Но с ним что-то не так. Он мотает головой, в его глазах затаилась злоба. Может, им вкалывают что-то такое, от чего дураками становятся? Потому что у меня сложилось впечатление, что он меня просто не слышит! Парень не собирался повиноваться. Быстро оклемавшись от удара, он сложил руки рупором.
— Нападение же, мать вашу! — закричал. Без фильтров его стало слышно куда громче.
От сука, не ценим, значит, доброты моей?
В то же время боковым зрением замечаю тень старшого. Он выпархивает из моей квартиры, глаза выпученные, лицо красное, в руках подобно самурайскому мечу сжимая биту. Твою мать, это же моя бита! Видать, искал что-нибудь подходящее на роль оружия и нашел ее в коридоре!
— Держи, с-сука!
Я отклонился в последний момент, сбежав на несколько ступеней вниз, но алюминиевая палка таки достала меня по плечу. Волна онемения прошлась по всей руке. Санитар был взбешен, я видел его полные безумия глаза. Он издал гортанный вой, замахиваясь снова. Отскочив назад, я уперся спиной в стену возле мусоропровода, где только что стоял крикун Мишанин. Утолщенная часть биты просвистела перед самым носом, с характерным звоном вмазавшись в бетонную трубу.
А я ведь не хотел этого, видит Бог. Чертов кретин, старшой сам вынудил меня сделать это! Он как раз замахнулся для очередного удара, когда я поймал его за глотку, а нож вонзил в брюхо по самую рукоять.
Он сощурил глаза, резко вдохнул ртом воздух и опустил голову, чтобы увидеть торчащую из его живота рукоять ножа. Он выронил биту, и я вытащил из него окровавленное лезвие.
Если бы крикун Мишанин не соблазнился бы на ствол, я бы его не догнал. Но замаялся сволочонок, остановился на шестом, нагнулся, чтобы пистолет поднять. Я перепрыгнул через поручни и толкнул его ногой в ребра. Выронив пистолет так, что он продолжил свое путешествие этажами моего подъезда, санитар громко «хекнул», упал на спину, перекувыркнулся и ударился о дальнюю стену квадратной площадки. Разбитое лицо исказилось от боли. Я думал поднять его еще с ноги, но он неожиданно быстро принял вертикальное положение. Живчик, блин. И хоть драться со мной ему явно не позволяла толщина кишки, все же позорно валяться Мишанин не собирался.
Даже когда я схватил его, вжавшегося в стену, за латексный воротник, он только громко засопел и впился в меня одичалым взглядом. Как кот, который понимает, что его собираются бросить в ванну. Даже и не сразу решишь, что с ним делать. А в общем, что рассуждать?
— Я ж тебе сказал закрыть гребаный хавальник… — говорю, приложив ему лезвие к глотке.
А топот десятков пар сапог уже на пятом. Бряцают оружием, кроют матом, кричат. Принимай, Салман, это все-таки к тебе наемнички на «after party» прибыли. И знаешь, кто их вызвал? Загляни поглубже в глаза человеку, стоящему просто перед тобой.
— Эта квартира открыта, — указал он взглядом на девяносто вторую. — Я не скажу им…
Секунда. У меня есть всего лишь секунда!
Ладно, живи, падло. Нож прячу в ножны. Втянув голову в шею, вламываюсь в дверь к тете Вере. Замком изнутри крутанул. Ага, поможет.
Бегом!
Планировка ее квартиры мне доподлинно была неизвестна, но вот, где балкон, я знал точно. В большой комнате, в постели лежит сама хозяйка. Уже добрую неделю рои мух кормит. Лекарства на журнальном столике, в руке что-то на письмо похожее. Вонь здесь жутчайшая, но я ее просто не ощущал.
— Здрасте, теть Вер, — бросаю через плечо, пересекая комнату. — Простите, без стука.
Знаю, что глупо, а по-другому не могу.
На балконе у нее все аккуратно сложено, в отличие от моего, но порядок меня здесь мало интересует. В дверь ухе гулко загромыхали. Ногами выбивают. Сейчас кто-то умный найдется и замок прострелит. Тут же раздается очередь. Ну вот, я же говорил.
Противопожарный люк в полу привален ящиками с пустыми банками. Не помеха. Под звяканье стеклотары отбрасываю картонные коробки. Эвакуационной лестницы, разумеется, к соседям ниже нет, их ныне многие поубирали из-за неэстетичности вида. Пришлось прыгать как в прорубь. Трехколесный велосипед подо мной сминается будто на него упал астероид, падают на пол и разбиваются растущие в горшках вазоны на подоконнике. Что-то еще звенит под ногами.
А наемники уже вовсю топчутся в квартире тети Веры. Вынюхивают гончие, куда лис девался. Надеюсь, они не сразу догадаются, что я воспользовался балконным лазом, и поначалу — как они умеют! — перевернут все в комнатах вверх дном. Но особо на это полагаться не приходится, если парней десяток, то обрыщут комнату в шесть секунд.
— Сера, на балкон! — уже слышно сверху. — Он сюда пошел!
Епта, быстрее, чем я думал, парни сработали.
— Сука, стой! Голову отрежу, чмырота!
Грохот, звон бьющейся тары — полетели банки тети Веры. Вояки уже надо мной. Отбросив трехколесный велик, я срываю расстеленную на полу дорожку, дергаю на себя люк…
Т-тв-в-в-ою ММММММ!.. Да ну на хер!!!
Черно-белыми вспышками всплывает из памяти лицо директора известной сети закусочных «Вериго» Олега Ковалева. Богатенький Буратино. Его же грабили раза три. Поэтому он установил еще одну крышку люка в потолке со своей стороны балкона и, естественно, намертво его задраил. Открыв крышку с этой стороны, я наткнулся на непробиваемый кусок металла, закрывавший лаз с той.
Тик-так… Тик…
Отпрыгнул я в сторону, когда в люк сверху сунули пару стволов. Орут «псы», что сумасшедшие. В унисон стрекотнули АК. Пули градом пронеслись мимо, разнесли в щепки старый шифоньер у стены, разорвали в клочья цветы в горшках, брызнули содержимым соленья под стулом. Псы не видели, куда стреляли, они дырявили все подряд, но в основном люк. Поняли, что я спрыгнул на четвертый и закрылся изнутри.
Но мне не повезло. Сучий люк сыграл против меня. Пришлось влезть на подоконник и забиться в дальний угол, чтобы не попасть под шквал пуль. К сожалению, отсюда было лишь два пути: прыгнуть с пятого этажа и распластаться кровавой лепешкой у черного входа или шмыгнуть в квартиру и открыть дверь гончим добровольно. Несложно представить, что меня ждет в таком случае. Поэтому эти оба варианта так же быстро исчезают, как и появляются. А заместо них появляется третий…
Дождавшись антракта, я дотянулся до лежащей на шифоньере ржавой гантели и разбил ею стекло.
…-так…
И прежде, чем доги понимают, что я все еще здесь, бросаю четырехкилограммовый снаряд в стекло балкона соседнего подъезда. Гантель пробивает застекленную часть и падает внутрь, но стекло, на мою беду, не осыпается полностью. Острые края витиеватыми горными пиками продолжают торчать из нижней кромки рамы.
Тем не менее это единственный мой шанс. Расстояние между рядами балконов первого и второго подъездов — метра полтора. «Чепуха, если идти по земле», — успокаиваю себя. Наскоро посшибав самые крупные осколки, я встал на край перила и прыгнул.
Полет длился вечность. Прыжок казался настолько бессильным, что полутораметровое расстояние показалось расстоянием между высоковольтными столбами. Поэтому я и не долетел, фарт мой иссяк. Лишь чудом мне удалось зацепиться руками за край заветного чужого балкона. Но подтянуться не было сил. Острая боль от порезанных ладоней пронизывала все тело, окровавленные осколки кастетом торчали меж пальцев. Кровь ручейками потекла вниз по предплечьям, закапала мне на голову.
Я отчетливо понимал, что не продержусь так и нескольких секунд. Мышцы завяли, в них стало пусто, как в гидравлике, с которой слили масло.
Тем не менее звон битого стекла сработал как будильник. Это «доги» выбили боковое окно на балконе тети Веры.
От осознания того, что я могу утонуть в шаге от спасительной кочки, в голове включился дополнительный генератор. До меня таки дошло, что раз подняться не смогу, то опуститься должен. Ногами я ударяю в стекла балкона на четвертом этаже. Ох, сегодня праздник битого стекла. Качнув ногами, отпускаю руки и забрасываю себя на балкон ниже. Схватился за деревянную поперечину, чтоб не сломать позвоночник. Но фарт снова со мной, видать, благополучный все-таки сегодня день по гороскопу.
Вваливаюсь в пустой балкон под хор автоматных очередей с этажа повыше. Но он меня не волнует. Даже рикошетом. Не достанут, сучьи выродки.
В полу балкона люка, к превеликому сожалению, уже нет — четвертый этаж крайний для этого вида противопожарных средств. Поэтому я вбегаю в комнату. Спальня. На кровати никого нет, но на тумбочке рядами выставлен стандартный набор для подхватившего лихорадку: таблетки, капли, ингаляции. Втягиваю воздух — не врет нос, где-то есть хозяин квартиры.
У меня есть не больше нескольких минут, прежде чем «доги» вынесут дверь. Я стаскиваю с себя оружие, срываю липкую футболку и шорты, подбегаю к тумбочке и выливаю на раны зеленку. Выпучив глаза, раскрыв рот вовсю, кричу… но не издаю при этом и звука. Крик весь в голове. Затем поливаю себя йодом, хлорофиллиптом, корвалдином — всем, что было спиртосодержащим. Ведь хорошо понимаю: поликлиника не работает. Выходной до никогда. Спасай себя сам или умри. Кровь нужно остановить любой ценой.
