Захар шел прихрамывая. И поскольку веса он был немаленького Ингу мучило не только чувство вины, но теперь и тупая боль плеча. К тому же было довольно прохладно, но в тех местах где на нее опирался Захар, кожу буквально обжигало. Зато открытые руки покрылись гусиной кожей. Захар остановился, сморщился от боли и снял с себя плащ.
– На, оденься. Кто ж ночами голый по тайге ходит?
Инга не стала спорить и быстро завернулась в огромный плащ.
Войдя в дом, она помогла ему доковылять до кровати и в растерянности облизала обожженную чаем губу.
– Что теперь делать?
– Тугую повязку надо наложить. Там за шкафчиком с кофе есть коробка, достань. Инга послушно принесла белый ящичек и высыпала содержимое на кровать. Захар нашел нужное лекарство:
– Вот этим обработаешь рану. Только сперва нужно стянуть сапоги.
– Сейчас!
– Аккуратно, что ж ты за живодер!
Инга в нерешительности замерла, заметив капельки крови, проступившие на ноге Захара.
– Я правда не хотела, прости меня.
Захар вздохнул и стянул носок, обнажая ступню с поврежденной кожей. Хорошо, что не на медведя. Этот пережить еще можно. Но когда подумаю, что ты на меня капкан поставила, хочется тебя собственными руками придушить.
– Я же извинилась.
– Тогда, конечно, другое дело. И болеть перестало сразу. И рана, наверняка, зарубцевалась. Проверь -ка? Как только можно было до такого додуматься?
– Слушай, ну что мне сделать? Хватит уже. Мне и так от себя тошно. Вечно я делаю все не так.
Захар с сомнением посмотрел на Ингу. По ее лицу катились слезы.
– Ты что серьезно, плачешь? Я думал, ты не умеешь.
– Я сама думала, что не умею. Говори, как повязку накладывать.
Инга обматывала его ногу бинтом, на который время от времени падали слезинки. Закончив перевязку она отвернулась к окну, где на подоконнике мерцал тусклый свет. Захар заметил как тихонько стали подрагивать ее плечи. Он сел рядом с ней и аккуратно поставил больную ногу на пол. Как-то несмело он обнял Ингу за плечи и тоже посмотрел в окошко. Сидели молча. Она плакала, а он не мешал. Выплакав все напряжение этого дня, свои страхи, беспомощность и вину, Инга повернулась к нему:
– Хочешь чаю?
– Давай. Кто тебе сказал, что ты все делаешь не так?
– Сама знаю.
– Неправильно значит знаешь. Ты молодец. Я сколько хожу, а так и не понял кого ловить они собрались. А ты только приехала и сразу сообразила что к чему. Все ты правильно делаешь. С капканом только намудрила. Если бы со мной сразу посоветовалась, то этого бы избежали и, возможно, сокол наш уже парил бы над скалами. А так едет где-то в пыльном багажнике, привязанный к колодке.
Инга с сомнением посмотрела на него, пытаясь уловить сарказм в голосе, но не было и следа от привычной циничной ухмылки, появлявшейся на его лице в момент их перепалок.
Он выглядел уставшим и под глазами залегли темные тени. Инга подумала, что борода добавляет ему лет и без нее он наверняка выглядит значительно моложе:
– Сколько тебе лет, Захар?
– Тридцать. А тебе?
– Тридцать четыре. Но ты выглядишь старше меня.
– Я чувствую себя на все сто, – рассмеялся Захар и снова обнял ее за плечи. – Не всегда надо стараться быть сильной и всех самой одолеть. В слабости тоже есть сила. Просто прими это как факт.
– Тебя не тянет обратно? К нормальной жизни?
– А была ли она нормальной? Я вот сильно сомневаюсь в этом.
– И чем здесь лучше?
– Ну как минимум не надо платить за жилье. Только представь, что ты всю жизнь платишь за съемные квартиры и вдруг эта опция у тебя выключается.
– Мне и представлять не надо. Я тоже много лет переезжаю из одной квартиры в другую. Но я видела где ты сейчас живешь. Там даже ночь невозможно провести.
– Я больше в лесу, чем там. И меня устраивает. А зачем ты сюда целый грузовик вещей притащила, если приехала всего на месяц?
– Чтобы и этот месяц провести в комфорте. Если я всю жизнь словно перекати-поле, значит в любом месте стоит обустроить для себя максимально возможный уют. Инга улыбнулась и вытерла последнюю слезинку, застывшую в уголке глаз.
Захар обвел взглядом знакомый дом: – С тобой не только дом, но и лес другим стал. Надо же додуматься, притащить в тайгу лампу-солнышку и поставить среди леса на поляне.
– Я еще хотела гирлянды из лампочек привести, но Михалыч подгонял и пришлось уехать без них.
– И что бы ты делала с этими гирляндами?
– Натянула бы в районе мангала и шезлонга, словно это у меня роскошное патио. Но теперь уже поздно. Да и ладно, солнышка моего тоже хватает. Оба рассмеялись и Инга заметила, что Захар с удивлением покачал головой.
– Я не думала, что здесь такой маленький домик. Мне не пришло в голову попросить у Леры фото дома и я, когда согласилась, представляла себе большой коттедж с террасой. Ну а когда приехала…
Они снова рассмеялись и Захар продолжил за нее:
– А когда приехала тебя ждал здесь сюрприз за сюрпризом, а потом еще и я пришел на свет в окошке. Ну ты, конечно, девушка отчаянная. Кто научил тебя ставить капканы?
– Когда-то очень давно брат. Но мы много лет не общаемся.
– Почему? Да не знаю, как-то не сложилось. Я уехала из дому, у них там у всех нормальная жизнь, работа. А у меня вечно все не так.
– Ну и что, что не так? Это ж родные люди, поймут. Они одни знают, что мы скрываем за улыбками.
– Мои не поймут. У всех разные истории.
– А у меня сестра в Москве. Пожалуй, это единственный человек, которого мне здесь не хватает. Но я звоню ей периодически из поселка.
– Ты выглядишь совсем диким, сложно представить, что где-то в Москве в обыкновенной квартире у тебя может быть сестра.
– У всех кто-то где-то есть.
– У меня нет.
– Так не бывает. Ты же сама сказала про брата. И родители же тоже у тебя есть.
– Отца я не видела с четырех лет. Мы с матерью сбежали. Он избивал ее, а она терпела. Потом уговорила его поехать в отпуск, чтобы как у всех, надеялась, что сможет в отпуске наладить нормальную семейную жизнь. А там он в первый же день выпил лишнего, приревновал ее, ну и набросился уже не только на нее, но и на меня. Я маленькая была. Плохо помню. Это мать потом рассказывала, что схватила меня, паспорт, деньги и выбежала
