Приятели подходят к опустевшей бензоколонке. Окошко закрыто. На нем табличка «Бензина нет». Скучают заправочные автоматы. Посредине станции сиротливо сереет «Запорожец» с разбитой фарой и продавленной крышей. Возле капота, раскинув уши, лежит на спине человечек. В его белеющем кулачке зажат шланг-пистолет. Глаза устремлены в небо. Ноги и зад поверженного «бойца» покоятся в бензиновой луже.
Компания перешагивает через тело.
— Красиво лежит, — констатирует Коля.
Под плетенкой Эныча что-то хрустит. Идущий следом Гена поддевает ногой раздавленные очки.
— Прямо Болконский на сопках Маньчжурии.
— Я до такси на скорой помощи работал, — рассказывает Иван. — Забавные бывали истории. Однажды, например, когда меня за пьянку в санитары на две недели перевели, гнали мы по улице Коллонтай… Зацепили крылом одного чудака, а тот и улетел прямо под трамвай. Тут же его пополам перерезало. И вот что значит пьяный! Даже сознание не потерял. Мы его на носилки и в машину. Везем. А положили смешно: задница с физиономией вместе кверху оказались. Всю дорогу балдели. И он вместе с нами. В больнице его принимать отказались. Везите, говорят, в морг. Он такое дело услышал, вздохнул, попрощался с нами, спасибо сказал за заботу и, само собой, Дяде душу отдал.
Приятели смеются. Потом Коля просит развеселившегося Ивана:
— Ты бы нас подкинул до места, Ваня. Делов-то… Иван утирает выступившие от смеха слезы.
— Не выйдет, Коля. По вызову спешу.
— Так может, нам по пути…
— Да нет, — говорит Иван. — Мне еще заправляться надо. Здесь, видишь, поилку закрыли.
Иван сворачивает в сторону.
— Жмот тупой, — бросает вслед ему Коля. — Штабель из ДСП. Настоящий хохол!.. Ген, а где твоя суженая окопалась? Куда нам двигать?
— Она в кинотеатре работает. Кассиршей.
— В каком?
— «Партизан».
— Это нам на шестом трамвае ехать, — ориентируется Коля. Налетает на вдруг остановившегося Геннадия. Коля обходит его, прослеживая за взглядом приятеля.
— А-а. Это… Она тут давно стоит. Чего это ты там интересного увидел? Дядек что ли?
У Гены подергивается щека.
На верхушке десятиметровой гранитной стелы вместо серпа и молота алеет огромная покатая шишка. На ней размещены сверкающие под разгулявшимися солнечными лучами значки и медали.
— Погодите-ка, ребята… — говорит Гена. — Десять минут назад здесь было что-то другое…
— Кончай ты ерундой заниматься! — дергает Гену за локоть Коля. — Будешь теперь перед каждой хреновиной останавливаться! Так и не дойдем никогда!
Впереди, шагах уже в двадцати, движется, удаляясь, широкая спина Эна Эновича.
Нарастает новая звуковая волна. «Муравейник» накрывает тень тяжелого бомбардировщика. Далеко ушедшие друзья не могут наблюдать, как в детском садике подпрыгивают на невидимых пружинах и весело и звонко перекликаются напоминающие ночные горшки непонятные предметы.
4
Плотно зашторены окна. Мягко шелестят кондиционеры. Посредине комнаты — просторный дубовый стол. На столе — кипы бумаг, многочисленные ряды папок, развернутая карта города с фломастерными пометками — стрелками, кружками, крестиками. Одна из стен представляет собой многократно увеличенный дубликат лежащей на столе карты, только без стрелок и крестиков, а с помигивающими на разные лады красными лампочками. Потрескивает пульт управления общей компьютерной системы. За пультом — майор Степанчук. Неподалеку от майора, в кресле-вертушке, расположился генерал Плухов. Он периодически поглядывает то на схему, то на выстроившиеся в три этажа у соседней стены мониторы. По комнате от стола к схеме, от схемы к Степанчуку, от Степанчука к мониторам прохаживается Джугашхурдия. В дальнем конце комнаты сидит на стуле и посасывает колпачок авторучки Ландсгербис. Иногда он что-то записывает в блокнот.
Гудит зуммер на пульте. Степанчук переключает тумблер.
— Первый слушает.
— Говорит девятый. «Сокол» сообщает о выборе варианта «Пестрая лента». Группой «Чугуна» проведены новые акции. Пропали дети из «Огонька»— детского сада номер один. Там же, на сетке ограждения, попал под гипнотическое воздействие лейтенант Го-лайбо из двадцать седьмой группы наблюдения. Доставлен с тяжелым сотрясением мозга в реанимацию. В сад нами послан двенадцатый. Произведено надругательство над памятником Народного Подвига. Характер и форма надругательства аналогична предыдущим. Технические средства, применяемые при диверсиях, остаются невыявленными. Продолжаем наблюдение.
— Принял.
Степанчук щелкает тумблером. Смотрит на генерала.
— Детский сад, — говорит Плухов, — это что-то новое. Дети, несомненно, похищены. Но с какой целью?
— Отвлекающий маневр, — предполагает Степанчук. — «Чугун» готовит нападение на аэродром. Или… — он почесывает подбородок, — или в случае провала они надеются использовать детей в качестве заложников.
— Неужели все-таки поняли, что мы у них на хвосте? — генерал покачивает седой головой.
— Дэатэлност вашэго Чугуна-Энова затрагываэт важныэ госу-дарствэнныэ ынтэрэсы страны, — Джугашхурдия, остановившись у стены-схемы, наблюдает за вспыхивающими лампочками. — Гдэ, скажытэ на мылост, ваш пэрвый сэкрэтар обкома? Чэм он занат в такыэ отвэтствэнныэ мынуты?
— Утром мы встречались с товарищем Борисовым у него в кабинете, — говорит генерал. — Получив вчера нашу телефонограмму, он был вынужден прервать отпуск и вернуться в город. Меня он заверил, что целиком полагается на опыт и оперативность нашей организации.
Генерал косит глаз в сторону Степанчука. Тот, склонившись над пультом, поигрывает кнопками.
— Да, новые акции, конечно, усугубляют положение, — генерал закуривает. — Но по первому же сигналу капитана Дельцина мы готовы нейтрализовать действия противника. Пока они нам весь город на попа не поставили.
— Я лично буду их допрашивать, — поднимает голову от пульта и выпячивает подбородок Степанчук. — Применю, как и с Тульским, «фаларидова бычка». Если не расколятся, пущу в ход свои собственные изобретения. А на крайний случай есть у меня одна задумка.
— Толко нэ забывайтэ, — поднимает палец Джугашхурдия, — что сэйчас нэ трыдцат сэдмой год, товарыш…
— …майор, — подсказывает Степанчук.
— …товарыш Стэпанчук. Джугашхурдия переходит к столу.
Звонит городской телефон. Плухов недовольно ворчит:
— Кого еще там?
Степанчук берет трубку. Слушает. Говорит:
— Потом… Хорошо… Потом, — положив трубку, усмехается. — Опять наш Дядин уполномоченный, ректор духовной академии отец Алексий на своих отроков стучит и, как всегда, не вовремя… Внимание! — Степанчук глядит на схему. — Через две-три минуты главный объект войдет в поле зрения пятого монитора.
Кресло поворачивает генерала лицом к цветным экранам. Стремительно продвигаются от окна к мониторам орлиный нос и вороные усы Джугашхурдии. Перебирается поближе Ландсгербис. Встает за спиной генерала, дышит ему в затылок.
— Они должны показаться из Третьего Интернационального переулка, — предупреждает Степанчук. — Это в правом углу монитора, между Дворцом Счастья и палаткой приема стеклопосуды. Видите очередь?.. А вот и они.
На экране появляется фигура Эна Эновича. Чуть позади идут Коля и Гена. Коля размахивает руками, что-то рассказывает. Гена утирает ладонью лицо.
— Жарко на улице, — произносит генерал, тянется за сифоном. — А вот Кувякин не снимает пиджак…
— Меня интересуют телодвижения Кувякина, — говорит Степанчук. — Нормальные люди так руками не машут. Или это сигнал?
— Пожалуйста, приблизьте изображение, майор, — говорит Плухов. Вглядывается в экран.
«Ишь как закрякал, — отмечает Степанчук, двигая микшер. — Па-жал-ста. Глядишь, и спасибо скажет. Перед Москвой выпендривается».
— Благодарю вас, — произносит генерал. Гасит окурок о панель пульта. — А Энов, надо признаться, уверенно держится. Ни один мускул на лице не дрогнет. Будто не на задании, а на прогулке. Матерый враг.
Эн Энович задевает ногой за торчащий из асфальта кусок рельса. Падает, встает, продолжает идти.
— А это что, ынтэрэсно, за фынт? — настораживается Джугашхурдия.
— Да. Это не случайность, — хмурится генерал.
— Сначала жестикуляция Кувякина, теперь лже-падение «Чугуна», — говорит Степанчук. — Налицо присутствие постоянной связи с сообщниками.
— Надо поскорее разобраться в их системе сигнализации. Передайте видеозапись в отдел дешифровки, майор, — генерал разминает новую сигарету.
Эныч, Коля и Гена подходят к остановке трамвая. Гена ставит чемодан между ног.
— Чемодан поставил, — констатирует Степанчук. — Обратите внимание: между ног. А Кувякин сразу же руки в карманы убрал.
