Молодой чиновник почти плакал. Судя по внешнему виду, он прибежал к зданию Департамента не для того, чтобы приступить к исполнению непосредственных обязанностей: растрепанный, одежда в беспорядке, рубашка не первой свежести. Не считаясь с приличиями, он крепко держал за рукав пожилого импозантного господина, безнадежно пытающегося вырваться. Грэм с неким злорадством констатировал, что видит перед собой главу Департамента. Что ж, будет, о чем написать!
— Прекратите сейчас же! — пожилой мужчина оставил бесплодные попытки спасти одежду. — Я ничем не могу вам помочь. С чего вы взяли, что проблемы моей племянницы схожи с вашими? Идите в полицию, они знают, что делать. Возможно, там вам подскажут, к кому обратиться. Да и не вам придется этим заниматься, а вашей жене… Да отпустите же меня!
Но молодой — Грэм припомнил, что зовут его, кажется, Ян, — и не подумал отступиться.
— М-моя жена в больнице, слышите вы, в б-больнице! И что прикажете мне делать — идти поднимать ее с постели подобным сообщением? Да это убьет ее б-быстрее инфлюэнцы! Если вы не поможете, я пойду к в-вашей племяннице!
Журналист увидел, как после этих слов начальник Департамента явно побледнел. А молодой (Ян Поланский, точно!) разошелся уже всерьез. Его голос разносился по всему кварталу.
— И плевать я хотел на ваши тайны, г-господин Л-люгер! Раз у вас нет сострадания, я поищу его у прекрасной К-констанс!
Грэму стало нехорошо. Он очень хорошо знал, о ком идет речь и в какого рода проблемах прекрасная Констанс сейчас будет особенно сострадательна. Оставалось надеяться, что ее дядя не знает, как выглядит спаситель, вернувший ребенка в лоно семьи. Потому что именно он сейчас стоял в двух шагах от разгоревшегося скандала.
Упоминание имени любимой племянницы добило пожилого господина. Перестав сопротивляться, он позволил увести себя внутрь здания. Грэм выдохнул и, стараясь не поддаться неизвестно откуда взявшемуся ознобу, медленно сошел по ступенькам.
— Уволят. Сегодня же. Спорим?
Произнесший эти слова человек сидел у стены, поджав под себя одну ногу. Прямо на тротуаре стояла кружка с остатками пива, которую Грэм благоразумно обошел, — характер Припадочного Эдди был ему хорошо известен.
— Спорим, — согласился журналист. — На две новости?
Эдди задумался. С одной стороны, он не первый год работал под Департаментом и хорошо знал участников инцидента. С другой — Грэм, слышавший то же самое, явно считал по-другому…
— Нет, — наконец решил нищий. — Отказываюсь за одну.
— Хорошо. — Грэм попытался изобразить коварную улыбку. — Говори. Но, чур, не о дуэли, это мне и так расскажут.
— О Вивисекторе. Подойдет?
Журналист присел на корточки рядом с Эдди и, пока тот собирался с мыслями, попытался обдумать увиденное: кто и зачем украл ребенка у бедного служащего Яна Поланского? И не поэтому ли Советник назначил ему встречу сегодня?
Экипаж Советника Грэм увидел сразу, но не подошел. Почти демонстративно пересек улицу, вежливо поздоровался с чистильщиком обуви, обсудил с читателем газет замеченные в утреннем номере глупости («такую ерунду печатают, вы не поверите, господин Грэм»). Даже погладил облезлую псину, сидящую на обочине с жалостливой табличкой на шее. Терпение Советника закончилось быстро: издав несколько резких, донельзя противных гудков, мобиль тронулся с места. Чистильщик заулюлюкал.
Мобиль медленно продвигался сквозь уличную суету. Кисточки на шторах и нос водителя покачивались в такт движению. Пассажир оставался неподвижным: руки вяло лежат на набалдашнике трости, поджатые губы, полузакрытые глаза. Грэму захотелось чем-нибудь запустить в стекло, он стал оглядываться в поисках камня поувесистей, но остановил себя. Все равно придется поговорить.
Журналист просочился сквозь толпу и дернул дверцу окончательно застрявшего мобиля.
— Двигайтесь, господин Советник, — фраза прозвучала не грубо, а скорей устало.
Сколько их было, таких «почти случайных» встреч, после которых Грэм из честного труженика пера на время превращался в Грэма-преступника, выходца из подземного мира, лжеспасителя и самого тайного героя города.
— Надеюсь, ваш шофер глух, как обычно? Или мне придется шептать свои страшные тайны в ваше маленькое аристократическое ушко?
Журналист резко наклонился и сделал вид, что хочет укусить собеседника. Тот все так же не двигался, но после паузы заговорил:
— Шофер не может быт глухим, олух. Он может быть послушным. В отличие от тебя.
— А я не шофер.
— Но я плачу тебе.
— А вы увольте меня. — Грэм проглотил подступившее бешенство. Еще не сейчас, еще нельзя убить это… эту… тварь.
Повисло молчание. Снаружи волновался город, владелец павшей лошади не давал прохожим перетащить труп, собираясь дождаться полиции. Журналист отметил, что скоро начнется драка, и прикинул, нельзя ли будет под шумок подставить Советника. Ненависть к этому человеку была такой же привычной, как и очередное интервью с легендарной мадам К(анцлер).
— Ты недоволен суммой? — Советник закрыл глаза.
— Я недоволен всем. Сколько, по-вашему, это может продолжаться? Не можете же вы перетаскать вниз всех богатеньких младенцев Кето! С каждым спуском это становится сложнее! А подземные? Если они поверят в свою безнаказанность и действительно выберутся на поверхность, что тогда?! — журналист усилием воли остановил себя. О, рыба, сорвался, опять сорвался при этом уроде!
Советник приподнял трость и медленно опустил на ногу Грэму. Открыл глаза.
— Заткнись. Не смей орать и слушай. Ты незаменим. Деньги текут рекой. Но если что-то пойдет не так, я закончу с этой схемой и придумаю новую. И с тобой я тоже закончу. Ты меня понял? Мы конечно же сделаем паузу. Но не сейчас. Завтра праздник, народ уже к вечеру загуляет. Подходящий момент, разве нет? Так что будь готов к гостям, храбрый Грэм.
— Кто это будет? — голос почти не дрожал, а боль в ноге помогла сосредоточиться. Вот только отчаянное лицо Яна Поланского…
— Есть несколько вариантов. В любом случае к тебе пойдет женщина, — Советник усмехнулся. — Как обычно.
— Я… Мне… Извините.
Журналист лихорадочно зашарил по карманам, достал пудреницу, соломинку, пристроил коробочку на колене и глубоко затянулся. Задержал дыхание и чихнул. Раз-другой-третий. Чуть двинул ногой, позволил пудренице съехать по штанине и резко дернулся. Кокаин взвился туманным облаком, на мгновение завис в воздухе и осел чистым белым покрывалом на Советника, на траурно-официальную обивку авто, на безмолвного — может, все-таки глухого? — шофера. Грэм сделал глубокий вдох и с удовольствием закашлялся. У него получилось!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
