Иван Павлович указал глазами на дверь и подмигнул. Соловьев удивленно приподнял брови, но спрашивать ни о чем не стал.
«Уходи», — одними губами приказал Сноровский.
Андрей вынул руки из карманов и едва заметно нарисовал в воздухе указательным пальцем круг. Иван Павлович на секунду закрыл глаза, подтверждая, что знак понятен, и он, даже если не позвонит, то обязательно свяжется иным способом.
«Завтра?» — также только губами спросил Соловьев.
Сноровский снова моргнул и решительно указал на дверь.
— Прощайте, Андрей Васильевич.
— Встретимся еще, — стараясь не переигрывать, сурово ответил Соловьев. — На похоронах…
* * *
Летнее кафе обрело жесткий каркас, дюралевую крышу и стеклянные стены. Официантки больше не мерзли, но передвигались между столиками все так же энергично, словно хотели согреться. Андрей проводил одну из девушек долгим взглядом и сочувственно качнул головой.
— Трудно честной девушке жить одной в большом городе, — кивая ей вслед, пробормотал он так, чтобы его слышал только сидящий напротив Сноровский. — Учится, работает, выкраивает гроши на булавки…
— Мало платят? — Иван Павлович с интересом взглянул на официантку.
— Копит на дубленку, зима же на носу…
— А спонсора нет?
— Есть один, только она его любит и денег не просит, чтобы случайно не поставить в неловкое положение. Он женат, да и доходы у него не ахти, едва на семью хватает…
— Нашла бы себе свободного, — Сноровский пожал плечами. — Вон какая красавица…
— Любит, я же сказал, — Андрей опустил взгляд к столешнице и потер виски. — А отбивать его, семью разрушать — она слишком порядочная…
— Шашни заводить — не порядочная, а побороться за счастье, выпадающее человеку раз в жизни, — просыпается совесть? — Иван Павлович усмехнулся. — Это лень, а не порядочность. Да и любовь, видимо, больше от скуки…
— Эк вы все вывернули! — Соловьев оставил в покое виски и положил ладони на стол. — Что будем делать дальше, Иван Павлович? Как нам теперь искать это логово?
— А так же. — Сноровский отхлебнул кофе и невинно взглянул на Андрея: — Что нам терять?
— Мне-то действительно — нечего. — Соловьев попытался заглянуть в его зрачки, но Иван Павлович вовремя отвел глаза.
— Не надо со мной этого делать, — в голосе чекиста послышались приказные нотки.
— Виноват, — пробормотал Андрей. — Просто я не понял, что значит «так же»?
— Обратимся за помощью к тем, кто имеет людей и технические возможности.
— Все равно не понимаю. — Соловьев помешал кофе пластиковой ложечкой. — К кому? К милиционерам? Частным охранникам? Бандитам?
— К военным, — проглотив кусочек пирожного, пояснил Сноровский. — Есть у них судорожная готовность к такого рода делам. Мне по долгу службы приходилось общаться с их специалистами. Правда, самый главный спец уже на пенсии, но не по здоровью, а исключительно по выслуге лет…
— Спец по тарелкам?
— Ага, — раздался над ухом Соловьева знакомый голос. — По тарелкам. И чайникам вроде вас.
Андрей поднял взгляд и обнаружил, что над его макушкой нависает внушительных размеров плечо — это новый собеседник через голову Соловьева протянул руку Ивану Павловичу. Сноровский пожал протянутую конечность и кивком указал на Андрея:
— Знакомьтесь…
— Да виделись уже. — Человек уселся за столик рядом с чекистом. — На пятом складе. Слышал про Бориса. Жаль. Толковый мужик был. Из всей Конторы — единственный, кого я переваривал.
Андрей вспомнил его сразу. Бывший полковник военной разведки Безносов был запоминающейся личностью. Да и происшествие на складе было еще очень свежо в памяти.
— А меня? — фальшиво возмутился Иван Павлович.
— А из тебя какой гэбэшник? Так, одни корочки… Чего звали, отщепенцы?
— О, я вижу, тебя уже просветили? — Сноровский рассмеялся.
— А то, — Безносов самодовольно улыбнулся и взглянул на выпорхнувшую из служебного помещения официантку: — Ничего не надо.
Девушка расстроенно закусила губку и, спрятав блокнотик, вернулась в жизненную тень. Андрей мысленно поклялся оставить ей колоссальные чаевые и тут же вспомнил, что в этом уже клялся, но клятвы своей так и не исполнил.
— Дело есть. — Иван Павлович вытер губы бумажной салфеткой.
— Я догадался. — Безносов был очень крут и осознавал это в полной мере.
Андрею, чтобы это понять, даже не требовалось изучать его поверхностные мысли и эмоции. Однако он все же заглянул в зрачки полковника, но увидел в их глубине только странное багровое марево. Безносов на секунду замер, словно припоминая нечто важное, а затем расплылся в снисходительной улыбке.
— Ты не туда полез, самородок. В мою черепную коробку тебе не пробиться.
— Откуда вы… — Андрей не закончил фразы.
Его тело обрело неестественную легкость, а окружающие предметы вдруг поплыли по часовой стрелке. Соловьев обмяк и начал сползать куда-то под стол.
— Сесть, — негромко приказал Безносов.
Команда оказала на Андрея отрезвляющее действие. Он уцепился за край и, выбравшись из-под стола, снова сел на стул. При этом он беспрестанно мотал головой.
— Очумел слегка, братишка?
Услышав знакомое обращение, Соловьев вздрогнул. В последние годы так к нему обращался только один человек, но этого человека уже не было в живых.
— Что это было?
— Что это было? — нарочито густым басом передразнил его Безносов. — Сопли тебе утер, вот что это было. Я еще позавчера понял, что Боря тебя не просто так за собой таскает. Справочки навел. Да вспомнил кое-что из специальных навыков. Меня такими вот телепатическими приемчиками не напугать. Мы же не в горах, и я тебе не твой ротный. Я этот курс еще двадцать лет назад прошел. Мысленная атака — блок — ответный удар. Легко и непринужденно.
— Так вы тоже… владеете?
— А ты думал, один такой? — Полковник рассмеялся. — Думал, мамаша с каким-нибудь пришельцем согрешила, и вот потому ты такой уникальный? Нет, сержант Соловьев, все гораздо проще. У тебя особый тип психики. Максимально лабильный. Психоматрица, как говорят наши военно-медицинские умники, неустойчивая. Для произвольной инициации телепатических способностей — вариант идеальный. А вообще талант этот в каждом человеке есть. Его только надо разбудить.
— Но если его разбудить во всех, он уже не будет секретным оружием? — Андрей тяжело вздохнул. — Действительно — просто.
— Вот именно. — Безносов покосился на официантку и снизошел: — Барышня, капуччино, большую чашку!
— Просто, — Соловьев глубоко задумался и снова принялся тереть виски. — Но в таком случае вы должны были знать о чужаках! Неужели вашим… специалистам никогда не встречались эти существа?
— Келлы-то? — Безносов усмехнулся. — Встречались. Да еще и на каждом шагу. После того как рухнул их ковчег в сибирской тайге, они успели далеко разбрестись. Почти по всему миру. Только их мало и ведут себя скромно. Хотя в последнее время что-то действительно расхрабрились. Только ваши опасения, граждане, напрасны. Мы их не трогаем, поскольку они и без этого богом обижены. Не бойцы. Так, остатки выродившейся цивилизации. Мало того что воевать толком разучились, они еще и запуганы с детства. Каждого куста боятся. Культ такой. Вселенское Проклятие — называют эти бедняги своего дьявола. Что за зверь — сами не знают, но все неприятности относят к его деятельности. Авария — Проклятие, война — оно, неурожай — тоже, вплоть до расстройства кишечника — все на суеверие свое валят. Параноики. Целая цивилизация — одни запуганные психи. Такие вот страшные пришельцы. Только пустышек с памперсами им не хватает для окончательно грозного вида.
— Может, это другие? — Андрей нервно похлопал ладонью по столу.
— Зеленые? — Полковник отрицательно покачал головой. — Нет, зеленые на людей не похожи. Это келлские особые приметы. Да и не прилетали магелланцы уже лет двадцать.
— Но…
— Погоди, — остановил Соловьева Иван Павлович. — Ты, полковник, большая сволочь. Столько лет меня знаешь, а о чужаках ни разу даже не обмолвился!
— Чтобы ты всю свою «безопасность» на них натравил и лишил отечественный военпром перспективных разработок? Ты знаешь, какое оружие у нас появилось благодаря этим инопланетным параноикам?
— Сейчас не об этом. Твое благодушие меня не успокаивает. Взятки вроде оружия и технологий лишили тебя и твоих бывших соратников бдительности. У нас есть доказательства.
— Ну-ну, — Безносов снисходительно скривился. — Выкладывай…
На краткое изложение произошедших за последние двое суток событий Сноровскому потребовалось всего две минуты. Выслушав его, полковник помрачнел и задумался еще на несколько минут.
— Вот такие они безобидные, — резюмировал свой рассказ Иван Павлович.
