вы тута - единственная у́ченая.
— Хорошо. Как тебя зовут? — Спросила Зина, обувая резиновые шлепки.
— Толик.
— Веди. Толик.
О том, что она надела шлепки, Зина быстро пожалела. Лучше бы - резиновые сапоги.
Окна пригожей Ивана выходили на восточную сторону, а потому помещение было залито солнечным светом, пробивавшимся сквозь неплотно задернутые шторы.
Крови было действительно много. Отдельные брызги алели даже на неровном, беленом потолке.
На полу она была разлита лужами, а на выходе виднелись следы волочения. Здесь же лежали осколки белой с голубым тарелки, россыпью валялись оладья. Густая, белая сметана, смешиваясь с рубиново-красной кровью почему-то наводила неуместные ассоциации о борще.
Зина топталась на пороге, почему-то не решаясь войти. Тошнота и головокружение заставляли ее опираться плечом о косяк, чтобы не упасть.
— Толик… — Тихо позвала она, сглатывая подступившую к корню языка желчную горечь. — Ты еще кому-нибудь говорил?
— Дык… Нет… Сразу к вам побежал. — Мужчина топтался рядом с крыльцом, не решаясь снова войти в дом.
— Хорошо. — Шепотом ответила Зина, делая нетвердый шаг назад, и прикрывая дверь. — Никому не говори, что видел. Понятно тебе?
— А, ежели, жена спрашивать начнет?
— Скажешь, что дома его не оказалось, оставил ему завтрак… сам придумаешь где.
Толик кивнул, но с места не сдвинулся.
Зина грузно опустилась села на высокое крыльцо, пытаясь не очистить желудок. Даже сквозь плотно закрытую дверь до нее долетал металлический запах крови.
Перед глазами мельтешили черные мушки, а тело будто придавило к земле ощущением нереальности происходящего. Колени дрожали.
— Ты чего ждешь? — Тихо спросила она Толика. Даже языком ворочать было тяжело.
Мужик еще немного помялся, но все же, будто нехотя, побрел на выход из двора. Скрипнула выкрашенная в зеленый цвет калитка, и он окончательно скрылся за высокими кустами сирени.
Зина, было, пошла за ним, но почти у самой калитки краем глаза увидела, что что-то блеснуло в невысокой пожухлой траве.
Солнце поднялось уже достаточно высоко, доставая на свет то, что было скрыто в тени глухого забора. Она сделала шаг в сторону своей находки, и поняла, что на земле россыпью мелких гранатов блестят темно-красные капли крови.
Кровь была уже свернувшейся, вязкой, будто краска, тягучие капли свисали с единичных травинок, клоня их вниз, к земле.
Зине бы подметить это место, чтобы потом ткнуть в него носом участкового, да пройти мимо. Но она, как завороженная, подошла к каплям, понимая, что там, где солнечный свет пока не достал, видит целую дорожку из этих капель, идущую куда-то за дом, и заканчивающуюся следами волочения. Она живо представила, как кто-то сильный сначала пронес тело Ивана, а потом, возможно, устав, потащил по земле.
Ноги сами понесли Зину по следу.
Она старалась не наступать на капли. То ли из страха поскользнуться, то ли из брезгливости. А возможно, и все вместе.
Сначала Зина почувствовала запах. Подойдя к углу настолько, чтобы осторожно выглянуть, увидела Ивана.
Мужчина, несомненно, был мертв.
Он лежал на спине. Одна рука его была под неестественным углом повернута в плечевом суставе, уходя под тело. Второй, он словно придерживал свои внутренности, вываливающиеся из распоротого живота.
Его поза, выражение лица, говорили о том, что мужчина бы еще жив, когда убийца оставил его в покое. Сколько он так пролежал, не в силах крикнуть хоть кого-нибудь на помощь?
Жирные, зеленые мухи уже начинали виться над телом. С каждым порывом ветра Зина все отчетливее чувствовала тошнотворный запах его внутренностей.
Она отшатнулась обратно, закрывая ладонью нос и рот, и чтобы не упасть, резко села на корточки, опираясь спиной о стену дома. Слезы текли по ее щекам, а перед глазами плясали синие круги.
Зина попыталась сделать судорожный вздох, и завалилась на бок, уходя в спасительный обморок.
Глава 3.2
Зина мучительно долго приходила в себя.
Она не понимала, почему ее бок задеревенел от холода, и зачем кому-то понадобилось хлестать ее по щекам.
Женщина открыла глаза, тут же зажмурившись от яркого солнца. Перед ней на коленях сидела Баба Паша, и здоровой рукой то тормошила Зину за плече, то похлопывала по щекам, пытаясь привести в себя.
Зина со старушечьим кряхтением поднялась, вспоминая, как здесь оказалась. Мысли ворочались в голове как несмазанные шестерни в заржавелом механизме.
— Там… — Она махнула рукой куда-то за дом, но не успела договорить — Баба Паша перебила ее.
— Да, знаю. Его участковый уже унёс. — Она подала ей здоровую руку, помогая встать. — Пойдем, холодной водичкой умоешься.
— Куда унес? — Стоило Зине принять вертикальное положение, как голова ее закружилась, и женщина была вынуждена опереться о стену дома. Колени предательски дрожали.
— В погреб к себе. Подальше от солнышка. Это хорошо, что Даниловна, фельдшер наш, оставила Светку с Лизой у себя под наблюдением. Не надо им видеть такое.
Зину передернуло.
— Что он будет делать дальше? — То ли прошептала, то ли
