— За несколько минут до вашего прилета солнце было, — откликнулся водитель и пронзительно просигналил какому-то промокшему безумцу, вознамерившемуся перебежать дорогу перед носом газика. — Вдруг — туча, и сразу хлынуло, как из худого мешка.
— Ничего. Майский дождик — это хорошо для урожая, — улыбнулся Завитушный. — У карачаевцев даже пословица есть на этот счет.
— Я против дождя ничего не имею, — усмехнулся генерал. Пузырящиеся лужи на дороге напомнили ему босоногое владимирское детство, когда он гонял по ним с мальчишками.
Черкесск встретил их не дождем, а проливным ливнем. По гористым улицам бежали бурые потоки.
Полномочного представителя Президента уже ждали. В Доме правительства, в небольшом зальчике собралось все высшее руководство республики.
— Может, желаете отдохнуть с дороги, товарищ генерал? — спросил один из руководителей — Матейченков еще плохо различал их. — Разместим вас в гостинице, вздремнете часок.
— Потом, потом, — отмахнулся Матейченков. — у меня на сегодня обширная программа, дай бог до ночи успеть.
— Как прикажете.
— Товарищи, давайте начнем с оперативной обстановки.
— В городе?
— И по всей республике. Высказывайтесь по очереди, по возможности кратко и по существу. И представляйтесь.
Он сел за стол, положив перед собой толстый блокнот, довольно потрепанный, и ручку. Диктофон Матейченков не любил. Во-первых, эта японская штучка многих смущала, и они комкали невольно свою речь. Во-вторых, и это главное, требовалось время, более длительное, чем само совещание, чтобы прослушать материал. Ну, а кроме того, глупая машинка записывала все подряд, в том числе и чепуху, не заслуживающую никакого внимания.
То ли дело блокнот!
Совещание прояснило для генерала, как говорится, из первых рук, ситуацию в республике.
Картина вырисовалась достаточно серьезная.
Второй, решающий тур выборов президента был окончательно назначен на 16 мая. Тут же народ взволновался, «пошла потеха», как выразился один из лермонтовских героев.
По столице и республике прокатилась волна террористических актов — взрывы, поджоги, покушения.
— Сколько всего в последние дни произошло терактов?
— 11.
— Многовато, — покачал головой генерал Матейченков и что-то черкнул в своем блокноте.
— Все началось с того, что в здании городской школы… — начал начальник столичной милиции.
— Подробности потом, — жестом остановил его Матейченков. — сначала уясним общую картину.
Готовясь к совещанию, для полпреда из центра приготовили стопку документов, рисующих ситуацию в различных районах республики. Их он решил как следует изучить ночью, когда будет свободное время.
— Какой характер носят теракты? — спросил генерал. — Я имею в виду — они направлены против какой-либо определенной группировки?
— Да.
— Какой же?
— Станислава Дерева.
— В основном, — уточнил начальник Управления внутренних дел республики.
— Кто проводил теракты?
В помещении поднялся шум: каждый выкрикивал свою версию, стараясь перекричать остальных. Причем одна версия в корне противоречила другой.
Генерал поднял руку:
— Товарищи, попрошу высказываться по одному. И по возможности, не перебивать друг друга.
В помещении было накурено — хоть топор вешай. Каждый джигит считал своим долгом дымить как паровоз. Причем сигарет было мало: в основном пользовались крепчайшим самосадом, от которого у непривычного к такому амбре Матейченкова першило в горле и чуть ли не наворачивались слезы.
— Я опросил членов штаба Станислава Дерева, — первым начал руководитель МВД республики, картинно отставив в сторону толстую самокрутку. — Они в один голос утверждают, что теракты производили люди Владимира Семенова.
— Доказательства?
— Есть и доказательства.
— Какие?
— Донесения моих агентов, которые внедрены в избирательный штаб Владимира Семенова.
— Вышли на подозреваемых?
— Да.
— Задержали?
— Так точно.
— Их уже допрашивали?
— Конечно.
— Кто именно?
— Лично я, товарищ генерал.
— Очень хорошо. А где протоколы допросов?
— Перед вами, товарищ генерал, в документах.
— Ох, не утонуть бы мне в ваших бумагах, хотя плаваю я неплохо, — улыбнулся генерал.
Немудреная шутка разрядила атмосферу, все заулыбались и задымили еще отчаяннее.
— Скажите, задержанные признали свою вину?
Главный милиционер помрачнел:
— Никак нет, товарищ генерал, пока не признали, хотя я проводил неоднократные допросы. Клянутся, что теракты — провокация, к которой они не имеют ни малейшего отношения. Говорят — ха-ха — что их совершили сами люди Семенова, чтобы дестабилизировать обстановку. В общем, валят с больной головы на здоровую.
— Нам остается, товарищи, совсем немного, — заметил генерал Матейченков. — Выяснить, какая голова больная, а какая — здоровая.
Совещание проходило на русском языке — русским, и довольно прилично, владели все.
— В связи с терактами мы тоже кое-кого арестовали и допросили, товарищ полномочный представитель. — вступил в разговор начальник республиканской службы безопасности. Лицо его портил — или украшал? — огромный багровый шрам, пересекавший всю левую щеку наискосок, что придавало его лицу свирепое выражение.
— И что говорят задержанные?
— Что во всем виноваты люди Владимира Хубиева.
— Вот так загогулина, — удивился Иван Матейченков. — Даже Хубиев появился на свет божий… Разве он еще играет еще у вас какую-то роль?
— Разрешите пояснить, товарищ генерал-полковник, — вступил в общий разговор Завитушный, который до этого, сидя в сторонке, помалкивал и внимательно слушал выступающих.
— Да, Сергей Сергеевич.
— Тут, видите ли, сложная механика. Дело в том, что пока, как ни крути, Владимир Хубиев формально остается руководителем республики… Остаться таковым если не навеки, то хотя бы на год — его голубая, она же розовая мечта.
— Мне это известно.
— Ради этой цели, как я понимаю, Хубиев готов на любые действия…
— Включая теракты?
— Да.
— Так кто же, в конце-то концов, дестабилизирует обстановку? — поставил Матейченков вопрос ребром.
— Пока неясно, господин генерал, — подытожил кто-то в дальнем конце стола, еле различимый в наплывах махорочного дыма.
«Ну и обстановочка, — подумал Матейченков. — Сам черт ногу сломит. Уж не говоря о сэре Исааке Ньютоне… Вот еще привязался на мою голову этот сэр, прости господи!..».
Первое совещание длилось долго — три с половиной часа. Матейченков въедливо вникал в каждую деталь, добиваясь истины. От этого разговора он ждал немало, но и от него ждали многого.
Что касается полпреда президента, то именно теперь он должен был выработать правильную стратегию и тактику своих действий в республике. Получив огромные полномочия, он должен, он обязан был употребить их во благо.
Только так!
И первой заповедью оставалось правило, которому он старался действовать в течение всей своей жизни: не навреди!
* * *
Проект, предложенный Мусульманским советом технических экспертов, вызвал среди имамов необычайное оживление. Его яркая новизна и огромная эффектность будили фантазию.
Судили-рядили так и эдак, кто-то защищал, кто-то нападал. В итоге мнения разделились, но большинство склонилось к тому, что проект, безусловно, интересен, но технически вряд ли осуществим.
Дав всем высказаться, слово взял Верховный шейх.
— Проблема состоит из нескольких частей, — начал он. — Первая — это чисто человеческий фактор. Кто будет теми, кто сумеет осуществить эту идею? Они заранее должны знать, что идут на мученическую смерть ради высоких идеалов исламской революции.
— Я готов!
— И я!
— И я!
— И я!..
Послышалось из разных уголков огромного зала. Имамы повскали со своих мест, зашумели, перебивая друг друга.
— Я в вас никогда не сомневался, господа, — скупо улыбнулся Верховный. — Могу добавить, что я сам с восторгом вошел в группу отважных… Что может быть прекрасней, чем погибнуть за наше правое дело? Тем более, что принявший мученическую смерть наверняка по священной воле Аллаха попадет в рай. Но не забывайте, что эти герои должны уметь водить современный самолет. Более того, вести его точно, как по струнке, чтобы врезаться в заранее намеченное здание…
Однако надежная взрывчатка для этого великого дела только еще разрабатывается в наших лабораториях. А без нее, как вы понимаете, говорить об осуществлении данного теракта не приходится.
С учетом всего, сказанного выше, полагаю, что говорить об осуществлении проекта раньше конца этого столетия или начала следующего, не приходится. Срок, думаю, вполне разумный, если учесть, что наше столетие на исходе…
