-- И вы назвали господину фамилию этого русского студента?
-- Да, назвал, но сейчас опять забыл. А вот имя помню. Его звали очень распространённым русским именем -- Иван.
-- Я попытаюсь настроить вашу память так, чтобы вы вспомнили фамилию.
Я задаю вам наводящий вопрос. Кого из американских писателей начала двадцатого века вы знаете, фамилия которого созвучна названию главного города Англии? -- сказал гость, улыбнувшись.
-- Вы сказали слово "наводящий". Значит, вы изначально знаете фамилию этого русского студента, -- и профессор опять вопросительно посмотрел на коллегу.
Тот, однако, не смутился и сказал: -- И всё-таки я настаиваю, чтобы вы вспомнили его фамилию, и задаю последний вопрос. Из какого города он приехал?
Профессор на мгновение задумался, затем с радостным выражением лица сказал: -- Москоу, Москоу, значит, Московой.
-- В русских фамилиях есть окончание "ин", поэтому мы поправим окончание, и фамилия будет звучать как Московитин, -- гость с волнением произнёс это слово.
-- Да, совершенно верно. -- И Смит произносит фамилию с сильным акцентом. Сочетание "оу" всё равно прозвучало в его произношении -- Москоувитин.
Профессор облегчённо вздохнул и тут же с удивлением спросил: -- Каким образом вы узнали его фамилию, вы что, были знакомы с ним? Где он сейчас, какова его судьба? И вообще, жив ли он?
-- К счастью, жив, несмотря на все перипетии судьбы, и он перед вами.
Взгляд профессора застыл, лицо покрыла бледность, голова стала медленно клониться, руки бессильно повисли у края стола. Гость сильными руками взял его за плечи и осторожно прислонил спиной к мягкой обивке спинки кресла. Глаза профессора были закрыты, на шее, на месте сонной артерии, был еле заметен пульс.
-- Слава богу, не инфаркт, а лёгкий обморок, это от волнения, -- гость облегчённо вздохнул. Он вынул из кармана очки и надел их.
Дотронувшись указательным пальцем до оправы у переносицы, он наклонился к лицу профессора и несколько секунд смотрел на его закрытые глаза.
Этого оказалось достаточно, чтобы рука Смита вздрогнула, глаза приоткрылись, лицо стало розоветь, и профессор прошептал: -- У меня возникла догадка, когда я получил письмо от вас с просьбой о приглашении. Но смущала немецкая фамилия.
И когда вы появились на пороге моего дома, то догадка сразу испарилась. Я готовился встретить пожилого человека, а передо мной предстал мужчина в возрасте не старше сорока. Вы действительно Иван Москоувитин, а не Фишер? -- еле слышно произнёс Смит.
Гость наклонился и, почти касаясь уха профессора, тихо сказал: -- Да, это не подстава. Я действительно русский студент, твой однокашник. Но это длинная детективная история, а у меня нет времени, я должен ехать на вокзал.
-- Но согласно приглашению вы можете жить в моём доме месяц, и вообще вы теперь мой самый желанный гость. Нам будет о чём поговорить, -- голос Смита обрёл чёткость и нужную громкость.
-- Извините, коллега, но приглашение явилось лишь поводом для быстрого оформления визы и выезда за границу. При этом, разумеется, посещение Оксфорда и визит к вам были одними из главных и первоочередных целей, но у меня обширная программа путешествия по Европе и по всему миру. Я буду навёрстывать невыездное время.
-- Вы опубликовали своё выдающееся открытие? Теперь я верю в его реальность и завтра поделюсь со своими коллегами.
-- Нет, не опубликовал. Я вовсе не собираюсь стать мировой учёной знаменитостью, и мне не нужна Нобелевская премия. Пусть мои открытия и изобретения останутся при мне. А вам следует забыть о содержание нашей беседы.
-- Гость наклонился к профессору, коснулся пальцами оправы своих очков и произнёс: -- Забыть, забыть. Я непременно забуду всё, о чём мы сегодня говорили. -- Как эхо звучали эти слова в голове профессора -- при этом он застывшим взглядом смотрел в очки гостя. -- Извините профессор, но я не мог поступить иначе. А сейчас вы должны отдохнуть. -- Гость откланялся и вышел.
Смит не ответил, он прислонился к спинке кресла, и голова его склонилась на грудь. Он сразу заснул.
В кабинет вошёл племянник. Увидев профессора в такой позе, он приблизился к нему и, коснувшись плеча, спросил: -- Вам нехорошо? Может быть, вызвать доктора?
Профессор поднял голову и сказал: -- Со мной всё в порядке, а в чём дело?
-- Ваш гость сказал, что вы неважно себя чувствуете.
-- Какой гость? У меня никого не было. Я вздремнул немного.
-- Вы беседовали с ним более двух часов.
Смит не ответил, его внимание было приковано к фотоальбомам.
-- Кто принёс альбомы? -- спросил он, недовольно глядя на племянника.
Тот с удивлением смотрел на дядю и, не сказав больше ни слова, вышел из кабинета, крайне огорчённый.
"Посетитель был прав, профессору явно нездоровится, у него появились признаки старческой забывчивости, а может быть, симптомы серьёзного заболевания", -- племянник ужаснулся от этой мысли.
Перед тем как повернуть за угол ограды, гость оглянулся.
У садовой калитки стоял юноша, провожая гостя любопытным взглядом.
"Племянник, если он мог слышать, едва ли что-либо понял из нашего разговора, не зная французского. Хотя мы периодически переходили на английский, но эти обрывки разговора некомпетентному человеку невозможно склеить, и я намеренно не сказал ни одного ключевого слова, а тем более предложения на английском, которые бы в какой-то мере дали пищу для размышлений о моих научных работах или о моём прошлом", -- думал гость, успокаивая себя.
Он вышел на длинную улицу, по обеим сторонам которой стояли одноэтажные домики на небольших участках с крошечными цветочными клумбами. Всё это выглядело миниатюрно и красочно, как лубок. Вместо этих домиков было бы целесообразней построить несколько многоэтажных домов, а освободившуюся землю предоставить под скверы и спортивные площадки. Но в этом случае жители, живущие в многоэтажных домах, не могли бы с гордостью сказать -- "мой дом -- моя крепость" и традиция англичан жить в отдельных домах была бы нарушена.
Скорее всего, была другая причина, более уважительная. Жители этого старинного университетского городка хотели, чтобы их город и пригородный ландшафт по-прежнему сохраняли облик старой патриархальной Англии. И всё-таки эта длиннющая улица одноэтажных миниатюрных домиков, построенная недавно, входила в вопиющий диссонанс с кварталами старого города. Он вспомнил о своих прогулках по этим самым местам, которые в то время выглядели как луга, с пасущими на них овцами и козами. Иногда он останавливался и закрывал глаза, чтобы легче воспроизвести в памяти пасторальный ландшафт этой местности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
