Поправив длинные черные волосы, Нат показал свой конский хвост.
— Хорошо смотришься.
Нат смерил Нили сверкающим взглядом — так, словно он уже несколько часов дожидался чашки горячего кофе.
— Как твое колено? — спросил Нат, озираясь по сторонам, как будто ранение Нили могло быть тайной.
— Теперь лучше, Нат.
— Сукин сын снес тебя вне зоны. Я точно видел, — заявил Нат с уверенностью человека, стоявшего в день игры «Тека» на боковой линии.
— Нат, это было давно. В другой жизни.
— Как насчет кофе? Тут привезли какой-то новый из Гватемалы. Говорят, адски кайфовый.
Миновав полки и стеллажи, они проникли в глубь помещения, где перед взглядом Нили материализовалось импровизированное кафе. Почти бегом скрывшись за захламленным прилавком, Нат принялся расшвыривать посуду. Наблюдая за ним, Нили уселся на высокий стул. Что бы Нат ни делал, это никогда не выглядело грациозным.
— Говорят, ему осталось не больше суток, — сказал Нат, споласкивая маленькую чашку.
— В этом городе слухи — верный источник. Особенно насчет Рейка.
— Нет, информация от кого-то из самого дома.
Предполагалось, что знать последние новости недостаточно: нужно иметь самый лучший источник.
— Сигару хочешь? Я достал контрабандные кубинские. Второе из самых больших удовольствий.
— Нет, спасибо. Я не курю.
Нат уже заправлял водой большую кофейную машину итальянского производства. Обернувшись через плечо, он спросил:
— А что у тебя за работа?
— Недвижимость.
— Да ты оригинал.
— За это платят. Нат, у тебя классный магазин. Карри сказал, что бизнес идет в гору.
— Я только хотел посеять в этой пустыне немного культуры. Представляешь, для старта Пол выдал мне тридцать тысяч баксов кредита. У меня ничего не было, кроме идеи и восьми тысяч долларов. Конечно, мама хотела подписать закладную.
— Как у нее со здоровьем?
— Спасибо, отлично. Мама отказывается стареть. Продолжает учительствовать в третьем классе.
По всем правилам заварив кофе, Нат, покручивая ус, навалился на прилавок рядом с небольшой раковиной.
— Нили, веришь ли ты, Рейк вот-вот умрет… Мессина без Эдди Рейка. Он взялся тренировать сорок четыре года назад. Тогда половина жителей округи еще не родилась.
— Давно ты с ним виделся?
— Он частенько захаживал. А потом заболел, ослаб и ушел домой умирать. Никто не видел Рейка уже шесть месяцев.
Нили окинул взглядом помещение.
— Рейк бывал здесь?
— Не то слово. Он стал моим первым клиентом. Он вдохновил меня открыть эту кофейню, вел обычные разговоры: брось всякий страх, работай упорнее других, никогда не говори «больше не могу» — в общем, обычная накачка в перерыве игры. Я открылся, и Рейк полюбил заходить сюда с утра, незаметно, чтобы выпить кофе. Наверное, чувствовал себя в безопасности, потому что здесь никогда не бывает толпы. Войдя в эту дверь, большинство местной деревенщины боится подцепить СПИД.
— Давно ты открылся?
— Семь с половиной лет назад. Первые два года не хватало заплатить за свет. А потом дело постепенно наладилось. Пошел слух, что сюда ходит Рейк, — и город охватило любопытство.
Услышав, как зашипела машина, Нили сказал:
— Кажется, готов твой кофе. В жизни не видел Рейка с книгой.
Налив кофе, Нат поставил на прилавок две маленькие чашки на блюдцах.
— Вроде крепкий, — понюхав, сказал Нили.
— Нужно бы принимать это по рецепту. Рейк однажды спросил, что лучше почитать. Я дал Реймонда Чандлера. Он пришел на следующий день и попросил еще. Чтиво понравилось. Тогда я дал ему Дэшила Хэм-мета. Потом он опять вернулся, за Элмором Леонардом. Я открываю в восемь утра, а так работают немногие книжные магазины, и Рейк приходил один или два раза в неделю, всегда очень рано. Мы садились в углу и говорили о книгах. Никогда про футбол. Только о книгах. Рейк обожал детективы. Но когда звонил колокольчик у входной двери, он вставал и незаметно уходил через заднюю. И шел домой.
— Почему?
Нат отхлебнул кофе, и маленькая чашка на секунду исчезла в его удивительно мохнатых усах.
— Про это мы почти не говорили. Рейк стыдился жить как отшельник. Да, у него было чувство собственного достоинства, и он чему-то нас научил. Но также он чувствовал, что виноват в смерти Скотти. Многие проклинали его, и они никогда не успокоятся. Знаешь ли, это груз, и довольно серьезный. Тебе нравится кофе?
— Очень крепкий. Тебе его не хватает?
Еще один неторопливый глоток.
— Скажи, разве его не может не хватать, если однажды играл в его команде? Я каждый день вижу его лицо. Слышу его голос. Чувствую запах его пота. Чувствую, как он лупит меня и на мне нет защиты. Я могу воспроизвести его рычание, его брюзжание и брань. Помню его рассказы. И его уроки. Помню все сорок раскладок и тридцать восемь игр, на которые я выходил в спортивной форме. Четыре года назад умер отец, и я любил его всей душой, но, как ни тяжело говорить, отец повлиял на меня гораздо меньше, чем Эдди Рейк.
Прервавшись в середине этой мысли, Нат медленно выпил глоток кофе.
— Много позже я открыл это заведение, узнав Рейка с несколько иной стороны. Не как человека-легенду. Меня больше не накручивали. Перестав нуждаться в его крике, я стал восхищаться этим старпером. Да, Эдди Рейк — не подарок, но он человек. Когда умер Скотти, Рейк тяжело переживал, а ведь ему было некому раскрыть душу. Он много молился и ходил к мессе каждое утро. Наверное, ему помогали книги — там открывался новый мир. Он утонул в чтении, в сотнях книг, возможно, тысячах.
Нат сделал еще один быстрый глоток.
— Мне его не хватает. Его, сидящего там, в углу, и рассуждающего о книгах или авторах. О чем угодно — только бы не говорить о футболе.
Негромко брякнул звонок на входной двери. Нат пожал плечами:
— Один черт нас найдут. Хочешь что-нибудь? Может, оладьи?
— Нет, я поел в «Ренфроуз». Там по-прежнему. Та же грязь, то же меню. И мухи те же.
— И «болелы», которым неймется из-за того, что команда опять играет с поражениями.
— Угу. Ты ходишь на футбол?
— Не-а. Если ты единственный открыто признанный гей в городе, то начинаешь остерегаться толпы. Люди таращатся, показывают пальцем, уводят детей. Я свыкся, но предпочитаю избегать этих сцен. Наконец, я либо пойду один, что неинтересно, либо могу привести с собой пару, что точно сорвет игру. Представь: я иду с каким-нибудь симпатичным молодым человеком, и мы держимся за руки. Побьют камнями.
— Как ты вообще дошел до такой жизни? Здесь, в нашем-то городе?
Отставив кофе, Нат засунул руки поглубже в карманы джинсов.
— Не здесь, старик. Когда окончил школу, я какое-то время пожил в округе Колумбия, где быстро понял, что к чему. И я не дошел до такой жизни, а выбил в нее дверь. Устроился работать в книжный магазин, научился бизнесу. Пять лет жил на всю катушку и ни в чем себе не отказывал. Потом я устал от города. Если честно, потянуло домой. Начал болеть отец, и я решил вернуться. Был один долгий разговор с Рейком. Я рассказал ему правду. Эдди Рэйк — первый, кому я открылся.
— Как он реагировал?
— Сказал, он мало что знает про геев, но раз уж я сам понял, кто я такой, остальные идут к черту. «Иди и живи своей жизнью, сынок». Еще он сказал: «Одни возненавидят тебя, другие полюбят, но большинство останется безразличным. Это касается одного тебя».
— Очень похоже на Рейка.
— Старик, его слова придали мне мужества. Потом Рейк убедил меня открыть магазин, а когда показалось, что я сделал большую ошибку, он начал часто приходить в мое заведение — и об этом месте заговорили. Одну минуточку. Не уходи!
Нат метнулся ко входу в магазин, где ждала очень пожилая дама. Он вежливо, более чем дружелюбным голосом назвал ее по имени, и оба тут же закопались в книгах.
Обойдя прилавок, Нили налил себе еще чашку ароматного варева. Вернувшись, Нат сказал:
— Приходила миссис Ундервуд, она вечность командовала нашими уборщиками.
— Помню.
— Сто десять лет, и она любит эротические вестерны. Прикидываешь?.. Работая в книжном, узнаешь много чего хорошего. Она решила — здесь можно покупать, раз у меня тоже есть секреты. Плюс в сто десять лет она, наверное, уже не того… — Нат положил на тарелку толстую лепешку с черникой. — Кусни.
Разломив лепешку, он выставил тарелку на прилавок. Нили взял кусочек поменьше.
— Сам это печешь? — спросил он.
— Каждое утро. Покупаю замороженные — и в микроволновку. Никто не понимает разницы.
— Неплохо. Ты давно виделся с Кэмерон?
Прекратив жевать, Нат озадаченно уставился на Нили.
— С чего ты вдруг заинтересовался Кэмерон?
— Так вы ведь дружили. Просто интересуюсь.
— Надеюсь, тебя мучает совесть?
— Так и есть.
— Хорошо. Надеюсь, тебе больно?
