***
Ульяна пришла через пару часов, я как раз оформляла бумаги на нового пострадавшего. Сперва она постучала в дверь костяшками пальцев, потом едва ее отворила и плавно просочилась в узенькую щель.
Большие начальники заходят в кабинеты иначе: широко распахивая дверь, не давая времени присутствующим на выражение протеста.
Помощница Ермакова показалась мне очень уставшей и растерянной. Девушка замечательно владела своим лицом, чтобы не показывать нам переживание, но отсутствие каких-либо эмоций на лице и быстрыми пальцами, ни на миг не оставляющие кольцо в покое, выдавали ее с потрохами. Вместе с ней непрошеным гостем пришел Сережа, заранее настроенный негативно по отношению к нам. Отчего-то брату казалось, что все мы стремимся причинить Ульяне вред. Он не сказал ни слова, но по его поджатым губам, по его агрессивному взгляду, по скрещенным на груди рукам мы видели его готовность отстаивать безопасность своей спутницы.
— Я попробую оформить для тебя вызов из отпуска, — вместо приветствия сказал Мефистофель. — Не дело, если ты будет пропадать на работе во время законного отдыха.
— Не стоит суетиться, — бросил Сергей.
— Не сопротивляйся, когда для тебя что-то делают, — посоветовала брату я. — В жизни подобное случается очень редко.
Брат хмыкнул. Я хотела подойти к нему и приобнять за плечи, но останавливало присутствие посторонних в лаборатории. Честно говоря, я не знала, кто в этой ситуации «наш», а кто — «чужой». Юстас я легко отнесла к «не нашим», а дальше застряла. Ульяна назвала моего брата хорошим другом, с моим напарником у нее, судя по всему, было общее прошлое. Мефистофеля без колебаний назвала «своим», ему я была готова доверить свою жизнь, хотя маловато о нем знала: он никогда меня не подводил. По крайней мере, до этого дня.
— Вы не будете против, если Артем подойдет? — спросила Ульяна. — Он прилетает сегодня вечером, потом на машине сразу в город… С вашей секретностью очень сложно добираться до города…
Девушка отвернулась к окну, потому мне приходилось напрягаться, разбирая ее слова.
— Пускай приходит, мы всегда всем рады, — приветливо откликнулась Юстас. — Любой человек всегда может быть полезен добру.
Разведчица сидела на полу, обняв прижатые к груди колени. Чтобы видеть нас всех, ей приходилось запрокидывать голову, отчего ее зеленые глаза казались трогательно-огромными.
Сергей подошел к компьютеру и нажал на кнопку включения. Машина сразу же откликнулась приветливым ворчанием вентиляторов: пока брат был в отпуске, мы с напарником не трогали его монстра.
— Что хорошего можешь рассказать? — Сережа не оторвал взгляда от монитора, однако по его тону мы поняли к кому он обращается.
— Практически ничего, — суховато откликнулся Мефистофель. — Такое ощущение, будто всем пострадавшим было все равно, когда их погружали в кому. Как и сейчас.
— Забавно, — оценил брат, запуская какую-то программу.
Мужчины замолчали.
Я торопливо заполняла бланки, поглядывая на них поверх бумаг. От Мефистофеля снова пахло сигаретами — мы вместе выходили на перекур буквально полчаса назад. Он казался все таким же расслабленным, только его жесты едва уловимо замедлились, словно каждый раз он разумом предавал им прежнюю чуть расхлябанную траекторию. Сережино напряжение постепенно начало спадать, погрузившись с головой в работу, он привычно растрепал себе волосы и откинулся на спинку стула.
— Я буду следующей жертвой.
Мы все резко повернулись к окну. Ульяна также стояла спиной, рисуя пальчиком на окне однотипные узоры.
— Есть причины делать такие выводы? — нарушила тишину я.
— Нет, — девушка помотала головой из стороны в сторону. — Я просто знаю.
— Мы пока не можем сказать, какой логикой руководствуется нападающий, но до сих пор среди его жертв не было женщин, — заметила я. — Мне кажется, рано начинать паниковать. Тем более, всегда есть шанс на поимку преступника.
Последняя фраза далась мне плохо, в голосе абсолютно не было слышно энтузиазма. Передохнув, я продолжила после короткой паузы:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я понимаю ваш страх, он вполне объясним. И это нормальный страх, мне даже представлять не хочется, что Вы чувствуете.
— Вы же помолвлены, — подала голос с пола Юстас, — позвоните жениху, скажите, как Вам страшно. Он обязательно поддержит. Может быть, заберет из нашего города, наплевав на Вашу работу. Мне всегда хотелось, чтобы кто-нибудь начал обо мне заботиться вопреки моему желанию, это так романтично! Почему бы Вам не попробовать разыграть подобную ситуацию?
На мой взгляд, разведчица была крайне бестактной в этот момент, но идею подала вполне здравую.
— Бессмысленно, — Ульяна улыбнулась одними уголками губ. — Я заранее знаю, как он отреагирует. Мне не хочется слышать очередное «все будет хорошо, я в тебя верю», когда я чувствую грозящую мне опасность.
— Думаю, ты слишком сурова, — рассмеялся Сережа. — Просто тебе не нравится, когда кто-то не считает, что все будет плохо.
Ульяна пожала плечами.
Мефистофель не отрывался от своих пробирок и склянок, смешивая чувства и эмоции в специальных мензурках. Чувства, как правило, изменяли оттенок, а эмоции шипели. Если же напарник нагревал мензурку на огне, смесь начинала бурлить и недовольно клокотать, кардинально меняя цвет.
— Ты должен быть тонким психологом, — заметила я, когда Мефистофель поднес пробирку к глазам. — Ты так хорошо разбираешься в чувствах… Даже представить страшно.
— Я отвратительный психолог, — откликнулся мужчина. — И я часто говорю об этом. Возможно, я начал изучать чувства и эмоции, потому что надеялся как-то в них разобраться. Наш случай мне показывает, что я слаб не только на практике, но и в теории.
— Мне казалось, что у тебя именно практика, — включилась в нашу беседу Ульяна.
У меня сложилось впечатление, будто она хотела продолжить предложение, но оборвала себя на полуслове. Девушка также стояла к нам спиной, едва повернув голову и поглядывая на нас поверх плеча. Снова на долгое время мы погрузились в тишину, которую каждый боялись нарушить.
— Ребят, мы же вам мешаем, наверное? — вопрос Юстас прозвучал утвердительно.
— А ты видишь способ что-то изменить? — усмехнулся Мефистофель, отворачиваясь от своего рабочего стола.
— Вижу. Мы можем подождать вас в другом месте, — быстро предложила разведчица.
— Например? — напарник явно был заинтересован.
— Посидим где-нибудь недалеко, смена обстановки часто приводит к всплеску идей, — невинно предложила Юстас.
— Когда я был в вашем звании, юная леди, у меня даже в мыслях не было предлагать такое начальству, — поведал специалист по снам заговорщицким тоном.
— Но идея-то хорошая, — не сдавалась разведчица. — Не зря же Вы считаетесь молодым и перспективным, чтобы поощрять…
— Вы слишком явно льстите, учитесь делать это тоньше и изящнее, — посоветовал Мефистофель. — Я вас отпускаю.
Я переводила взгляд с Мефистофеля на Юстас и обратно. Если бы меня попросили назвать самую отвратительную черту нашей команды, я бы, не задумываясь, назвала тотальное недоверие. Никто из нас не разговаривал друг с другом прямо, предпочитая томную таинственность.
Чувствовалось, что не просто так разведчица хочет, чтобы мы с Ульяной ушли, но не понимала, для чего. Если бы я могла ей безгранично довериться, то мне было бы легче следовать за ней, но в тот момент я не была уверена в том, что для нас всех и для меня лично будет лучше придерживаться ее плана.
— Пойдемте, девочки, — Юстас легко встала с пола и первой вышла из лаборатории.
Я ничего не понимала. Ульяна, судя по всему, тоже. Возможно, на нее так подействовал страх, но все это время она поражала меня своей апатией. В какой-то момент мне даже захотелось ударить девушку для проверки адекватности ее реакции.
— Иди, в компании Юстас ты в безопасности, — мягко сказал Сережа. — Ее боевая подготовка сильнее, чем у всех нас вместе взятых.
