– Смотри, – едва качнув головой, пиромант указал на кусты перед нами. На ветках серебрилась тонкая нить сторожевых чар.
Я беззвучно выругался. Как только мы ломанёмся вперёд, о нас станет известно охране. Что ж, тут или пан, или пропал. Кто успеет первым. Придётся выложиться на полную катушку.
Ничего, выложимся. Такую бы мотивировку нашим легкоатлетам на олимпиаде.
Всё, хватит! Сосредоточься на деле. Вот снимут сейчас Хан и Мельников часового, и начнётся веселуха. И зачем я в это дело полез? Надо было ещё по дороге в Рудный линять. Спокойно, спокойно... Не было подходящего случая. Не трупы же после себя оставлять. Не было? А ночёвка в подвале? Кто один два часа на посту стоял? Ну и куда бы я ночью пошёл? Не пошёл ночью – теперь получай по полной программе.
Напалм покопался в кармане и вытащил запаянный в целлофан желатиновый шарик.
– Это что? – спросил я, хотя прекрасно узнал дозу «Магистра».
– Допинг.
– Напалм, Лёд, пошли! – Раздавшихся в голове слов хватило, чтобы я рванулся вперёд и, продравшись через кустарник, вылетел на открытое пространство. Напалм выскочил вслед за мной.
Минус сорок.
Где-то у вагончиков раздается рёв сработавшей охранной сигнализации.
Минус тридцать пять.
Караульный на вышке падает с простреленной головой.
Минус тридцать.
Сидевший на обрезке бревна часовой вскакивает на ноги и словно в замедленном кино наводит на меня автомат.
Минус двадцать пять.
Распластавшийся под навесом боевик открывает стрельбу в ответ на автоматные очереди из леса.
Хан и дядя Женя выскакивают из кустов сирени и бегут к вагончикам.
Минус двадцать.
Срабатывает «Ангел-хранитель», и мир вокруг становится уже привычно-серым. Автоматные пули фосфорными светляками совершенно бесшумно проносятся мимо.
Минус пятнадцать.
Выпущенная из снайперской винтовки пуля пробивает шею лежащему под навесом боевику.
Я на бегу патрон за патроном всаживаю в палящего по мне охранника. Мимо. Мимо. Мимо. Мимо.
Минус десять.
Григорий и близнецы выбегают на открытое пространство и несутся к вагончику, в котором исчезает протянувшийся от ветряка кабель, но распахнувший дверь охранник стреляет по ним из подствольного гранатомёта.
Минус пять.
Взрывная волна сбивает близнецов с ног, оставшийся невредимым Григорий на бегу строчит из автомата. Выстреливший из подствольника мужик с пробитой грудью валится на землю.
Дядя Женя отшвыривает в сторону жезл «свинцовых ос», но тот полыхает оранжевым огнём почти у него в руке.
Я вываливаюсь из созданного «Ангелом-хранителем» защитного пространства в обычный мир и, рванувшись в сторону, продолжаю стрелять. Мимо. Мимо. Мимо.
Ноль.
Внутри ближнего к нам вагончика вспыхивает пламя и с воем рвётся наружу, а превратившийся в факел караульный захлёбывается криком и, оставляя за собой след из дымящейся травы, катится по земле.
Успели...
Грудь давно уже горела огнём, и сунув за пазуху руку, я без особого удивления выгреб оставшиеся от амулета чешуйки перекалённого металла. Хорошо ещё, как Мельникова не поджарило – тот вон вообще кисть заматывает.
С нашими что?
Один из близнецов склонился над неподвижным телом брата. Пошатывающийся Напалм зажал пальцами, меж которыми просачивалась тонкая струйка крови, нос и с непонятным выражением лица смотрел на полыхающее пламя. Хан и Григорий подбежали ко второму вагончику и, остановившись у двери, переглянулись. Я переключил рычажок предохранителя на стрельбу винтовочными патронами и, пытаясь отдышаться, поспешил к ним.
Дождавшись команды Григория, Хан перепрыгнул через распростёртое тело охранника и заскочил в вагончик. Звякнуло стекло, кто-то вскрикнул. Обратно он вылетел куда быстрее и к тому же зажимая пропитывающуюся кровью штанину. Григорий выпустил в дверной проём длинную очередь и заглянул внутрь.
– Мельников, быстрее! – осмотревшись, крикнул он. Дядя Женя, страдальчески морщась от боли в обожжённой руке, подбежал к Конопатому.
Уже не торопясь, я подошёл к вагончику и спросил у Хана:
– Ты как?
– Достал, собака! – Прошипев сквозь стиснутые зубы ругательства, он вытащил из кармана куртки индивидуальный пакет и начал бинтовать ногу.
– «Сидел козёл на лавочке, считал свои козявочки», – всё ещё зажимая нос пальцами, Напалм прислонился к вагончику и сполз по нему на землю. Разжал пальцы, и тут же с носа сорвалась крупная капля крови. – Раз, два, три... Шестеро их было. Шестеро.
– Кого? – не понял я. Бредит, что ли? Перенапрягся, или это «Магистр» ему так по мозгам долбанул?
– Людей. Там. – Пиромант кивнул на полыхавшие останки вагончика.
Не найдя что ответить, я лишь пожал плечами. Как там у близнецов дела?
Появившийся из леса Ялтин что-то втолковывал сидевшему над телом брата близнецу – Первому или Второму, с такого расстояния не разберу, – попутно накладывая ему на плечо жгут.
Покачав головой, я вслед за Мельниковым заглянул внутрь вагончика-лаборатории и сразу же почувствовал, как побежали по всему телу уколы от разлитой в пространстве магической энергии. Как они здесь работали только?
Всё нутро вагончика было заставлено опутанной проводами аппаратурой. Свободного места осталось только на закуток у двери, узкий проход и тупичок с двумя стульями. На одном из стульев, запрокинув голову, сидел человек с перерезанным горлом.
Я не специалист, но чувствую, здесь нам ничего не обломится: оператор устранён, охрана мертва, оборудование большей частью раздолбано, документы, какие если и были, сгорели.
Рассечённые провода искрились, чёрный с неприятным запахом дым стелился по полу и огибал тела двух охранников.
– Лёд, трупы вытаскивай наружу, – хрустнув усыпавшими пол осколками колб и микросхем, распорядился вовсе не показавшийся мне особо расстроенным Григорий. Что-то спросив у возившегося с вытащенным из сумки прибором Мельникова про показания сканера, он осторожно убрал в пластиковый пакетик недогоревшую стопку бумаг.
Внутри оборудования щёлкнуло, дым повалил сильнее, а уколы магической энергии стали весьма ощутимы.
Сначала я вытащил охранника, на груди которого расплылось кровавое пятно, потом поволок второго. Этот на простого исполнителя походил мало: слишком холёный. Да и короткая сабля, которой он рубанул Хана, стоила на порядок дороже обычного оружия. «Крыло бабочки» – очень тонкое лезвие рубило и резало исключительно за счет магической энергии, закачанной в крупный самоцвет в навершии рукояти. Весьма специфическое оружие. Но об обязательной принадлежности владельца к Братству отнюдь не говорит. В последнее время оно стало слишком популярным не только у профессионалов, но и у определённого круга толстосумов. Этакий показатель крутизны и состоятельности. Этот явно не профессионал – иначе Хан так легко бы не отделался.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
