Да, я понимал, что слова мои могут показаться странными для местных жителей, но что поделать, если об этом мире я почти ничего не знал?
— Я правду говорю, — сказал я. — Нихрена не помню, клянусь булавой Перкунаса. По тыкве дали и подыхать оставили. А кто — да без понятия. Узнал бы — бошки проломил бы. Не вру, мужики. Выбраться хочу. Пёс знает, как я жив до сих пор остался. Я таких ужасов тут повидал. Да у меня даже еды с собой нет. Об одном прошу: выведите меня отсюда, а? Могу вон… фузею отдать взамен или пистолет. Больше нет ничего.
Похоже, моя речь возымела определённый эффект.
— Ладно, малой, — буркнул Йозеф. — Будь на нашем месте тати какие, так тебя бы без разговоров грохнули и всё забрали бы. А мы — люди мирные. Помощь, говоришь нужна? Может, и поможем, коли правду говоришь. Покажи фузею.
Я снял с плеча ружьё и, подойдя ближе, протянул Йозефу. Тот взял его, осмотрел с сосредоточенным видом (особенно замок долго разглядывал) и произнёс:
— Хорошо, фузею я забираю, а ты, — он снова уставился на меня грозным взором, — ежели чего учудить вздумаешь, пеняй на себя. Нас тут — девять и все — с оружием, так что имей ввиду. Садись, — он взглядом указал на место у костра. — Дам тебе поесть. Только учти: сейчас нам нужно сделать одно дело, а возвращаться будем потом. Так что придётся подождать.
— Да без проблем, мужики, — ответил я, присаживаясь на корточки, — мне б выбраться только.
Моё внимание снова привлекла женщина со связанными руками. Она с подавленным видом сидела прямо на земле. Женщина была молодая: лет двадцать-двадцать пять. Она имела широкое лицо со впалыми щеками, скулы — острые, глаза — маленькие. На коже виднелись чёрные пятна непонятного происхождения. Верёвку, которой были связаны её руки, держал кудрявый парень с усиками.
Йозеф протянул мне две горячие картофелины и кусок чёрного хлеба.
— За что её так? — спросил я.
Йозеф посмотрел на меня так, словно убить хотел.
— Никаких вопросов, понял? — ткнул он в меня пальцем. — Будешь вопросы задавать, один пойдёшь.
— Да ладно, ладно, — произнёс я, — никаких вопросов. Больше не буду.
Разумнее всего было сейчас действительно не задавать вопросов. Дела этой компании меня не касались. Не пристрелили — и то хорошо. Хоть, и правда, могли. Кто б узнал? Однако нет, пожалели. Может, за своего приняли? Теперь главное, чтобы они меня в человеческий мир вывели — в Явь, как они это называли. Вопросов у меня, конечно, накопилась масса. Единственное, в чём сомнений не было: компания занималась чем-то не совсем легальным. Но какое мне до этого дело?
От костра и горячей пищи по телу моему разливалось приятное тепло. После бессонной ночи меня даже немного разморило.
Мы ели молча. Кажется, вести при постороннем разговоры, они не собирались. Посматривали на меня косо, но ничего не говорили. А потом мужики сложили остатки еды и посуду в мешки, затушили костёр, и мы двинулись дальше по улице. Впереди шагал Йозеф, замыкали шествие кучерявый парень, ведущий на верёвке девушку, и белобрысый мужик с мушкетон. Я шёл посередине.
Я находился в приподнятом настроении. Меня ужасно обрадовало, что, наконец, после стольких скитаний, выпал шанс попасть в человеческий мир. Остальные трудности по сравнению с этой сейчас казались несущественными.
Святилище, к которому держала путь компания, напоминало то, где я прятался в первую ночь, только не имело колокольни, и кладка была более грубая. Здание выглядело очень старым, словно простояло тут лет пятьсот, даже камни понизу поросли мхом.
— Говорил же, — Йозеф с упрёком посмотрел на Васютку, — с кем спорить-то будешь, дылда? Чо лезешь-то, коли не знаешь ни шиша?
— Да понял я, понял, — буркнул произнёс Васютка. — Обознался, видать. Я-то думал, к другому идём.
Йозеф посмотрел взглянул на меня:
— Жди здесь, малой. Сейчас дело сделаем, и пойдём обратно.
Я кивнул. Компания вместе со связанной девушкой зашла внутрь.
Я же принялся расхаживать перед дверью взад-вперёд, мучимый любопытством. Похоже, мужики затевали какой-то ритуал. И связанную бабу туда повели явно неспроста.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Это не твоё дело, — твердил я себе, — пусть там хоть сатану вызывают. Мне главное — выбраться отсюда».
И всё же любопытство взяло верх над здравым смыслом. Я просто должен был знать, что делают мои спутники. Подошёл к двери и медленно её приоткрыл так, чтобы сквозь щель видеть, что творится внутри.
Интерьером святилище тоже напоминал то, в котором я ночевал. Но алтарь тут был украшен растительными барельефами, а за алтарём располагалась каменная статуя женщины с обнажённой верхней частью тела. Женщина раскинула руки в стороны, а по ней снизу вверх ползли стебли растений.
Происходящее возле алтаря тут же приковало моё внимание. Связанная девушка стояла на коленях, положив голову на каменную плиту. Рядом стоял Васютка, в одной руке он держал книгу, в другой — топорик. Когда я заглянул, Васютка как раз закончил чтение, передал книгу одному из спутников, а потом повернулся к статуе, воздел руки к потолку и воскликнул на весь зал:
— О, великая Фрейя, прими эту жертву!
Затем он повернулся к девушке, что лежала головой на алтаре, занёс топорик.
Да, они приносили человеческую жертву. Я и так догадывался, что компания задумала нечто подобное, но ритуал всё равно шокировал меня. Даже мелькнула мысль прервать это безумие, но я вовремя спохватился: с моей стороны это будет глупо. В конце концов, их девять, и все с оружием, а я — один. Да и вообще, откуда я знаю, какие в этом мире обычаи? Может, тут такое считается в порядке вещей? Но наблюдать за ритуалом мне точно не хотелось, и я решил закрыть дверь и спокойно дождаться своих спутников снаружи. Вот только сделать это не успел.
Кто-то толкнул дверь, да так, что я шлёпнулся задом на мостовую. А в лицо мне уже смотрел мушкетон белобрысого мужика.
— Опять шпионишь, пакуда? — прорычал он, схватил меня за шиворот и потащил в святилище. Теперь на меня уже смотрели девять стволов.
— Так вот ты, значит, что удумал, скотина? — сквозь зубы процедил Йозеф. Он подошёл ко мне вплотную и приставил пистолет к моему подбородку. — Говори, гад, кто тебя подослал? Следаки? Епископ? Кому доносишь? Я ведь сразу понял, что эдакий щёголь не просто так увязался за нами. Не помнит ничего! Ага! Думал, дураков нашёл? Вот мы тебя и раскусили. С добром, значит, к нему, а он!
— Я правду сказал, — проговорил я. На лбу моём выступил пот. Йозеф был зол и мог спустить курок в любой момент. — Я ничего не помню. Я ни на кого доношу. Мне просто стало интересно, какого хрена вы тут творите.
— Да ладно! Давай, ври больше! Разоружите его, — приказал Йозеф остальным.
Мои пистолеты, сабля и вещмешок оказалась в руках мужиков.
— Да он же светлейший! — взвизгнул большеносый парень в треухе, который вытащил из кобур на моей перевязи два пистолета с кристаллами. — Давайте убьём его. Он — один из них. Он всех нас сдаст! Вот ты — пёс, — он скалился своими большими зубами, от чего рожа его выглядела ещё глупее и противнее. — Да, да! Светлейший. Чародей. Попался! Ну? Чего нам сделаешь теперь?
— Заткнись, — велел Йозеф большеносому и обратился ко мне: — Говори, гад, кому служишь? Кто таков?
— Надо закончить ритуал, — сказал старик, — потом разберётесь. Василий, доделай начатое.
Йозеф согласился со стариком. Василий вернулся к алтарю и девушке, которая так и лежала головой на алтаре, ожидая смерти.
— О, великая Фрейя, прими эту жертву! — повторил Василий, обратившись к статуе богини с голыми сиськами, а затем повернулся к нам:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Все на колени! — и глядя на меня, добавил. — И ты — тоже.
— Нет, я не могу так, — жалобно произнёс кудрявый парень с усиками, — не могу смотреть.
— Проклятье, мы сделаем это сегодня или нет? — разозлился Йозеф. — Так в пол смотри. И не увидишь.
— Пусть парень за дверью постоит, — предложил старик. — Сам понимаешь, она же… — он не закончил фразу, но Йозеф понял.
