Сова. А кто заседание закроет, ты вот что скажи.
Гепард. Пусть его закроет Качерасогемастуд, то есть мы все.
Все. Правильно! (Хором.) Закрываем заседание КОАППа.
Птица-Секретарь. Коапп, коапп, коапп!
ГОГОЛЬ — ПРИМЕР ДЛЯ ВСЕХ!
Недели не прошло с того дня, как птенцы утки-гоголя вылупились из яиц, — почему же она одна? Не случилось ли что-нибудь с утятами? Не волнуйтесь — просто они уже начали самостоятельную жизнь, поскольку не нуждаются больше в материнской опеке. Как видите, педагогический принцип, который гоголи положили в основу своей системы воспитания, не сложен: ранняя самостоятельность только во благо! Ибо нет ничего вреднее (и противнее) затянувшейся инфантильности.
На поляне КОАППа невообразимый шум: множество зверят и птенцов с криком и писком носятся друг за другом, борются, прыгают лазают по деревьям... Их родители с помощью коапповцев тщетно пытаются утихомирить своих расшалившихся чад. Очумевший от гвалта Кашалот уже минут десять беспрерывно звонит в председательский колокольчик...
Кашалот (стараясь перекричать шум). Тише!! Родители, уймите своих детей!!!
Звери и птицы, надрывая глотки, увещевают малышей. Шум становится невыносимым.
Гепард. Так мы ничего не добьемся, дорогой Кашалот, — эту задачу нужно решать, если можно так выразиться, от противного.
Рак. Что значит «от противного»?
Мартышка. Ой, кажется, я поняла... (Кричит.) Уважаемые дети!
Председатель КОАППа убедительно просит вас срочно унять своих родителей!
Зверята и птенцы сразу прекращают возню и умолкают. Прикладывая палец к губам и клювикам, они показывают своим мамам и папам, что нужно вести себя тихо.
Удильщик. Гениально! Вот что значит хорошо изучить тонкости детской психологии.
Сова. Какие ж тут тонкости, Удильщик? Детишки-то завсегда норовят все сами делать, это каждый знает.
Воцарилась тишина.
Кашалот. Открываю очередное заседание Комитета охраны авторских прав природы!
Птица-Секретарь. Коапп, коапп, коапп!
Кашалот. Уважаемые родители! Членам КОАППа стали известны факты вопиющего пренебрежения некоторыми животными своими родительскими обязанностями, что приводит к распространению детской безнадзорности, вызывающей законную тревогу общественности. В связи с этим я и решил пригласить вас сегодня на родительское собрание. Кто хочет выступить?
Из толпы четвероногих и пернатых родителей решительно выходит черная утка с белым брюшком.
Гетероннета. Разрешите мне.
Кашалот. Назовите свое имя, пожалуйста.
Гетеронетта. Утка Гетеронетта из Южной Америки.
Стрекоза. Ах, какое аристократическое имя!
Кашалот. Да, простите, уважаемая утка, а сколько у вас детей?
Гетеронетта. Много.
Кашалот. Хм... ответ не вполне определенный...
Гетеронетта. К сожалению, точнее сказать не могу.
Рак. Хороша мать — даже не знает, сколько у нее детей. А туда же, на собрании родительском берется выступать, да еще первой.
Сова. Полно ворчать, Рак, ты смекни: арифметике-то, чай, уток никто не учит.
Гепард. Тем более в Южной Америке.
Мартышка. А вот я слыхала, что птицам и не нужно учиться считать, они и так умеют.
Удильщик. Очевидно, эти слухи не соответствуют действительности?
Человек. Не совсем так, Удильщик. В тридцатые годы нашего столетия зоопсихологи, проделав множество остроумных экспериментов, доказали, что птицы, по крайней мере некоторые из них — галки, вороны, голуби, австралийские волнистые попугайчики, — в самом деле умеют считать. В опытах, которые ставили ученые, и среди них известный немецкий зоопсихолог Вернер Фишель, галка, например, отыскивала и открывала коробочку с лакомством, узнавая ее только по количеству нарисованных на крышке точек — на остальных точно таких же коробочках число точек было иным. В других опытах голубя приучили склевывать определенное число горошин, которые скатывались в блюдце через разные промежутки времени. Голубь всегда правильно «подсчитывал», сколько горошин он «имеет право» склевать — ни разу, скажем, не склюнул лишнюю, хотя горошины продолжали скатываться в блюдце.
Стрекоза. А не может быть так, что эти птицы научились считать лишь во время опытов?
Человек. Допустим... Ну, а как объяснить случай, о котором я вам сейчас расскажу? В 1935 году кинорежиссер Александр Михайлович Згуриди — он прославился замечательными фильмами о животных — снимал в дельте Волги, в Астраханском заповеднике, картину «Пернатая смена». В числе прочего нужно было запечатлеть пеликанов на гнездах, но подобраться к ним оказалось невозможным — при виде человека птицы поднимались в воздух. Тогда пошли на хитрость: ночью построили неподалеку от гнезд укрытие, утром Згуриди и проводник доставили туда в лодке кинооператора, а сами тотчас отбыли восвояси. Однако пеликаны, поднявшиеся с гнезд при появлении лодки, не садились. Згуриди забеспокоился: будущая «пернатая смена», то есть еще не вылупившиеся птенцы, в прямом смысле лишенные родительского тепла, могли переохладиться и погибнуть. Пришлось вернуться и забрать оператора. Пеликаны сразу же уселись на свои «рабочие места». Так повторялось три дня... Что бы это могло значить, как вы полагаете?
Кашалот. Ммм... наверное, оператор плохо спрятался?
Человек. Нет, он был укрыт надежно.
Мартышка. Я догадалась: пеликаны заметили, наверное, что лодка приходит с тремя людьми, а уходит с двумя — значит, один остается!
Человек. Згуриди тоже заподозрил, что пернатые рыболовы, так сказать, владеют азами арифметики, но это еще надо было проверить... И вот лодка снова плывет к гнездам, но на этот раз на дне ее лежит Аркаша, сын проводника. Сверху он невидим — его накрыли брезентом. На обратном пути мальчик сел на место оставленного в укрытии оператора — и пеликаны спокойно вернулись к своим кладкам!
Удильщик. Все ясно: они сверили «приход» и «расход» —сюда трое, обратно трое — и успокоились. Убедительное доказательство, ничего не скажешь!
Гепард. Мда, если такие разные виды, как пеликаны, галки, волнистые попугайчики, живущие к тому же во всех концах света, умеют считать, значит, этой способностью, похоже, природа наделила вообще всех пернатых.
Как показали опыты, птицы умеют считать только до шести. Но что если среди пернатых, как и среди людей, встречаются феноменальные вычислители? Они ведь очень редки и могли просто не попасться пока на глаза ученым...
Человек. Ученые тоже так думают, но...
Рак (перебивает). Ага, что я говорил! Утке и крыть нечем, пусть теперь попробует сослаться на свою необразованность. Не давать слова нерадивой матери, и всё тут!
Человек. Подождите, Рак, я недосказал. Так вот, опыты показали, что птицы умеют считать или, как поправил бы меня специалист по психологии животных, различать и запоминать количество объектов, но лишь в том случае, если это количество не больше шести. Проще говоря, отличать шесть предметов от пяти они могут, а семь от шести — уже нет.
Сова. То-то и оно. У меня вон, к примеру, птенцов акурат шестеро, а у Гетеронетты, видать, столько, что она, болезная, и со счету сбилась.
Кашалот. Это вполне извинительная причина незнания ею точного количества собственных детей. Птица-Секретарь, запишите, пожалуйста, в протоколе родительского собрания: «Первой выступает утка Гетеронетта из Южной Америки. Детей много». В скобках пометьте: «больше шести». (Гетеронетте.) Мы вас слушаем.
Гетеронетта (с вызовом). Прежде всего мне хотелось бы ответить на обвинения, выдвинутые против меня некоторыми из присутствующих. (Повернувшись к Раку, смотрит на него в упор.) Я оскорблена в своих лучших чувствах! Да, мне не довелось получить педагогического образования — ни среднего, ни начального. Но меня, как и всякую мать, тоже волнуют проблемы воспитания подрастающего поколения!
Кашалот. Да, да, вполне естественно! (Осуждающе смотрит на Рака.)
Гетеронетта. Я хочу поделиться здесь некоторыми своими мыслями.
Дело в том, что среди птиц существуют два различных, я бы сказала, взаимоисключающих подхода к воспитанию детей. У одних птиц — их называют птенцовыми — дети появляются на свет почти голыми, слепыми и беспомощными. У других, выводковых, например, у кур, гусей, лебедей, тетеревов, страусов, павлинов, фазанов, куропаток, перепелок, а также, к сожалению, у нас, уток, — птенцы выклевываются из яиц зрячими, покрытыми пухом, они могут сами ходить и всюду следуют за матерью. Возникает законный вопрос: какому из этих двух способов отдать предпочтение? Казалось бы, второму: ведь у выводковых птенцы более самостоятельны, а значит, и забот у родителей несравненно меньше. Но эта беззаботность дорого обходится детям! Разве вправе мы лишать малюток детства, с первых же дней сталкивая их с суровой действительностью, заставляя самих добывать пропитание, хотя бы и под руководством матери? Кто сказал, что в священном деле воспитания подрастающего поколения мы должны идти самым легким путем?
