рассмеявшись, Хенк спросил:
— Ты думаешь об этом каждый раз, когда делаешь фотографии для своих календарей?
— Стараюсь, — честно призналась Каролина. — Мне приходится думать о других женщинах. О том, что они хотят. Подбирать модели, обрабатывать снимки, составлять календари… Претворять в жизнь женские фантазии — тяжелая работа.
Последняя фраза привлекла его внимание.
— И какие же у женщин фантазии? Парни в форме пожарных, с брандспойтами и без рубашек?
— Да, и они тоже, — ответила она, смеясь. — И календарь с полицейскими хорошо разошелся.
— С голым торсом и дубинкой наизготове?
— Угадал.
— А как насчет ковбоев? Мне придется достать большой пистолет и обнажиться?
— Дело не только в отсутствии рубашки, — возразила Каролина. — У мужчины должен быть особый взгляд.
— И у копа был такой взгляд?
— Да. Прямой. Опасный. Будто он собирается кого-то арестовать.
— А у пожарных?
— Решительный. Они готовы броситься в горящий дом и спасти ребенка или женщину. Но и они тоже должны быть немного опасными. Взгляд должен будоражить.
— Значит, главное — грозный взгляд. А что же тогда должно быть в глазах у ковбоя?
— Я пока не знаю. Но вот сейчас — то, что надо. О чем ты думаешь?
Хенк решил рискнуть.
— Я думаю о том, что никогда еще не видел женщину в таком соблазнительном белье.
Каролина смущенно рассмеялась и почувствовала, что ей стало жарко.
— А о чем еще?
— О том, чтобы поцеловать эту женщину. Прямо сейчас, — ответил он как можно спокойнее.
Каролина заглянула в его синие бездонные глаза. Он улыбался, и она не удержалась от ответной улыбки. Иногда девушкам приходится брать инициативу в свои руки, подумала она. И Каролина потянулась к Хенку.
На мгновение ей стало страшно. На что будет похож его поцелуй? Впрочем, только на мгновение. Он встретил ее на полпути. Его губы были теплыми и мягкими. Каролине захотелось, чтобы их поцелуй длился целый час. А лучше — вечность.
Но она отодвинулась и виновато заморгала. Наверное, так сходят с ума, подумалось ей.
Каролина Кортезо никогда и представить себе не могла, что сможет сначала раздеться при почти незнакомом человеке, а потом еще и целоваться с ним.
— Я… простите меня, — пробормотала она. — Обычно я так себя не веду.
— Как так?
— Безумно и… нетерпеливо.
Хенк ничего не сказал в ответ. В следующую секунду он протянул руку, обнял молодую женщину за шею и зарылся пальцами в легкие шелковистые волосы. Ему понравилось ощущать между пальцами эти скользящие пряди. Слегка притянув ее к себе, Хенк снова прижался к нежным губам. На этот раз их поцелуй был крепче и чувственнее. Каролине показалось, что она плавится изнутри. И ее губы стали еще мягче и нежнее под его губами.
Она не сразу заметила, что сама обнимает Хенка за шею и прижимается к нему. Его дыхание было ровным и глубоким, в то время как ее собственным — прерывистое и судорожным. Хенк провел кончиком языка по ее губам, и Каролина вздрогнула, ощутив, как в ней поднимается горячая волна ответного желания.
А он уже целовал ее шею, потом обнаженное плечо. Лифчик стал для Каролины слишком тесным, ей захотелось избавиться от него и подставить разгоряченную кожу его поцелуям.
