Переодевшись в старые майку и джинсы, а сверху кенгурушку, я все же еще добавила теплые носки. В доме было несколько прохладно, а может мне просто стало неуютно при мысли о том, что сегодня будет твориться в нашем доме — видимо от этого меня трясло. Мысли о волке, который должен был сегодня следить за мной в школе целый день, тоже нервировали, но я почему-то не боялась по этому поводу. Они ведь не собирались меня убивать, а скорее изучали, и пока их интерес на этой стадии, волноваться не о чем. Пока что. Да уж, приходиться думать о проблемах насущных, а не тех, что наступят в обозримом будущем.
Я все еще пребывала в своих мыслях, когда спускаясь вниз, услышала недовольный возглас Бет.
— Да что мы тут вообще делаем?
Голос Калеба в ответ на ее слова был спокоен, потому я и не поняла, что он сказал. Учуяв, что Бет рассержена, я тут же свернула к кухне. Встречать проблемы лучше с чаем, и покрепче, а еще в компании бутерброда.
Аппетит даже не испортило присутствие Евы на кухне.
Бледная, тихая, но все же больше не та старая Ева, которую я любила.
— Привет, — я постаралась скрыть первоначальный испуг. Удалось не очень, взгляд Евы который становился все более осознанным, виновато опустился в пол.
— Я тебя не ощущаю, не волнуйся. Ты для меня не пахнешь как-то иначе, чем этот стол.
Я постаралась незаметно выдохнуть, но и это не прошло мимо ее внимания. Она поставила руку на стол, и я проследила за этим движением насторожено. Эти пальцы могли с легкостью пронзить мою грудную клетку насквозь. Но в ней не было агрессии, просто Ева, намного красивей прежней Евы, и совершенно отстраненная, словно это не она сидела здесь и говорила со мной.
Я быстро приготовила себе чай и бутерброд, но все же не решалась стоять к ней спиной. Вскоре я села за стол напротив Евы.
— Если ты так реагируешь на мое присутствие, что скажут Бет и Теренс? Они ведь думают, что я мертва. Как и все в городе.
— Даже не представляю… Они ведь теперь тоже не совсем люди, — осторожно отозвалась я.
— Грем говорил мне, когда мы ехали сюда. Они волки… оборотни, точнее говоря. Грем их убивал.
Ева сказала это так, между прочим, что я даже не знала чему пугаться — тому, как она об этом говорит, или же, что Грем убивал оборотней.
— Почему? — не удержалась я.
— Они были из Бешеных. Но ведь ты должна знать, твой отец тоже с ним над этим работал.
Я поперхнулась и еще несколько минут отфыркивала чай, который пошел носом.
— Наверное, я сказала, что-то не то? — слабое подобие улыбки посетило лицо Евы, она изучающее следила за моей реакцией. — Теперь я не совсем могу это понять, пока что. Но я точно знаю, что ты мой друг, и не хочу тебя обижать.
— Ты меня удивила, а не обидела, — я постаралась ее успокоить, мне не хотелось, чтобы она вдруг расстроилась, это могло бы пагубно отозваться на мне. Но Ева к моей радости не выказывала тревоги.
— Это хорошо, — отозвалась она.
Я могла поспорить с ее утверждением, ведь для меня ее спокойствие было просто отличным знаком, а не всего лишь «хорошо».
На кухне появился Грем. Не Грем отец Калеба, вечно одетый в костюмы, с приглаженными волосами, а Грем, которого любила Ева, как я помнила из ее воспоминаний — в джинсах, и тренировочном батнике.
— Рейн, тебя ждут в гостиной, я подойду следом, — он сел возле Евы. Невозможно было не отметить, как она тут же тесно прижалась к нему. Кажется, в нашем доме стало на одну проблему меньше.
— Хорошо, — облегчения в голосе скрыть не удалось, но и в этот раз Ева не обиделась. Грему стало несколько неловко, только он не мог бы меня обвинить в бездушии. Грем ведь понимал, что боюсь я не беспочвенно, особенно если учесть, его постоянные наставления о внимательности возле Евы.
Взяв остатки чая, я с чистой совестью вышла из кухни, сдерживаясь, чтобы не побежать. Выйдя в коридор, я лишь здесь поняла, как на самом деле была напряжена, словно мышцы спины и живота скрутились в один тугой узел. Но расслабиться до конца не удавалось даже здесь, где не было опасной близости Евы. Предстоял не легкий путь к дверям библиотеки, где я точно знала, меня ожидают испытания не легче. Несколько раз резко вдохнув и выдохнув, я вошла в библиотеку. Как я и ожидала, атмосфера оказалась натянутой. И это не смотря на то, что здесь не было Прата, именно у него всегда была привычка нагнетать обстановку.
Бет и Теренс сидели не так близко как в машине Калеба, и этому была очевидная причина — каждый раз когда Бет что-то говорила, она подскакивала на месте. Теренс оставался намного более спокойным, но это давалось ему с трудом. Почти так же я сидела около Евы, порываясь, время о времени дать деру.
— И сколько мы еще будем болеть?! — раздраженно передернула плечами и тут же подскочила Бет, не просто заметив меня, а поведя носом в мою сторону. Сама-то она этого даже не заметила. Зато заметили другие участники разговора — отец переглянулся с Калебом, а потом Самюель — процесс пошел, вот что было написано на их лицах.
— Рейн, ты представляешь, мы теперь хронически больны!
— О! — все, что смогла выдавить из себя я, не зная толком, о чем сейчас шел разговор. И что им сказали родители, смотря на Калеба, я поняла, что он участия не принимал. И все же самым положительным моментом было отсутствие Прата. Самюель предусмотрительно отправила его наверх к детям. Прат, возле юных оборотней, владеющий информацией — бомба для их гормонов.
— Это для тебя «О», а для нас это хроническая болезнь!
Поджав губы, я опустилась в кресло, около Калеба, который разместился на ручке. Послав мне насмешливый взгляд, он вновь обратил свое внимание к друзьям. Впрочем, сейчас я не была задета отсутствием внимания с его стороны, мне и самой хотелось послушать.
— Но что это за болезнь такая вообще? Я раньше почти ни чего слышал о волчьем бешенстве, и чтобы он нес такое влияние на организм!
Теренс был намного спокойнее Бет, и если бы не его неожиданно ставшее привлекательным лицо, я бы никогда не поверила, что он обротень.
Самюель стояла в стороне, и я понимала, как все это для нее тяжело. Она жалела не столько об их превращении, а о том, что они еще так молоды. А точнее говоря, Самюель представляла на их месте и месте Евы — меня. К тому же Самюель всегда любила моих друзей, ей нравилась наша компания, а теперь все так усложнилось.
Мама собрала наверх волосы в простой хвост, от чего открылось ее бледное лицо и точеная шея. Как можно глядя на нее не думать о красоте вампира, о том какой я могу стать, и в то же время передо мной предстала страшная картинка первых дней Евы — то, как выглядела она, напоминало страшный сон. С одной стороны красота и вечная молодость, а с другой стороны, изменения которых не избежать. А что если я вдруг забуду Калеба? Нет, такого быть просто не может. Я тайком посмотрела на сосредоточенный профиль Калеба. Он совсем не изменился с прошлого года, а я? Я действительно менялась, как он и предрекал, но в лучшую ли сторону?
