— Мы, скорее всего, больше не увидимся, так что не стоит и говорить.
— Тоже самое ты сказала в прошлый раз.
— Наверное, Шеннон права. В наших с Эдом отношениях были серьезные проблемы.
— Та девушка из тату-салона?
Я киваю, отламываю корку от хлеба и крошу на кусочки. Душевная боль заслуживает шоколадного торта, а не сэндвичей с индейкой и салатом на ржаном хлебе.
— Она там администратор. Очевидно, мы с ней дружили.
— Я чувствую себя паршивой сестрой из-за того, что не знаю твоих друзей. — Она вздыхает. — Кажется ты говорила, что с ней что-то не так.
Я пожимаю плечами.
— Моя голова — это катастрофа. Я не могу доверять даже себе, так как мне доверять кому-то еще?
— Да уж.
— А тебе не кажется, что это было по-идиотски с его стороны? Вести девушку в мой любимый ресторан?
— У них действительно хорошие канноли. Мы там праздновали твой день рождения в прошлом году. Мне не хочется защищать Эда, но раз найдя такое место, трудно отказаться от него.
Я дуюсь. Десерты не должны быть важнее сестринской лояльности. Особенно в сердечных делах.
— Чем ты занималась весь день, кроме того, что ругалась с Эдом? — спрашивает она.
— Я не ругалась. Просто выразила разочарование.
— Понятно.
— Я не помню наших отношений с Эдом, не помню наш разрыв. Однако почему-то должна отвечать за это.
— Просто не повезло.
— Это несправедливо. Я не хочу, чтобы он меня привлекал. Это неудобно.
Френсис смеется.
— В твоем ежедневнике нет времени для романтики?
— Едва ли. Что мне вообще нужно там записывать? Когда чистить туалет в следующий раз? Моя жизнь отстой.
— Все наладится. Это займет время. Ты восстанавливаешься после серьезной травмы.
— Знаю. — Я тяжело вздыхаю. — Может быть, не неудобно, а сбивает с толку.
Она кивает.
— Это видно. В конце концов, ты теперь снова девственница, пусть и не физически. И ещё, ты сегодня стервозная и плаксивая. Хочешь пойти куда-нибудь? Тебе нужно отвлечься.
— Разве у тебя нет других дел? — Я беру бутерброд, смотрю на него и кладу обратно. У меня нет аппетита. Наверное, из-за целой пачки «Орео», которую съела вчера вечером. — Проведи время с друзьями или займись сексом. Хоть у одной из нас должна быть личная жизнь. Ты и так тратишь на меня все свободное время.
Как обычно, Френсис не смутила моя вспышка.
— Ты опять об этом? Клем, когда мама заболела, ты просто бросила все, чтобы ухаживать за ней.
— Угу.
Она устало разминает шею, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону.
— Я приспосабливалась к новой работе и справлялась с браком, который разваливался. Ты не жаловалась, что придется отложить свою жизнь, а просто взяла и приехала. Я всегда восхищалась тобой за это.
— Ладно.
— В общем, я хочу сказать: позволь мне сейчас быть с тобой.
— Хорошо. Хотя я чувствую себя странно, наследуя весь этот багаж из прошлого: как хороший, так и плохой. — Я пожимаю плечами. — Спасибо.
— Нет проблем. — Она одаривает меня короткой улыбкой. — Чем хочешь заняться сегодня?
Я отодвигаю тарелку, отряхиваю руки.
— Надо завести собаку. Она могла бы съесть этот бутерброд.
— Мы не будем заводить собаку. Сосредоточься, пожалуйста.
Я вздыхаю.
— Хорошо. На некоторых книгах стоит печать из книжного магазина. Я бы хотела съездить туда.
— Все еще ищешь то, что покажется знакомым? Имеет смысл. И дай угадаю, это место в центре города.
Я просто улыбаюсь. Или, может быть, морщусь.
Как ни крути, а мне нравится, что мы с сестрой становимся ближе.
*** *** ***
Книжный магазин находится в паре кварталов от тату-салона Эда. Однако в городе с населением более шестидесяти тысяч человек я определенно могу прожить хоть день, не сталкиваясь с ним.
За прилавком стоит женщина с длинными седыми волосами, заплетенными в косу. Увидев меня, она лучится улыбкой.
— Ну, самое время! Где ты пропадала? Я уже начала волноваться.
Очевидно, у нас такие отношения, когда объятия необходимы. Прежде чем успеваю понять, что происходит, она выскакивает из-за прилавка и крепко обнимает меня. Я стою, слегка ошеломленная, а Френсис с интересом наблюдает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— У меня для тебя кое-что есть, — говорит женщина, возвращаясь за прилавок. — Я нашла потрепанную, но оригинальную копию «Цветок и Пламя». Потрясающе, правда? Я знала, что тебе будет все равно, даже если она не новая. Тебе повезло, что я не решила оставить ее себе. На прошлой неделе появилась новая книга Алиссы Коул, ты будешь в восторге.
— Я уверена, что она будет в восторге, — Френсис едва сдерживает улыбку. — Но она не знает, кто вы.
Женщина поднимает брови.
— Что?
Френсис протягивает ей руку.
— Я Френсис, ее сестра. На Клем напали месяц назад, и теперь у нее амнезия.
— Не может быть!
— К сожалению, может.
Я приподнимаю челку, чтобы показать шрам. Это отличное доказательство.
У женщины отвисает челюсть.
— Святая корова!
— Это одна из причин, почему мы здесь, — объясняет Френсис. — Проверяем места, где Клем бывала раньше, Может что-то ей покажется знакомым.
— Боже … я не знаю, что сказать. — Кажется, она искренне расстроена. — Дорогая, мне очень жаль Кстати, меня зовут Айрис. Ты приходишь сюда уже много лет, с тех пор как начала работать в банке на Спринг-стрит. Ты одна из моих лучших клиентов, и мне нравилось думать, что мы к тому же друзья.
Я поднимаю руку в знак приветствия.
— Привет, Айрис. Приятно познакомиться.
— Они поймали сукиного сына, который это сделал?
— Пока нет, — жестко отвечает Френсис. — Но обязательно поймаем.
— Хорошо. Я знаю, что нам нужно. Кофе. Присаживайтесь, девочки. Устраивайтесь поудобнее. Похоже, нам еще многое предстоит наверстать.
— Могу я помочь? — спрашиваю я.
— Нет. Садись.
Я делаю, как велено, и Френсис тоже.
В книжном магазине большое арочное окно, вдоль стен выстроились стеллажи. В центре зала стоит большой стол, беспорядочно заваленный стопками книг. Удобный красный диван, пара кресел и пуфик. У правой стены — высокий старомодный прилавок. Одному Богу известно, как долго существует этот магазин. Воздух постоянства, запах бумаги и чернил настоящий. Здесь замечательно.
— А у меня отменный вкус на крутые места, — говорю я, оглядываясь вокруг.
Френсис смеется.
— О, значит это место ты признаешь своим?
— Что?
Френсис закидывает ногу на ногу.
— Ты прожила двадцать пять лет прежде чем потеряла память, и теперь открещиваешься от всего. За исключением Эда. Ты, кажется, не против того, что у тебя с ним была история.
— Ну, он очень симпатичный. Кроме того, двадцать пять лет разом обрушились на меня. Я не помню, почему делала то или другое, но меня судят по этим поступкам. Попробуй справиться. Мне себя жаль.
— Я уже заметила.
Я улыбаюсь. Либо сухое чувство юмора моей сестры передалось мне, либо ворчание друг на друга очень похоже на настоящую привязанность, и мне это нравится.
— Мы как раз планировали ежемесячный романтический книжный клуб, — говорит Айрис, возвращаясь и ставя поднос с кофе на столик. — Вот почему я была так удивлена, когда ты исчезла.
— Романтика? — Я сажусь прямее. — Не знала, что и это читаю. Мне нужно многое наверстать.
— Я составлю тебе список, дорогая.
— Спасибо.
— А где же твой большой сильный парень? Такой прекрасный образец мужчины. — Айрис подмигивает.
— Мы расстались. До того, как это случилось.
— Как жаль. Он всегда был таким терпеливым, когда ты приводила его. Ходил за тобой по пятам и носил книги.
Красивая картинка. Эд — мой мальчик на побегушках.
Признаться, я скучаю по нему. Или, может быть, это просто мои фантазии о нем. Трудно скучать по тому, чего у тебя не было, и, вероятно, не будет, судя по тому, что Эд ходит на свидания.
— О, убери это выражение с лица, — упрекает Френсис. — Грусть тебе не идет.
