жалостью во взгляде умоляет Наталия. — Я не хочу…
— Не уходи от темы, Наталия! — довольно сухо говорит Летиция, все больше оставаться от вранья своей дочери. — Мы с твоим отцом очень любим тебя и можем пойти на многое, чтобы дать тебе то, что ты захочешь. Однако всему есть предел — и нашему терпению тоже.
— Но, мама, я…
— Мама, мама! — бубнит Летиция. — До таких пор ты будешь мотать нервы себе, мне и отцу? И лгать своим друзьям и парню? Если ты немедленно не прекратишь это, то можешь остаться одна. Никто не станет терпеть твои выходки до бесконечности, дорогая моя. Никто.
— Не говори так, ты причиняешь мне боль… — тихо шмыгнув носом, дрожащим голосом умоляет Наталия.
— А мне не причиняешь? Ты не причиняешь мне боль своим молчанием? Мне и без того хватает проблем и забот, и я разрываюсь между работой и твоей больной бабушкой. А тут ты еще подкидываешь проблем и заставляешь меня, черт возьми, переживать! Пожалей меня, Наталия! Хоть раз подумай обо мне! О том, как мне тяжело! Если я ничего не говорю, это не значит, что у меня все хорошо.
— Я прекрасно понимаю, как тебе сейчас тяжело… Знаю, сколько сил ты тратишь на заботу о бабушке, и как работаешь ничуть не меньше отца.
— Ничего ты не знаешь! Потому что ты никогда не работала и не знаешь, что это такое. Мы с отцом жалели тебя и решили, что если ты захочешь работать, то начнешь делать по своему желанию. Но мы, похоже, выбрали неправильный способ воспитания. Ты стала какой-то эгоисткой, которая не думает о других, о том, что они чувствуют, и из-за чего переживают.
— Господи, мама, о чем ты говоришь? — недоумевает Наталия, округлив полные ужаса глаза. — Почему ты так плохо обо мне думаешь? Я вовсе не эгоистка!
— Эгоистка! — раздраженно бросает Летиция. — Раз не хочешь дать людям понять, что с тобой происходит! Мне ужасно обидно, что ты врешь собственной матери и не говоришь, что у тебя, черт возьми, происходит. Ты убиваешь меня своим гробовым молчанием, Наталия. Ты явно хочешь угробить меня своими безобразными выходками.
— Нет-нет, не говори так, пожалуйста, — дрожащим голосом умоляет Наталия и тихо шмыгает носом, чувствуя, как к ее глазам подступают слезы и медленно текут по щекам. — Не думай так плохо обо мне… Я ведь люблю тебя…
— Если бы ты любила, то не доводила все до такого, — немного грубо бросает Летиция. — И знаешь что! Если честно, я уже устала быть хорошей и мягкой к тебе. Раз ты не готова открыться мне, то и я не собираюсь помогать тебе. Если ты считаешь, что сможешь справиться со всем сама, ради бога! С этого момента я больше не собираюсь вмешиваться ни в твои отношения с Эдвардом, ни в какие-либо другие дела. Все! Мне это на-до-е-ло! Теперь меня беспокоит только лишь моя мама, которой нужна вся моя любовь и поддержка.
— Нет! — отчаянно вскрикивает Наталия. — Нет, мамочка, умоляю! Не делай этого! Не говори таких ужасных вещей!
— Все! — громко, раздраженно бросает Летиция. — Довольно! Я больше не желаю с тобой разговаривать и сомневаюсь, что позвоню тебе когда-нибудь! Если твой отец захочет разговаривать с тобой, то я не буду запрещать. Но даже не проси его позвать меня, ибо я больше не хочу разговаривать с дочерью, которая откровенно лжет и явно хочет добить свою мать, у которой и без этого полно проблем.
— Мамочка, нет, не надо! — еще громче со слезами на глазах умоляет Наталия.
— Губи себя и дальше, а я даже и бровью не пошевелю. Всего хорошего.
Летиция отключает звонок, и в трубке Наталия слышит лишь гудки, так и не успев ничего сказать своей матери, которая всерьез обиделась на нее. Девушка тихо шмыгает носом и резко швыряет телефон на свою кровать. Ее бешено стучащее сердце разрываться и обливается кровью от мысли, что ее мать прямо заявила, что больше не хочет с ней разговаривать. Еще больше возненавидев себя за то, что она вытворяет из страха перед чем-то или кем-то, девушка начинает нервно ходить по всей комнате, вцепившись руками в волосы или кладя одну из них на лоб и слишком часто дыша, пока ее мокрые от слез красные глаза бегают из стороны в сторону.
— Боже, нет… — со слезами дрожащим голосом взволнованно произносит Наталия. — Только не мама… Она не может так поступить со мной… Я не выдержу, если мама и правда наплюет на меня. А если еще и папа обозлится и тоже бросит меня, я не знаю, что сделаю… Господи, только не родители… Они не могут бросить меня… Не могут… Они нужны мне…
Наталия начинает издавать все более громкие и частые всхлипы и часто моргает глазами из-за того, что слезы на них слегка затуманивают ее зрение.
— А может, они поступят верно, если бросят меня… — тихо добавляет Наталия. — Ведь я поступаю омерзительно… Со всеми… Вместо того чтобы рассказать всю правду, я веду себя как трусиха и вынуждаю их верить, что они связались со лгуньей. Я реально обманываю всех… Нагло обманываю… И ненавижу себя за это… Ненавижу за свою ложь о том, что у меня хорошо, и я в порядке. Потому что я далеко не в порядке. Далеко не в порядке… Я чувствую, что нахожусь на краю… У меня остается все меньше сил…
Наталия обессилено садится на кровать и сгибается пополам, запустив обе руки в свои волосы и продолжая горько плакать и дрожать от страха, что в скором времени может растерять всех своих близких. Девушка с удовольствием бы перезвонила Летиции, извинилась перед ней и выпалила все, что с ней произошло. Но к сожалению, ее страхи не позволяют ей раскрыть рот. Она вынуждена страдать, чтобы не стать жертвой кого-то или чего-то, что уже долгое время не дает ей покоя и не позволяет спокойно спать по ночам.
А пока Наталия плачет горькими слезами и проклинает себя, через какое-то время в ее комнате раздается громкий звук мобильного телефона. Она решает, что это Летиция решила написать ей какое-нибудь сообщение и дать понять, что слишком погорячилась. Именно это заставляет девушку вытереть слезы с лица, взять смартфон в руки и просмотреть уведомление. Блондинка обнаруживает, что ей пришло сообщение. Не от Летиции или Энтони. От неизвестного ей номера.
«Чем больше времени проходит, тем ближе твой конец. Очень скоро твоя жизнь превратится в ад. Но возможно, что ты уже и так живешь, как на вулкане, и
