class="p1">– Что он
должен был сказать? Правду?
– Наверное, нет. Нет, если он думает, будто никто не знает о его неосмотрительности. – Я вздыхаю. – Я ему не доверяю. Думаю, Аттикус хочет быть королем.
– Конечно, хочет. Он второй сын короля Эчана. У него есть право на трон, если что-то случится с Зандером.
– В яблочко.
– Но это вовсе не значит, что он сговорился против него.
Ясно, что Элисэф тоже высоко ценит Аттикуса.
– Так с чем же тогда был связан этот визит?
– Он разочарован выбором своего брата, и, думаю, Аттикус хотел узнать ваши намерения.
– Для чего?
– Этого я не знаю.
Страж устраивается в своем кресле и возвращается к книге.
Но мои мысли обращаются к воспоминаниям. К Тони, обдумывающему варианты, пока его брат умирал на полу. Хотя большой болван, вероятно, и не имел никакого отношения к гибели Корсакова, он сразу увидел возможность управлять его полуразрушенным маленьким королевством.
Что сделал бы брат, чтобы править настоящим королевством?
* * *
– Маленький негодник перестает болтать только тогда, когда прячется! – Коррин сердито дергает шелковое покрывало на моей кровати. – Нам потребовалось более трех часов и помощь стража, чтобы найти его!
Я смеюсь, заканчивая штриховку на своем наброске.
– Полагаю, они устраиваются?
– Их поселили в семейные покои в помещении для прислуги. О да, думаю, они вполне устроились. Я подумываю запереть комнату снаружи, пока она не будет способна сама гоняться за своими детьми.
– Пожалуйста, не надо. По собственному опыту знаю, что быть запертым в комнате в течение месяца – просто ужасно.
– Вы заслужили, чтобы вас заперли, – возражает Коррин.
– Ты права, так и есть. Но ситуация с ними иная. Они прошли достаточно. Ты видела ее опухшие лодыжки? И насколько усталой она выглядит? Тот стол был буквально завален едой, которую она приготовила. Их хранитель – монстр. Он, вероятно, злоупотреблял ими в течение многих лет. Кто знает, сколько еще таких, как Грейсен?
Одна только мысль о самодовольном лице этого ублюдка заставляет меня стиснуть зубы.
– Я помогла ей принять ванну и заметила следы на теле. Она сказала мне, мол, он питался ею и позволял другим делать то же самое. Регулярно. Такая нагрузка на беременную женщину… – Коррин качает головой, взбивая мои подушки.
– Видишь? Если бы он по счастливой случайности оказался на виселице, я бы только обрадовалась.
Ее губы кривятся в ухмылке.
– Я уже поменяла их клипсы на королевские. Знаешь, Грейсен пыталась попасть на кухню. Сказала, что хочет заработать себе на содержание и доказать, что «королева Ромерия не ошиблась». – Она отмечает последнюю часть воздушными кавычками. – Все называют вас королевой. Я уже не знаю, чего вы двое ждете. Могли бы уже пожениться.
Мое сердце трепещет.
– Потому что это не по-настоящему, помнишь? У Зандера в голове эта теория заговора, а я иду в комплекте с ней, лишь бы не сидеть взаперти в своей комнате до конца жизни.
Слова Аттикуса до сих пор звучат в голове. Мрачное эхо предположений о возможном сообщнике в этих стенах. И если у меня и Аттикуса есть сомнения по этому поводу, то наверняка и у Зандера. Тем не менее он все еще держит меня рядом, разжигая пламя недовольства среди знати, не желающей видеть ибарисанку на троне, не говоря уже о мрачном флере убийства, витающем вокруг меня.
Коррин фыркает и награждает меня понимающим взглядом, заставляющим задуматься, не была ли она каким-то образом причастна к нашему вчерашнему маленькому происшествию в ванной Зандера. Этот момент, каким бы мимолетным он ни был, определенно казался реальным, но с тех пор я Зандера не видела. Словно король-кровопийца прячется от меня.
– Дагни сказала, что ваше платье будет готово ко дню турнира.
– Отлично.
Этот день стремительно приближается.
– Что-нибудь еще? Кухня занята подготовкой к охоте, а у меня много дел. В их число также входит попытка починить бледно-лиловое платье, что я обнаружила в купальне. Оно было похоже на мокрую, рваную кучу.
Я скрываю застенчивую улыбку и сую ей лист. По крайней мере, она не настаивает на подробностях того, как это произошло.
Лоб Коррин морщится, когда она берет лист.
– Это я, – удивлено произносит она.
– Да.
Ее вечно суровые глаза смягчаются, рассматривая рисунок.
– У меня никогда не было своего портрета. Спасибо, Ромерия.
Она впервые назвала мое имя.
– А тебе спасибо за помощь с Грейсен и ее детьми. Я знаю, что слишком много взвалила на тебя, но я не могла их там оставить.
Коррин медленно сворачивает бумагу.
– Я сожалею о своей первой реакции, до того, как узнала об их ситуации, – тихо говорит служанка.
– Это извинение?
– От Коррин? Невозможно, – раздается позади меня голос Зандера.
Он стоит в дверях моей террасы. Меня охватывает нервное возбуждение при виде него, а затем волной накатывают воспоминания о нашей последней встрече. По какой-то неведомой причине Зандер становится все привлекательнее каждый раз, когда я его вижу.
Я пытаюсь звучать дерзко, когда говорю:
– Теперь понятно, почему ты поселил меня в эти покои. Чтобы без предупреждения появляться за моей спиной. В любое время.
Скоро мой учащенный пульс выдаст меня, если уже не выдал.
– Ваше Высочество. – Коррин делает реверанс и, ухмыляясь в мою сторону, уходит.
Я кладу карандаш на журнальный столик и пытаюсь успокоить дыхание, глядя на короля в его обычной простой тунике – сегодня белой, – черных брюках и черном сюртуке, скроенном по идеальной фигуре его тела, которое я видела и трогала без одежды.
Мы продолжим с того места, на котором остановились?
От одной мысли у меня кружится голова.
Зандер входит внутрь, останавливается на пороге моей гостиной и небрежно прислоняется к дверному косяку, скрестив руки на груди.
– Могли ли извинения Коррин иметь какое-то отношение к некой булочнице и троим ее детям, которых ты забрала у их хранителя? – ровно спрашивает он.
– Ты слышал.
Он зол? Не могу сказать. Король слишком хорошо умеет скрывать свои эмоции.
– Кажется, ты угрожала, мол, Элисэф покалечит лорда Фрейвича, и весьма злобно.
– Не в лицо, – возражаю я. – Он пытал этого маленького мальчика, разводил Грейсен, будто скот, и Коррин только что подтвердила, что он давал ее другим…
– Ты поступила правильно, – обрывает он мою напыщенную речь.
Меня накрывает волна облегчения.
– Именно об этих Нетленных я говорил. Им слишком долго сходит с рук их жестокость.
– Да. – Я запинаюсь, ожидая лекции в духе «но в Илоре мы так не поступаем». Через несколько секунд я понимаю, что ее не будет. – Так это все?
Зандер хмурится.
– Что ты имеешь в виду?
– Я думала, что
