А вот последнюю фразу посол произнес без тени иронии. Раз такое дело, об обиде придется забыть. Временно.
– Вас тоже интересует судьба Восьмого блок-поста, Павел Алексеевич? Гарнизон должен был поднять тревогу и принять бой, прежде чем орги…
– Подойдут к Северному участку Периметра? Ну вообще-то я уже удовлетворил свое любопытство и догадываюсь о печальной участи гарнизона.
– Что вы хотите сказать?
– Думаю, на Восьмом вырезали все подразделение. Там кто-то стрельнул, прежде чем все началось, но не очень убедительно.
Виктор Черенков вспомнил короткий автоматный взбрех, незадолго до атаки «Москита». Да, это было неубедительно.
– На мой рабочий терминал сообщение о прекращении связи с блок-постом поступило минут сорок назад, – продолжал посол. – Дежурный офицер запросил экспресс-объяснительную по факту применения оружия. И не получил ответа. Потому, собственно, я и позволил себе потревожить вас в столь поздний час. А вы, выходит, еще не в курсе? Странно…
Два-ноль. Еще одна победа федерала. Разумеется, вся информация из центра управления наружного и внутреннего наблюдения в первую очередь поступает в кабинет мэра-коменданта и в апартаменты посла. Причем виртуальная коммуникационная система имеет одну особенность: в федеральное посольство сообщения идут через компьютер мэра с опозданием в несколько секунд. Очень удобно: при необходимости можно обрубить информационный поток. Об этой хитрости посол, разумеется, не знает. Но тем досаднее совершенная оплошность.
Черенков подошел к отключенному терминалу. Запустил. Нажатие клавиши, ввод пароля. На мониторе вспыхивает огонек срочного послания. Спецформат.
«Экстремальная ситуация на третьем Северном участке. Блок-пост № 8 не отвечает за запрос. Для выяснения причин потери связи на место вероятного происшествия выслан резервный милицейский взвод. Придано три БГМ усиления.
Вертолету воздушной разведки и поддержки приказано прекратить облет Северо-Восточного участка и приступить к патрулированию по схеме «А» Северного участка. Ожидается доклад.
Центр управления.
Время отправления сообщения: 19.31.12.
Время приема сообщения: 19.31.12».
* * *
Не часто, ох, не часто даже в это тревожное время приходят сообщения в спецформате. Такая информация должна сигнализировать о себе яростным миганием монитора и воем компьютерных динамиков. Но мэр отключил терминал. Мэр слушал и смотрел ночь.
Менять! Все менять к такой-то матери… Система оповещения никуда не годится! Черенков был вне себя от ярости. Так и о перевороте узнаешь, лишь когда в дверь постучатся. Или вломятся. Или тихонько, неслышно просочатся, как вот Кожин сегодня.
– Вы, похоже, встревожены Виктор Викторович? – Посол говорил нарочито-участливо, но пошел бы он с этой своей участливостью!
Динамики по-прежнему отключены, звукового сигнала нет, но на экране мигает новый световой сигнал. Еще одно сообщение. И опять – спецформат!
«Блок-пост № 8 цел, личный состав погиб. Мертвы все. Причину смерти сообщить затрудняюсь. В районе третьего Северного пролета Периметра обнаружен противник. Противник уничтожен.
Командир экипажа воздушной разведки и поддержки майор Рыжков В.Е.
Время отправления сообщения: 20.14.58.
Время приема сообщения: 20.14.58».
– Я спокоен, Павел Алексеевич, – негромко проговорил мэр. – Абсолютно спокоен. Но… Новое сообщение. Кажется, вы правы. Гарнизон Восьмого погиб.
Федерал уже стоял за спиной мэра. И заглядывал через плечо. Вообще-то пялиться вот так в чужой компьютер – неслыханная наглость. Особенно если речь идет о рабочем терминале мэра-коменданта.
– Любопытно. – Кожин хмыкнул. – Виктор Викторович, а ваша связь, оказывается, оперативнее моей.
Подстрочному хронометражу гость уделил внимание больше, нежели тексту донесения. Каждый видит то, что важно ему. Черенков промолчал, лишь скрипнул зубами.
* * *
– И что же вы теперь намерены предпринять, Виктор Викторович?
Вопрос посла аж сочился язвительной риторикой, и мэр позволил себе воздержаться от ответа. Включил пульт служебной связи. Как бы невзначай тронул тумблер внешнего коммутатора. Отсек громкую связь. Так-то лучше. Обойдемся старой доброй телефонной трубкой. Не хватало еще, чтобы Кожин слушал разговоры Главы администрации Ростовска с секретаршей. Черенков решил хоть раз (ведь можно же один-единственный разок?!) за этот вечер поставить Павла Алексеевича на место.
Посол намек понял. Скривил губы в привычной усмешке. Отошел. На пару шагов – не больше.
– Ирочка, я хочу видеть экипаж патрульного вертолета.
Федерал смотрел и слушал.
– Я знаю, что вертолет в воздухе. Приказываю временно прекратить патрулирование. Летчиков – заменить. Экипаж майора Рыжкова должен быть у меня. На исполнение даю десять минут.
А федерал все смотрел и все слушал.
– Да, и еще. Свяжись с дежурным офицером. Пусть остановит посланное к Восьмому подкрепление… Нет, не вернуть. Распределить для усиления гарнизона Периметра на Третьем Северном пролете. Броневики? БГМ пусть поставят там же, у ворот. Все.
Кожин одобрительно кивнул:
– Правильно, совершенно ни к чему гнать к «восьмерке» милков. Блок-пост лучше осмотреть утром. И сделать это должны не рядовые солдаты, а проверенные офицеры высшего звена. Те, что умеют держать язык за зубами. А то мало ли что там обнаружится…
Виктор Черенков с детства терпеть не мог таких вот снисходительных оценок. Но держал себя в руках. Слушал. Может, федерал скажет что полезное?
Павел Кожин сказал. После долгой паузы.
– Я давно утверждал, что от блок-постов мало проку. Особенно…
Опять пауза. Федерал смотрел в глаза муниципалу. Мэр начинал волноваться. По-настоящему.
– Особенно в этой войне, – рубанул посол.
Ага, вот, значит, в чем дело! Вот откуда прет сегодня Кожинская наглость! Вот где истинная причина вечернего визита! Федерал наконец произнес слово, которого мэр давно ждал, но произносить которое все-таки не следовало.
– Да-да, Виктор Викторович, вы не ослышались, я сказал «война». – Лицо федерала было серьезным. Непривычно твердым, каменным было это лицо.
– Я вас слушаю, Павел Алексеевич, – сухо произнес мэр.
– Послушайте-послушайте, благо время у нас есть. Вы дали экипажу вертолета десять минут. Пара минут уже прошла. Надеюсь, за оставшееся время мы успеем переговорить. И возможно – договориться. Итак…
* * *
Итак, выпорхнуло, вылетело-таки запретное словечко. Война! Война означает военное положение. А военное положение… По большому счету с его введением изменится только одно: первое лицо Ростовска, Глава администрации, мэр-коммендант Виктор Черенков станет никем. Ничем. Нулем без палочки. Экс-мэром. А эксов такого рода, как известно, ждет печальная участь. Хорошо если сразу после смещения его не вышвырнут за Периметр. А ведь вышвырнут! Как ненужный шлак, как отработанный мусор.
Руководство городом перейдет к Федеральному Полномочному Послу. Все правильно, все по Конституции. Прецедентов временного перехода муниципальных образований под прямое правление федеральных властей – сколько угодно. И всегда, абсолютно всегда военное положение заканчивалось не наведением порядка на улицах – это при нынешних условиях нереально – а банальной сменой высшей чиновничьей династии. Новым, более лояльным центру мэром становится федеральный посол. Потом лояльность идет на убыль и – все повторяется. Именно так, кстати, в свое время Главой администрации Ростовска стал дед Черенкова – Василий Николаевич, начинавший федеральным послом.
Правила игры тут соблюдаются неукоснительно: сначала старому Главе предлагается добровольно передать бразды правления. Потом следует непременный отказ. Следующий шаг – доклад федерального посла в центр о критической ситуации в городе. Затем – изучение отчета и, наконец, указ Президента о кадровой рокировке.
Сама война – это условность. Нескончаемая война с уличными бандами ведется давно, к ней привыкли. Страшит именно военное положение. А грань между полувоенным и военным теперь слишком тонка. Потому-то муниципалитеты и отправляют исправно с федеральными Караванами в столицу должную часть налоговых сборов. Или дани, – это уж как посмотреть. Скрипят зубами, но послушно, покорно отправляют. Никому не хочется быть смещенным.
Тех же, кто заносится на Федерацию хотя бы в мыслях, ждет опала. Видимо, Виктор Черенков так и не научился скрывать свои мысли. «Люби посла, потом себя», – говорил дед Виктора Викторовича перед смертью. Так гласит семейная легенда. Но уже отец отнесся к этому совету легкомысленно и не завещал сыну ничего подобного. Наверное, дед был мудрее.
Мэр-комендант Ростовска лихорадочно соображал, сколько времени уйдет у Кожина на получение президентского указа. Подсчитать нетрудно. Важные документы передаются Караванной диппочтой.
