— Я не знаю, — понизив голос, ответил Кирилл Мефодьевич. — Сначала я подумал — Контора, но в этом случае ты не мог не знать о готовящейся операции?!
— Не мог. Хотя…
— Так это были твои коллеги?!
— Нет, — Феликс отрицательно покачал головой. — Пожалуй, я знаю, кто это.
— РУБОП?
— Куда им, — Сошников махнул рукой. — Нет, это военные. Больше некому.
— Но с военными у нас договор! — директор был крайне возмущен.
— Договор есть, но пункта о тоннелях в нем нет.
— Значит…
— Значит, потерянный Парыгиным диск нашли военные контрразведчики. Или, постойте… — Феликс остановился и схватил собеседника за рукав. — Неужели это все-таки Соловьев?! Контактер? Не может быть!
Теперь собеседника уговаривал уже директор:
— Спокойнее, Феликс, давай-ка по порядку. На пристани после банкета остались только твои соратники, так? Сущность навела на Парыгина затмение именно там и точно в то же время…
— Но мы все уехали… одновременно… — Сошников задумался. — Вот! Вспомнил! Это точно Соловьев! Он ушел пешком, причем в ту сторону, где Парыгин якобы встретил Сущность. А вчера утром мои ребята потеряли и Соловьева, и Сноровского где-то в районе «Пионера» после того, как те встретились с Безносовым.
— Вот тебе и ответ, — Кирилл Мефодьевич нахмурился. — Полковник их и приютил.
— Но как смогли они расшифровать код?! Это же невозможно!
— Кто кодировал диск?
— Парыгин и кодировал, он же на все руки мастер…
— Он не мог проболтаться?
— Вы хотели сказать — продаться? Он слишком труслив, чтобы затевать такие игры.
— В таком случае его — глупая, конечно, версия, но другой не остается, — его…
— Раскусил Соловьев? Я по-прежнему сомневаюсь, что этот припадочный на самом деле способен читать мысли.
— Твой вариант? Кто, кроме Соловьева, мог расшифровать рапорт?
— То есть вы считаете, что этот контактер выудил из сознания Парыгина ключ к шифру, потом нашел диск, прочел рапорт и передал сведения военным? Но почему им?
— Видимо, вам он не доверяет.
— Нам? Ну почему же? Его лучший друг трудился в Конторе, да и на следующее утро после банкета Соловьев приходил именно к нам…
— К кому конкретно? — заинтересовался директор.
— Да тоже к контактеру, только профессиональному…
— К Сноровскому? Это не очень хорошо…
— Да ерунда… — Феликс внезапно побледнел и прикрыл ладонью рот. — Или не ерунда? Или… Неужели… неужели он успел заглянуть и в мою голову?!
— Надо срочно сменить все настройки и отправить Парыгина домой, — подытожил директор. — Если до него доберутся люди Безносова, в руках сапиенсов окажется ключ ко всей системе Коро. А тебе… тебе придется постоянно быть начеку. Не удивлюсь, если в скором времени ты окажешься под колпаком.
— А вы?
— Я пока посижу на внештатной базе. Она не подключена к Коро, но в сложившейся ситуации это скорее плюс, чем минус. Особенно с оглядкой на то, что Сущность всерьез взялась за наш участок системы…
Феликс кивнул и уже собирался откланяться, но задержался.
— Переход недоступен. Как же я отправлю на Диши Парыгина? Купить ему билет до сто пятьдесят шестого? Пусть перейдет через него?
— А если враги только этого и ждут? Брать шифровальщика сию минуту им необязательно. Проследив за путешествием Парыгина, они выжмут из ситуации максимум возможного — получат и «языка», и еще один тоннель.
— Тогда его надо спрятать. — Феликс помялся с ноги на ногу. — Возьмете его с собой?
— Нет, — отрезал директор. — Это слишком рискованно.
— Но тогда мне не остается ничего, кроме…
— Не остается, — прервал его Кирилл Мефодьевич, — и чем быстрее, тем лучше.
* * *
Субботнее утро, серое и прохладное, началось с множества мелких дел, которые Сноровский назвал «оргвопросами». За поиском подходящих «оргответов» на них он забыл даже про заранее составленные планы. Новоиспеченный директор Управления прямо-таки рвался в бой.
— Сейчас допросим пару пленных, и будет уже какая-то пища для размышлений, — с воодушевлением рассуждал он. — Где одни ворота, там и все остальные. Хоть кто-то из семидесяти четырех солдат должен быть в курсе, как связаться, например, с ближайшими соседями. На случай непредвиденных обстоятельств или для технической консультации.
— Непредвиденные обстоятельства уже были, однако на помощь им никто не пришел, — возразил Андрей. — А для технической консультации у них есть эта «мутная» сеть — Коро. У нас сегодня на утро другие дела запланированы. Надо съездить в город.
— Зачем? — Сноровский спросил это, думая о чем-то своем.
— Как зачем?! — возмутился Соловьев. — На похороны.
— Ах да! — Иван Павлович легонько хлопнул себя по лбу. — Замотался совсем… А во сколько?
— В двенадцать.
— Черт, немного неудобно. Ни утро, ни вечер. Весь день пропадает.
— Иван Павлович!
— Поедем, конечно! Что ты так реагируешь? Борис и для меня был не последним человеком!
Выехали они, как выразился Сноровский, с «ефрейторским зазором» в полтора часа. До кладбища был примерно час езды, но Иван Павлович любил все делать наверняка. Всю дорогу до города он неторопливо рассуждал на эту и смежные темы, а когда на въезде, у поста дорожной милиции, путь им преградила довольно плотная автомобильная пробка, он с глубоким удовлетворением взглянул на часы и констатировал, что предусмотрительность весьма полезная вещь.
— Минут на двадцать, не меньше, — решил Сноровский, окидывая опытным взглядом затор.
— Не опоздаем? — забеспокоился Андрей.
— Вряд ли, — Иван Павлович был спокоен. — Ну даже если пару речей пропустим или залп, это же не принципиально. Панихида — минут сорок, потом прощание — еще двадцать. Час запаса.
Пробка рассосалась только через пятьдесят минут. К концу срока начал нервничать даже Сноровский. Когда же ему все-таки удалось миновать напряженный участок, он тут же пересмотрел маршрут и повел машину по какой-то запутанной ухабистой дороге через частный сектор.
— Прямо к развилке выйдем, к той, что перед самым кладбищем, — пояснил он. — Успеваем, без сомнений.
— Иван Палыч, смотрите, — Соловьев указал на желтеющий далеко впереди автокран. — По-моему, там какие-то ремонтные работы.
— Вот черт! — Сноровский притормозил и завертел головой. — Теперь только назад.
Стрелки часов уже преодолели отметку «двенадцать», и минутная успела коснуться «шести». Объезд занял еще почти полчаса. Когда они наконец добрались до ворот кладбища, из них показался почетный караул и несколько бывших сотрудников Сноровского. Иван Павлович выпрыгнул из машины и торопливо подошел к товарищам.
— Жора! Что, уже все? Опоздали?
— Да как вам сказать, Иван Палыч. — Жора поправил черные очки и, прикуривая, нервно чиркнул зажигалкой. — Такое впечатление, что мы все опоздали…
— Это как?
— Хоронили, как «груз двести». В закрытом, с фотографией. Почему? Вроде бы не по кускам его в гроб складывали, не обожженного, а проститься толком так и не получилось. Я сам у Константинова спрашивал. Он только руками развел и на инструкцию какую-то сослался…
— Инструкцию? Какую еще инструкцию?
— Не знаю, — Жора пожал плечами. — Извини, Палыч, мне пора. Как, кстати, на пенсии живется?
— Живется…
— Ну и слава богу. Пока.
Сноровский обернулся и поискал взглядом Андрея. Увидеть Соловьева ему удалось не сразу. Лишь когда Иван Павлович догадался пройти на территорию кладбища, у свежего могильного холмика он увидел Андрея и повисшую у него на шее вдову Бориса Галю. Женщина рыдала, а Соловьев, как мог, пытался ее утешить. Сноровский замялся и, так и не дойдя до могилы, вернулся к машине. Все, кто был на траурной церемонии, медленно расходились по автобусам. Иван Павлович по многолетней привычке окинул внимательным взглядом толпу, автомобили и выделил пару незнакомых лиц, а также странную машину. Черный микроавтобус с «мигалкой» стоял чуть поодаль, но его пассажиры определенно интересовались всем происходящим. Водитель не отрывал взгляда от собравшихся у автобусов людей, а сидящий рядом с ним пассажир склонился, словно вел какие-то записи. В общем-то ничего особенного в этих людях и в этом фургончике не было, разве что…
Иван Павлович перевел было взгляд на другие машины, но вдруг вернулся к черному микроавтобусу. Почему пассажир был в белом? Снял пиджак и остался в одной сорочке? Или ехал вовсе не на похороны? Сноровский присмотрелся повнимательнее. Что-то черное, странно изогнутое висело у человека на шее. Ремень или… врачебный фонендоскоп? «Скорая помощь»? Черного цвета? Ведомственная? Сноровский усмехнулся. Контора за считаные дни его отсутствия явно перестроилась на новый лад.
Он сел за руль и бросил взгляд на территорию кладбища. Галя осталась у могилы, а Соловьев уже шел обратно. Не дойдя до машины пары шагов, он остановился и, отвернувшись, закурил. Торопить его Сноровский не стал. Он снова вернулся к созерцанию грустной действительности и неожиданно для себя наткнулся взглядом на Феликса. Сошников стоял через дорогу, наискосок, примерно в сотне метров и о чем-то беседовал с теми самыми двумя неизвестными, которых Иван Павлович приметил и выделил из толпы сослуживцев и родственников еще во время первого осмотра. Собеседники Сошникова ему не нравились. Иван Павлович не мог объяснить — почему, но чем дольше он наблюдал, тем сильнее становилось это смутное чувство.
