отвращения, есть тихое счастье беспристрастности. Такое счастье обладает устойчивостью и силой; она наполняет ум, даже когда тело терзает жгучая физическая боль.
Иногда я предлагаю некоторым ученикам специально попадать в сложные ситуации, чтобы совершенствовать беспристрастность. Речь, конечно, не идёт об автомобильных авариях, но мне по душе поездки за границу – это отличный способ развить беспристрастность вне формальной практики. Я жила в Индии с двадцати семи до тридцати с небольшим лет. Сначала меня встретил хаос непостижимых событий. Даже уличные звуки были мне незнакомы. Кухня была мне в новинку и оказалась острее, чем та, к которой привык мой желудок. Многие обычаи выглядели странными. Мне была знакома лишь жизнь в пригороде Калифорнии, а Индия казалась непредсказуемой, неуправляемой и в высшей степени хаотичной.
Иногда мы не осознаём, как сильно навязываем свои ожидания реальности, пока эти ожидания с ней не разойдутся. Пока я не начала путешествовать, я ожидала, что в почтовом отделении всегда будут марки, в банках – наличные, что в аптеке продаётся аспирин, а в международных аэропортах есть обменные пункты. Во время поездки в Китай я прилетела в международный аэропорт утром. Все обменные пункты были закрыты до вечера. У меня не было местной валюты, и мне пришлось просто просидеть в аэропорту шесть часов до их открытия. Если мы живём под защитой привычного распорядка, то начинаем ожидать, что каждый день будет проходить как заведено, и в целом в Калифорнии так и происходит. Путешествия побуждают нас чуть больше отдыхать и наслаждаться настоящим со всей его красотой и разочарованиями. Я могу включить в свой «список дел» пункт «купить сегодня марки», но это не гарантирует, что в почтовых отделениях их будут продавать. В путешествиях приходится быть менее требовательным и принимать то, что есть, сохранять уравновешенность и невозмутимость, даже если всё идёт не по плану.
Во время практики в Таиланде я присоединилась к большой группе монахов, монахинь и мирян, которые несколько недель бродили по джунглям в глуши, вдали от какой-либо цивилизации. Эта практика называется тудонг, она развивает беспристрастность за счёт отречения от роскоши и сознательной работы с суровыми условиями. В нашем случае мы фактически отказались от личных вещей и удобств, спали на земле, накрываясь только москитной сеткой, а в холодные ночи – чёрными пластиковыми мешками для мусора, купались на берегах рек, принимали очень простую пищу, которую могли унести с собой (рис и пасту из чили) или собрать в лесу (побеги бамбука и горькие листья). Иногда запасов воды не хватало. Мы шли весь день, иногда даже до поздней ночи, обычно босиком.
Мы не были хорошо экипированными туристами, отправившимися в поход. Это была практика отречения, принятия и беспристрастности, которая приносила огромное счастье. С некоторым удивлением я отмечала, что сажусь отдыхать усталой, с чувством боли и голода, но определённо счастливой. Беспристрастность обладает качеством глубокого умиротворённого блаженства. Когда мы не скованы рамками строго упорядоченного графика и не балуем себя роскошными удобствами, развивается уравновешенность – мы принимаем вещи, которые не можем контролировать, предсказать или даже понять.
Моего индийского учителя не интересовали переживания, ограниченные рамками формальной медитации. Прозрение должно быть частью жизни. Когда Пападжи видел, что в медитации сидя я вхожу в очень спокойные, восторженные состояния, он отправлял меня на базар, на кухню или давал какое-нибудь поручение. Он настаивал, что не нужно разделять безмятежность в медитации и суетливые торги на индийском базаре. Стоит стремиться к покою, который никак не затрагивают и не рассеивают ни хаотичные, ни безмятежные моменты, где мы одинаково присутствуем в переживании комфорта и боли, сохраняем одинаковое равновесие, независимо от того, как всё складывается – удачно или неудачно. При наличии беспристрастности мы больше не навязываем жизни свои личные предпочтения и требования.
Мои бабушка и дедушка с возрастом потеряли кратковременную память. Посещать их было нелегко. Разговоры двигались по кругу. Они повторяли предложения, задавали одинаковые вопросы, выражали те же беспокойства. Такие встречи стали важным поводом для практики. Слишком легко отвергать неприятную сторону таких взаимодействий, избегать её или сердиться. Я заметила, что для бабушки и дедушки было неважно, о чём говорить. Слова были просто способом, которые позволял установить связь, успокоиться, выразить одиночество или страх, любовь, признательность – очень простые формы общения. Если я сосредоточивалась на содержании, когда выражала мысль, обсуждала мировоззрение или рассказывала историю, с ними было бессмысленно говорить. Но если я делала упор на связи и любви, однообразие слов и предметов разговора не играло роли. Я могла с радостью много раз отвечать на один и тот же вопрос. За четыре минуты мы могли девять раз заметить один и тот же цветок. Когда мы принимаем трудные аспекты жизни, они становятся опорами для развития беспристрастности, счастья и покоя.
Одна ученица недавно рассказала мне, что посещала церковную службу, где прихожане приветствовали друг друга рукопожатиями или объятиями, выражая дружелюбие. Молодая женщина, которая сидела слева от неё, наклонилась и радостно сообщила: «Я беременна». А мужчина, сидевший справа, приветствовал её словами: «Знаете, у меня умерла жена!». Невозмутимость требует, чтобы мы сохраняли равновесие и переживали как боль, так и радость – даже в самых крайних их проявлениях.
В наполненные или глубокие моменты жизни чистое качество присутствия может проявляться без сознательного усилия. Когда умирала моя бабушка, я сидела рядом с ней в больнице, держа её за руку. Возникло ощущение связи, покоя и даже гармонии. Воцарилось глубокое принятие и благоговейное удивление непостижимостью жизни и смерти. Глубина её покоя вытеснила все противоречия и наполнила моё сердце безмятежностью и ощущением чуда. Что, если наполнить таким качеством устойчивого присутствия, глубокой свободы, внимания и удивления повседневное общение с близкими в миру?
Невозмутимость не ограничивается неприятными сферами жизни. Она также защищает нас от очаровывающего влияния похвалы, лести и успеха. Беззаботное волнение, вызванное похвалой, может омрачать здравый смысл. Подруга недавно показала мне новое платье, которое досталось ей за большие деньги. Она купила его, потому что продавец сказал, будто в нём она помолодела на десять лет. Есть и другая крайность: когда нас обвиняют, критикуют или указывают на наши недостатки, это может бередить раны ненависти к себе или будить гнев. В мире нам могут препятствовать как похвалы, так и обвинения. Как учителю, который читает публичные лекции, мне регулярно доводится сталкиваться с этими превратностями. Ученики часто подходят ко мне после лекций. У некоторых мои выступления находят отклик, и они хвалят меня. Другие люди, которые сидят в том же помещении и слушают ту же лекцию,
