Ваш приятель мистер Бингли не только довел до бешенства лошадь Фицуильяма, упал с нее и повредил себе все, что только мог повредить, но еще и отпустил эту лошадь на волю, следствием чего стали потоптанные газоны, раздавленные клумбы с кремовыми, розовыми и фиолетовыми фрезиями — любимыми цветами моего покойного мужа, а Вашего дяди, сэра Люьиса.
Я уверена, что вина за поведение лошади целиком и полностью лежит на плечах мистера Бингли, но судья Фэйр был столь самоуверен, что предположил возможность отравления лошади Фицуильяма в моих конюшнях. Естественно, мне пришлось поставить на место этого напыщенного джентльмена, который явно преувеличенного мнения о своих умственных способностях. Думаю, разглядеть его способности никому и никогда не удастся, даже при огромном желании, и можно только удивляться, как подобный невежа смог занять место мирового судьи.
А приглашенный Вами сыщик, который сегодня посмел вырядиться в кричаще желтый сюртук, не соизволит прямо отвечать ни на один поставленный мною вопрос, а отделывается цитатами из Корнелия или Ювенала, а иногда имеет наглость просто игнорировать мои слова. Единственный достойный в этом доме джентльмен — генерал Бридл — уверяет меня в высоком профессионализме мистера Тинкертона, и только ручательство столь уважаемого мной, столь рассудительного и храброго джентльмена останавливает меня в моем желании выставить лондонского зазнайку из собственного дома.
Сегодня также я обнаружила, что мистер Херст опустошил целую бочку с мадерой, привезенную из Испании еще прадедом сэра Льюиса. Миссис Херст вновь перепутала Венеру с Марсом, на что мне пришлось ей указать, в результате чего зарядил дождь на целых полчаса.
До чая Джорджиана и Энн музицировали за фортепьяно (Энн прекрасно переворачивает ноты), и я надеялась, что они и далее продолжат занятия музыкой, но затем Ваша сестра умудрилась вскрыть — она утверждает, что по ошибке, — пакет, пришедший из лондонского книжного магазина, где вместо новой книги достопочтенного мистера Тургента «Матери и дети» — весьма, замечу, поучительного характера, — обнаружился почему-то легкомысленный роман — кои я сроду не читаю! — миссис Куперис «Последняя из рода Могик, или на берегах Отарино». Моя племянница, — и в кого она такая?! — тут же схватила книгу и скрылась с ней в неизвестном направлении, так что, боюсь, до обеда я ее уже не увижу.
Ваш кузен Фицуильям также ведет себя весьма легкомысленно, хотя я всячески предостерегаю его от неразумного вмешательства в дела семейства Беннет, чья репутация безнадежно испорчена вопиющим поступком младшей дочери. Однако полковник нарочито много времени проводит с мисс Элайзой Беннет. Вчера за обедом он то и дело обменивался с ней разного рода шуточками, а сегодня под руку прогуливался с ней в парке, что заставило меня обратить внимание на его столь неразумное поведение и заметить, что в Ваше отсутствие его прямая обязанность, как ближайшего родственника, уделить внимание его кузине — Энн де Бер. Но мое справедливое замечание вовсе не устыдило Вашего беспечного кузена: за чаем, передав Энн сэндвич с огурцом и пробыв с ней от силы четверть часа, он вновь подсел к мисс Элайзе, а после повел эту девицу в музыкальный салон, где играл с ней в четыре руки какой-то отвратительно громкий марш, уверяя меня, что это ноктюрн под названием «Мы из Кента».
Вы знаете, как я люблю и прекрасно разбираюсь в музыке, и никогда не спутаю ноктюрн с маршем, да еще с таким претенциозным названием, которое только и может быть присвоено маршу. Вот и генерал Бридл уверяет меня, что под музыку «Мы из Кента» в Индии его дивизия маршировала… Что?! А, танцевала на бале у магараджи танец живота?!. С тиграми?!.
Ваша леди…(Неразборчиво под кляксой)
P.S. Прошу простить, но некоторые события заставляют меня прервать свое послание…»
Розингс, 24 апреля, суббота, 21:15 вечера
Письмо мистера Бингли мистеру Дарси в Лондон
«Дорогой друг,
голова моя… Мысли мои в необыкновенном полном расстройстве, и в Ваше отсутствие мне совершенно… (неразборчиво)… не с кем поговорить. Со мной произошел весьма неприятный инцидент… (неразборчиво) с лошади Фицуильяма, которая повела себя самым ужасным образом по отношению ко мне. Теперь я испытываю невыносимую головную боль… (неразборчиво) не добавляет смысла ясности моему письму к Вам. Но я должен Вам признаться, мой друг, что физические страдания ничто по сравнению с сердечными душевными муками…
Судья никак не может выяснить, кто был целью покушения — Ваш покорный слуга или полковник. Хотя, на мой взгляд, мы с Фицуильямом совершенно неинтересны… безобидны, что смешно желать нашей погибели кому бы то ни было. На мой взгляд, мистер Херст, мой зять, (неразборчиво) — куда более опасен для общества — судя по всему, он теперь замыслил уничтожить… извести годовые запасы провианта и вина из кладовых Незерфилда… Розингса. Так что я, например, не удивлюсь, если его еще раз отравят… будет мучить несварение желудка. Судья, довольно все же странный тип нудный джентльмен, задавал мне весьма странные вопросы. Тинкертон упорно интересовался, в какой части парка я ехал, будто это имеет какое-то значение — ведь злоумышленник нападал в самых разных частях парка, дома и даже в Хансфорде, где… (неразборчиво)
Ваш сыщик везде шныряет… ходит, вырядившись в невозможный желтый сюртук — видели бы Вы лицо своей тетушки, когда она увидела это чудо из чудес…
Кстати, леди Кэтрин за обедом объявила во всеуслышание, что именно ее хотят убить, отравив — по версии сэра Юстаса — воду в ее конюшнях, хотя она сама считает, что я… (неразборчиво) измывался над благородным животным…
Зачем я потащился… пошел на обед? Хотел увидеть некую леди, но ее не было… (неразборчиво) Мне надоело сидеть в своей комнате и я готов был разделить какое угодно общество, лишь бы не видеть этих стен… (неразборчиво) свидетелей моих страданий…
Полковник… (неразборчиво) чрезвычайно разговорчив… Он постоянно возле мисс Беннет — не мисс Джейн Беннет, а ее сестры… мисс Элайзы Беннет. За обедом он развлекал ее рассказами о своих военных подвигах, а сейчас поет с ней дуэтом марш… арию «Мы из Хартфордшира… из Кента»… Поют так громко, что мне слышно, хотя я в своей комнате… Ах, нет, это музыка доносится из соседней комнаты… ужасные звуки… Мисс Мэри Беннет уверяет всех, что это Гендель, но я слышал Генделя и — определенно могу заметить — ЭТО не Гендель (неразборчиво)
Должен заметить, мой друг, в Розингсе невероятно тонкие стены… (неразборчиво)
По моим наблюдениям, моя сестра Кэролайн благосклонно принимает знаки внимания сэра Юстаса. Надеюсь, ее это отвлечет от докучливых непомерных забот обо мне. Луиза поглощена чтением старинного фолианта некого астролога то ли Нефертити Клеопатры, то ли Изабеллы Испанской (неразборчиво) Екатерины Медичи, который откопала в недрах библиотеки Розингса, и теперь бесконечно рассуждает о несчастьях, ожидающих легкомысленных смертных (к коим сестры, как Вы догадываетесь, в первую очередь причисляют меня (неразборчиво), не внимающих знакам небесных светил… Так что сейчас я хотя бы освобожден от утомительных нравоучений моих сестер, вечно пеняющих мне на ветреность и неосторожность, а также… (неразборчиво).
