Немало упреков в адрес Николая I основаны на фактах усиления бюрократии и чиновничества в его царствование. Однако чиновник шел на смену землевладельцу, сидевшему в губернских и уездных дворянских правлениях, и не несшему никакой ответственности за результаты своей деятельности или бездействия. «Я хочу возвысить гражданскую службу, как возвысил военную. Я хочу знать всех моих чиновников, как я знаю всех офицеров моей армии… Я хочу, чтобы штат чиновников отвечал действительной потребности, как, например, в моей канцелярии.»[314]
Мог ли быть на месте царя Николая I быть президент или конституционный монарх? Россия не имела сильной торговой и промышленной буржуазии. Получалось, что создать постоянное представительское правление мог только класс землевладельцев, к чему собственно и клонились декабристские проекты. «Представлять» общество должна была по сути земельная сырьевая олигархия. Однако результатом этого могло быть лишь второе издание магнатско-шляхетской Речи Посполитой. Такая государственность не могла бы удержать единства России, совладать с недовольством низших классов и наверняка бы повторила судьбу исторической Польши.
Современники свидетельствуют, сам император не был противником народовластия, в ее прямом непосредственном варианте, но партийно-представительскую систему презирал.
Николай хорошо ознакомился с ее практикой в Польше, которую возглавлял до мятежа 1830 как конституционный монарх.
«Я представляю себе республику, — сказал Николай I де Кюстину, — как правительство определенное и искреннее, или которое по крайней мере может быть таковым; я понимаю абсолютную монархию, ибо я возглавляю такую форму правления. Но представительского образа правления я постигнуть не могу. Эта — правительство лжи, обмана, подкупа. Я предпочел бы отступить до самого Китая, чем согласился бы на подобный образ правления… Покупать голоса, подкупать совесть, соблазнять одних, чтобы обманывать других… Я никогда не соглашусь управлять каким либо народом при помощи хитрости и интриг», — так определил император суть представительской системы.[315]
Император видит за «представителями» и партиями господствующие олигархические группировки, которых никто никогда не выбирал.
Николай I, прекрасно знавший русскую историю, безусловно имел в голове идеал народной монархии.
«Он очень восторгается Кузьмой Мининым, гораздо более, чем Пожарским, который был прежде всего вояка… Потом Государь говорил о Петре I, выражая сожаление, что он сохранил крепостное право, существовавшее тогда в Германии, откуда Петр Великий позаимствовал много хорошего и много дурного. Когда Петр Великий советовался с Лейбницем, составлявшим «Табель о рангах» этот великий философ ни одним словом не высказался против крепостного права… Философы не научат царствовать. Моя бабка была умнее этих краснобаев в тех случалась, когда она слушалась своего сердца и здравого смысла. Но в те времена все ловились на их фразы. Они советовали ей освободить крестьян без наделов; это — безумие.»[316]
Его взгляды на царствование заметно отличались и от западных абсолютистских представлений, в которых король считал, что он и есть государство («государство — это я»). То есть, мое королевские мысли, эмоции, чувства автоматически становятся государственными. Николай говорил: «Я смотрю на человеческую жизнь как на службу», имея в виду первую очередь свою жизнь.
Николай был противником тайных союзов, типа масонских, которые часто стояли за внедрением представительской системы и ее манипулированием — в континентальной Европе, в Латинской Америке и т. д. «Если их (масонов) цель действительно благо Родины и ее людей, то они могли преследовать эту цель совершенно открыто. Я не люблю секретных союзов: они всегда начинают как будто бы невинно, преданные в мечтах идеальной цели, за которой вскоре следует желание осуществления и деятельности, и они по большей части оказываются политическими организациями тайного порядка.»[317]
Действия Николая I как монарха ограниченны нравственным законом. Мы не раз видим в период его правления, что он отметает некоторые действия, вполне рациональные, но противоречащие нравственности. Там, где английская «представительская система» захватывает и грабит, он отказывается от захвата и грабежа. Его политика смотрит в будущее, когда «народы распри позабыв в единую семью объединятся», английская выражает жадность, азарт, эгоизм «денежных мешков».
Власть в представительской системе носит механически-рациональный характер, в монархической — человеческий, личный. Совершенно неслучайно формирование развитой представительской системы относится ко времени начала массового фабричного производства.
Совокупность партий и «представителей», формально посланных народом, а на деле отрабатывающих задания олигархических группировок, — является, по сути, механизмом политической фабрики.
В отличие от личности, политическая фабрика не может быть нравственной. Как не может быть нравственным сталелитейный завод. Их задача превратить вложенные в них деньги в еще большие деньги.
Период формирование представительской системы сопровождалось преступлениями против человечности в огромных масштабах. Достаточно вспомнить истребление коренных жителей обоих Америк и Австралии; наркотики для Китая; голод для «неэффективных собственников» в Ирландии и Индии, пули для городского и сельского пролетариата в самой Европе; концлагеря, картечь, пулеметы и убивающий принудительный труд для народов Африки. В одном только Конго за первые тридцать лет колониального правления население сократилось вдвое. 19 век был веком, когда представительская система убила по всему миру многие миллионы людей. А в 20 веке она убьет еще больше, через две развязанные ей мировые войны.
В истории не было случая, чтобы абсолютная монархия превратилась в фашистское государство, с представительскими системами это происходило сплошь и рядом. И предтечей тому была вторая республика президента Шарля Луи Наполеона, превратившаяся в империю Наполеона III. В 20 в. это станет стандартным ходом в условиях ресурсного кризиса. Достаточно некоторого упрощения политической фабрики, усиления информационных манипуляций, раскручивания социально-психологической истерики, и вот уже перед нами муссолиниевская Италия, режимы Пилсудского, Антонеску и Хорти, милитаристская Япония, нацистская Германия.
На сегодняшний момент представительская система выглядит более успешной, чем монархическая, однако это успех всего одного столетия, столетия беспощадной эксплуатации мировой периферии. Там где олигархические группы, всегда являющиеся инстанциями крупного капитала, имеют достаточные ресурсы для того, чтобы удовлетворять материальные потребности масс и содержать мощные масс-медиа, там будет существовать имитация выбора — как правило двухпартийные качели. А где ресурсов будет нехватать, там все альтернативы власти крупного капитала будут удушаться в темном углу.
Любопытно, что будучи противником представительской системы, император Николай I скурпулёзно исполнял обязанности конституционного правителя Польши, пока сами поляки не уничтожили эту форму правления. Он указывал и королю Карлу французскому на отклонения от конституционных правил. Тут мы видим другую характерную особенность политической философии Николая — преданность закону, правилу, одинаковому для всех. Этот долг он ставил выше своих эмоций и предпочтений.
Образ Николая I, наверное, не годится для прославления и любования. Его нельзя назвать героической личностью, подобной Святославу Храброму и Дмитрию Донскому. Его эпоха была временем без великих побед и свершений, с непреодоленным национальным и социальным расколом, с техническим отставанием от наиболее развитых и агрессивных «морских наций». Но, в то же время, то была эпоха громадной внутренней работы, эпоха развития и роста — культурного, хозяйственного, территориального, демографического. Причем исключительно важная часть этой работы пришлась на долю императора-труженика Николая Первого. И если и эпоху, и личность императора очистить от той грязи, которую на них вылили недобросовестные обличители, то мы увидим их большое значение и правильное место в нашей истории.
«Будь милостив и доступен ко всем несчастным, но не расточая казны, свыше ее способов. Пренебрегай ругательствами и пасквилями, но бойся своей совести», — пишет император в завещании своему сыну. В этих словах суть взглядов и дел государя Николая Павловича.
Библиография
Биографические материалы
Выскочков Л.В. Николай I. М., 2006.
