Миголь кивнула. Что-то такое она припоминала. Из области «давным-давно, в тридесятом царстве».
Но более полной информацией Миголь не располагала.
— Так вот, именно Пыльная Война и стала той границей, по одну сторону которой остался мир, где мужчины жили с женщинами по законам природы, а по другую сторону оказался тот мир, в котором живём мы с вами… Предположительно в двадцать третьем веке от Рождества Христова было найдено средство против старения. Человеческая жизнь — точнее, период молодости (а, значит, репродуктивного возраста) — несказанно увеличился. Планета, которая некогда называлась Землёй, а ныне — Материнской Планетой, оказалась страшно перенаселена. Последовал ряд экологических катастроф, ресурсы истощились, и вот грянула самая страшная война в истории, в которой человечество неминуемо должно было погибнуть. Но оно выжило. На развалинах старой цивилизации возникла новая, утратив многое из культурного и научного наследия своей предшественницы. Теперь сложно сказать, сколько десятилетий или веков продолжались «тёмные времена», отличимые от каменного века только тем, что вместо дубин использовались винтовки и электрошокеры, производимые людьми, отношение к которым больше всего напоминало отношение к колдунам в далёком прошлом. Как бы то ни было, атомную зиму люди сумели пережить, сумели приспособиться и к существованию в условиях неизлечимой болезни, которая была эхом применения биологического оружия во время Пыльной Войны. Позже в поисках нового, лучшего дома люди стали путешествовать по просторам Вселенной — благо, к тому времени уже повсеместно использовались порталы, прорезавшие пространство и время, словно брошенный камень — толщу воды.
Пригодные к жизни планеты были найдены довольно быстро. Но эти дикие миры предстояло укрощать. Первые колонизаторы должны были быть скорее хорошими воинами, чем простыми людьми. Тем более что даже под угрозой полного вымирания, разные «Боссы» продолжали грызться за лучший кусок новой, чистой земли. Колонии долгое время воевали между собой, и даже внутри колоний постоянно происходили кровопролитные стычки. Пыльная Война и жестокое время, последовавшее после неё, погубили огромное количество населения — преимущественно мужского — и вот опять потребовались солдаты. Женщины вполне способны были заменить мужчин, но вымирающее человечество берегло женщин — единственных, кто мог сохранять вид Homo Sapiens — и не позволяло им гибнуть в войнах. Проблему же воспроизводства мужского населения удалось решить довольно быстро. Генная инженерия и клонирование позволили увеличить число мужчин настолько, что их стало достаточно и для войн, и для освоения новых колоний. Но вот наступило время, когда воевать больше стало незачем. Конечно, стычки и вооруженные конфликты всё ещё случались, и кое-где в отдалённых колониях война идёт до сих пор, но всё же человечество, наконец, утихомирилось. И ужаснулось, когда стало ясно, что природа отыгралась за все эксперименты с генами и хромосомами — биология вида перестроилась таким образом, что любой плод должен был неминуемо сформироваться в особь мужского пола. Мальчиков продолжало рождаться гораздо больше, чем девочек, уже без помощи генных инженеров. Кое-как удалось справиться с проблемой рождения двойняшек и тройняшек — что являлось обычным делом в прошлом. Но теперь пришлось искусственно создавать женщин, меняя хромосомный набор плода на ранних этапах развития. Получившиеся женщины очень часто оказывались бесплодными или попросту очень болезненными, но всё же они были женщинами. Более выгодной альтернативой клонирования.
Женщин было очень мало. Способных к деторождению — и того меньше. В большинстве колоний они ценились на вес золота. Их берегли, стараясь не изнашивать их организм постоянной беременностью и родами. Да и не все мужчины получали право на размножение. За века человечество привыкло к новым правилам существования — женщины являлись строго и узко специализированным средством поддержания существования вида, а мужчины научились обходиться без женской любви. Природа искала лазейки, находила их в транссексуализме, гомосексуальных отношениях, играх «в женщин», в которые всю жизнь играете вы, играл ваш муж и будут играть ещё долгое время все жители этой колонии. Подобные компромиссы с древнейшим инстинктом стали привычными и абсолютно нормальными. Теперь уже никто не может представить мира, в котором мужчина мог бы строить отношения с женщиной, любить её, создавать семью, растить вместе с нею своих детей. Мира, в котором женщины могли бы активно действовать наравне с мужчинами, а не просто почивать на лаврах Богинь Плодородия.
Миголь не могла представить такого мира. Когда Кайл закончил свой рассказ, она некоторое время сидела молча и неподвижно, немного придавленная свалившейся на неё информацией.
— Почему же человечество пошло по тому пути развития, который привёл его к нынешнему положению вещей? — обратился Кайл к Миголь, хотя скорее вопрос его был риторическим, — Почему в тех же лабораторных условиях не создают биологических женщин в достаточном количестве? Всего лишь небольшая хромосомная корректировка на ранних этапах внутриутробного развития плода — и человечество жило бы сейчас так, как оно жило многие века назад, в соответствии со своей природой. Слово «пол» не вызывало бы у вас недоумения, слово «женщина» не обозначало бы социальный статус и возрастной период, такие слова как «юноша», «девушка», «мать», «брат», «сын», «дочь» и многие другие не исчезли бы из обихода и сознания. И огромное количество средств не уходило бы на поддержание функционирования репродуктивных лабораторий.
— Наверное, на это есть какие-то причины… — решилась ответить Миголь.
Она растерянно посмотрела в глаза Кайлу.
— Биологические женщины существуют. На самом деле и до сих пор, — неожиданно заявил тот в воцарившейся тишине.
— Да? — глуповато спросила Миголь, смутившись собственного изумления. Разве им не вбивали в голову, что биологические женщины вымерли давным-давно, как динозавры или мамонты?
— Чёрт, — буркнула Миголь баском, забыв привычно смодулировать голос, — Но тогда почему биологических женщин никто никогда не видел?
— Вы уверены? — Кайл прищурил глаз, — Биологические женщины преспокойно существуют себе в других колониях.
— В других колониях? Но разве эта не единственная выжившая? — Миголь снова оказалась крайне удивлена.
— Конечно же, не единственная. Только более закрытая, чем все прочие. Автономная даже от Материнской Планеты, — кивнул Кайл, — Однако и в этой колонии биологические женщины тоже существуют. Например, вы их точно видели. Среди нас, на этой базе, есть определённое количество биологических женщин. Да и работники репродуктивных лабораторий видят их почти каждый день. Только называют по-другому. Резервуарами. И даже сами женщины уверены в том, что они — какой-то вид био-роботов, созданных исключительно для инкубации зародышей, вынашивания и произведения на свет новых… хм… индивидуумов. Но те, кому удалось сбежать — не без нашей помощи — знают правду. И знают, кто они.
— Женщины? Резервуары? — прошептала Миголь пересохшими губами.
— Да. Резервуары. Вы помогли одному из них. То есть, одной. Именно поэтому мы оставили вам жизнь, хотя с вашим социальным положением вы являетесь весьма опасным врагом для нас. Хотя, это странно, что вы не догадались, кто она на самом деле.
— Крис? — Миголь потерянно посмотрела на Кайла.
— Ну, если она вам так представилась, — кивнул он, — Вообще-то, их нумеруют. Им не дают имена. Признаться, с этой женщиной мы едва не погорели. Мы готовили её побег, как оказалось, слишком долго. Её успели оплодотворить. Бедняжка, в её положении носиться по всему мегаполису… Мы благодарны вам за помощь ей. Видите ли, Крис очень важна. Она знала немного больше остальных… резервуаров, так как её из-за особенно хорошей генетики использовали в основном для репродукции людей из высших слоёв общества. К ней и отношение было другое, и доступ к ресурсам Сети у неё был фактический неограниченный. Тем более, никто не препятствовал её самообучению и поиску информации. Считается, что «резервуары» не могут накопать что-то нежелательное или даже опасное, ибо они ничем не интересуются, и у них не возникает никаких вопросов самоидентификации. Они вполне довольны положением вещей и не бунтуют против устоявшегося порядка. Но Крис у нас оказалась умницей. Она сумела обойти ограничения по выходу в информационное поле, сама нас нашла, она хотела разобраться, выяснить правду. Она понимала, что никаким био-роботом не является ни она, ни кто-либо из прочих «резервуаров». Кроме того, она выяснила, что на других колониях биологические женщины тоже существуют. И там все прекрасно знают, кем они являются на самом деле. Там никто их не прячет и не называет кодовыми именами.
