— Нет… то есть, я этого не замечала. Лидия имела обыкновение флиртовать со всеми офицерами подряд, а внимание мистера Уикхема, — она на мгновение запнулась и немного покраснела, что не укрылось от внимательного взгляда полковника, — было направлено на другую особу.
— Что ж, остается надеяться, что хотя бы эта особа не была обманута его внешней порядочностью и приятными манерами, — помолчав, сказал полковник.
— Почему вы так говорите?! Конечно, теперешний его поступок дает все основания думать о мистере Уикхеме дурно, но, судя по вашим словам, за ним водятся и иные проступки.
— К сожалению, — нахмурился Фицуильям. — К моему великому сожалению, я не могу отозваться о нем с похвалой.
— Возможно, вы предубеждены против него? — Элизабет до боли закусила губу.
— Что вы имеете в виду?
— Мистер Уикхем рассказал… я знаю, как несправедливо с ним обошелся ваш кузен… Вероятно, вы выслушали лишь одну сторону…
— Дарси несправедливо обошелся с Уикхемом? Помилуйте, мисс Беннет, этого не может быть. Дарси весьма порядочный и щепетильный во всех отношениях человек…
— Но я слышала, что мистер Дарси отказался выполнить волю своего отца и лишил мистера Уикхема средств к существованию, не предоставив ему завещанный приход, — ответила Элизабет. Она была готова к тому, что полковник приведет тысячу причин для оправдания своего кузена, и ей казалось, она сможет отмести любую из них. Но полковник только пожал плечами и сказал:
— Мисс Беннет, я не могу оставить вас в заблуждении относительно характера мистера Уикхема и об его взаимоотношениях с Дарси.
И вкратце рассказал о бесчинствах Уикхема в молодые годы, об его отказе от завещанного прихода взамен внушительной суммы, выданной ему Дарси, а также намекнул на некий бесчестный поступок Уикхема в отношении некой богатой невесты, находящейся в родстве с их семьей, которую упомянутый джентльмен пытался склонить к побегу, дабы заполучить ее приданое.
Элизабет с все возрастающим негодованием слушала рассказ полковника, благодаря которому вся история, поведанная мистером Уикхемом, представала теперь совсем в другом свете.
— То есть вы хотите сказать, что мистер Уикхем сам отказался от прихода и потребовал за это деньги?!
— Да, мисс Беннет. Он получил от моего кузена три тысячи фунтов, заявив, что предпочитает изучать юриспруденцию. И я могу с уверенностью утверждать, что на эти деньги в Лондоне Уикхем вел жизнь праздную и разгульную. Когда его средства подошли к концу, в Дербишире как раз освободилось место священника. И тогда Уикхем написал Дарси письмо, в котором просил предоставить этот приход ему. Едва ли, мисс Беннет, вы станете осуждать моего кузена за то, что он не выполнил подобную просьбу. В отместку мистер Уикхем стал всячески поносить мистера Дарси перед окружающими, виня моего кузена за собственные ошибки и неудачи…
Полковник замолчал, внимательно наблюдая за девушкой, которая шла, опустив голову, не в силах принять услышанное — настолько оно шло вразрез с ее собственными сведениями.
— Что ж, мисс Беннет, после всего услышанного вы и теперь расположены обвинять моего кузена в непорядочности? — спросил ее полковник.
— Простите меня, сэр, я не могу сейчас… Не могли бы вы проводить меня в дом? — тихо попросила Элизабет, чувствуя, что сейчас не в состоянии спокойно гулять по парку.
— Хорошо, — кивнул Фицуильям и повернул к дому, дружеским жестом пожав ее руку, призывая девушку успокоиться и не принимать близко к сердцу только что услышанную историю.
Мисс Джорджиана Дарси, выглянув в окно Зеленой гостиной, где она собиралась написать письмо брату в Лондон, заметила кузена и мисс Элизабет Беннет, медленно идущих по направлению к дому.
«Фицуильям пытается ухаживать за Энн — я-то видела, как он не сводит с нее глаз, и в то же время гуляет с другой, — нахмурилась Джорджиана. — Совсем как герой романа, название которого… хм…»
Она задумалась было, но, посмотрев на часы, увидела, что до ленча осталось не так много времени. Поспешно схватив перо, она обмакнула его в чернильницу и закругленным почерком вывела:
«Дорогой брат!..»
Глава пятьдесят восьмая, в которой персонажи упражняются в эпистолярном жанре
«В синих сумерках человек в капюшоне, низко надвинутом на глаза, стоя на площадке восточной башни Розингс-Холла, отпустил в небеса сизого с аметистовым отливом почтового голубя…»
Из «Истории зловещих событий…»
Розингс, 24 апреля, суббота, 12:05 пополудни
Письмо мисс Джорджианы Дарси брату в Лондон
«Дорогой брат,
мне очень жаль огорчать тебя, но я должна сообщить удручающие новости: сегодня утром мистер Бингли упал с лошади почти как герой романа «Последний прыжок Холмтонса», где он — не мистер Бингли, а Холмтонс, — бесследно упал с горы в беспощадной схватке со своим смертельным врагом, и его падение оплакивала горючими слезами прекрасная леди Ватсанна…
Впрочем, о чем это я? Ах, да, мистер Бингли, к счастью упал не бесследно и не с горы — увы, в Кенте совсем нет гор, — а со своей лошади, вернее, не со своей, а с лошади нашего кузена Фицуильяма, потому что его лошадь — не Фицуильяма, а мистера Бингли, — внезапно расковалась. Это выглядит весьма подозрительно, на мой взгляд, хотя сэр Юстас уверен в том, что на самом деле лошадь нашего кузена опоили, чтобы привести ее в бешенство и тем устроить покушение на полковника, а мистер Бингли стал жертвой лишь по несчастливой случайности. У меня же нейдет из ума эта злосчастная подкова, которая ни с того, ни с сего потерялась, а кузнец — представь себе! — именно сегодня уехал к какой-то тете, что выглядит очень подозрительно. В романе «Старинная примета» тоже неожиданно расковался конь благородного рыцаря Труфальберга, кузнец же как раз отправился навещать свою больную бабушку, а потом выяснилось, что он — переодетый разбойник, подкова оказалась золотой и ею, как ключом, можно было открыть тайник с сокровищами…
Но судья никого не слушает: ни меня, хотя я намекнула ему, что не все так просто с этой подковой, ни мистера Тинкертона, который, говорят, предложил ему попробовать воду из яслей лошади Фицуильяма, уверяя сэра Юстаса, что если вода и отравлена, то сэру Юстасу это не причинит никакого вреда, поскольку сэр Юстас и так уже давно пребывает в бешенстве.
Судья — в который раз! — пытался всех допросить в свете нового происшествия, но, по-видимому, вновь ничего не выяснил, только довел тетю Кэтрин до бешеного состояния (хотя она и не пила воду из яслей лошади кузена Фицуильяма), после чего она напустилась на нас с Энн. На кузину за то, что она все время молчит, а на меня — за якобы неумение держать закрытым рот, хотя я всего-навсего — и очень кстати — процитировала чудесную фразу из романа «Занесенные метелью»: «настоящее следует отложить на время за ним следующее, дабы осмыслить его во всех проявлениях бесстрастным разумением и хладнокровным духа восприятием…»
