пьет. Я таскал ему из «Дирижабля» местные изыски, он выбрасывал все в мусорку, даже не открывая.
Вадим раскрыл мешок с чашками и начал выкладывать их на пол. Татьяна рядом разбирала чайные и кофейные блюдца, внимательно слушая.
— Он мне твои фотки детские показывал, — парень мечтательно улыбнулся кривому отражению на дне фаянсовой чашки. — Ты забавная была. Ушки торчали, как у зайчика.
Девушке стало неловко. Она покраснела, вспомнив детские переживания из-за ушей. Со временем они перестали так бросаться в глаза, но мелкой, еще до школы, ребята ее дразнили.
— И такая светлая, совсем как ангелочек, — умиленно продолжал он, не сдерживая улыбку. — Я бы в тебя и пятилетнюю влюбился.
Татьяна слушала с замиранием сердца. От груди по телу расплылось приятное ласковое тепло, как будто ее погрузили в ванну с парным молоком и медом. Голос его заметно смягчился. В нем пропали прежние обида, злость и ехидство. Появилась даже нежность. Парень сделал глубокий вдох и со звоном поставил чашку в другую такую же.
— Но зато я понял, что в любви к тебе с твоим отцом никто не сравнится, — посмеялся он, встав на ноги, и понес хрупкую горку посуды к стеллажу. — Он буквально только о тебе и говорит. А я еще наивно полагал, что это я зациклился.
Татьяна слабо улыбнулась. Было в его словах что-то берущее за душу, что-то упрекающее, что-то намекающее на пережитую боль.
— Он подарил тебе не самую худшую жизнь из всех возможных, — сказал Вадим серьезным тоном, повернув к ней из угла голову. — Хотя бы поговори с ним.
Девушка опустила взгляд. Душа еще пыталась протестовать, но голова уже размышляла о том, что разговора с отцом все равно не избежать. Рано или поздно придется с ним и встретиться. Трусость просила отложить этот момент на максимальное потом.
Набрав высокую башенку из блюдец, она тоже понесла ее в угол. Поставив предметы на полку, Татьяна развернулась к Вадиму лицом. Он аккуратно разделял свою башню на две равные части, чтобы все вместилось.
— Я сначала с тобой хочу поговорить, — настойчиво заявила она и замерла в ожидании его взгляда.
Вадим не спешил, делая вид, что увлечен чашками, точнее, бессмысленным сохранением их в целости сейчас, чтобы спокойно разбить потом.
— Я хотела извиниться за то, что заставила тебя страдать, — надломившимся голосом произнесла она тихо, заламывая правую руку. — Но я тоже страдала.
— Страдала? — со скепсисом переспросил парень, усмехнувшись.
Он остановил на ней глаза на секунду с издевательским недоверием, а потом подошел к приставленной к стене картине с девочкой в пустыне. Из-за нее он выдвинул другое полотно, написанное маслом на холсте, и поставил к противоположному стеллажу на расстоянии нескольких метров от Татьяны, чтобы она могла видеть картину полностью. Девушка вгляделась в изображение и ничего не поняла. Весь холст сплошной пестротой покрывали изящные узоры во всех оттенках красного — от нежного розового, как кожа младенца, до густого бордового, какой становится запекшаяся кровь. Она в недоумении мотнула головой, взглянув на Вадима, но он жестом показал приглядеться внимательнее.
Татьяна решила подойти к картине ближе. По мере приближения в витиеватых хитросплетениях линий начали проглядываться осмысленные детали. Различались волосы разных оттенков, растрепанные и запутанные, затем проявились лица, искаженные ужасом, потом выделились части тел, скрюченные в неестественных позах, а после показались глазу изувеченные туловища, либо исколотые ножевыми ранениями, либо с выпущенными наружу окровавленными внутренностями. Все это было так натуралистично изображено, что девушку чуть не вырвало. Она сначала в ужасе раскрыла рот, а затем быстро прикрыла его рукой, сдерживая приступ тошноты. Все это были голые женские тела, переплетенные друг с другом в ажурное полотно, издалека вызывающее только восхищение. Такое кружево вполне подошло бы к свадебному платью.
— Что это? — с омерзением спросила Татьяна, пятясь назад, чтобы развидеть изуродованные трупы и снова увидеть стройный узор.
— Я назвал ее «Статистикой», — тяжело вздыхая, ответил Вадим. — Навеяно моими похождениями по моргам.
Ее скрутила боль изнутри. Сердце как будто треснуло. Из каждого глаза вытекло по одной слезе.
— Я был в шоке от того, сколько молодых девушек, как ты, теряются и гибнут, — продолжил он удрученно. — Я лично ходил на опознания пять раз за каких-то полгода. А ведь сколько еще было других, не похожих на тебя. А в остальных городах?
Он пронзительно посмотрел ей в глаза. Татьяна забыла, как дышать, и просто захватывала носом воздух, широко раскрывая ноздри, в бессмысленной попытке удержать себя от рыданий. Вадим продолжал смотреть бесстрастно, будто хотел видеть, как ей бывает плохо. Она закрыла лицо руками и отчаянно замотала головой, пытаясь развеять реальность. Но реальность никуда не девалась. За темнотой закрытых глаз она услышала тяжелый вздох. По окну забарабанил дождь. Издалека донесся грозный собачий лай и почти свинячий визг.
Из этого кошмара ее вывел телефонный звонок — Арина. Татьяна быстро подняла трубку.
— Ты где шляешься, Подсолнух? — рявкнула арт-директор. — Уже почти одиннадцать. Быстро тащи свою тощую задницу на подиум!
Девушка только ахнуть успела. Сразу послышались короткие гудки. Она взбудораженно посмотрела на Вадима. Тот отвел недовольный взгляд в сторону.
— Прости, надо бежать, — вымолвила девушка и пулей выскочила из мастерской, стремясь оставить позади эту ужасную картину с узором из человеческих трупов.
Только выбежав на улицу из тени дворов, она остановилась и открыла приложение для вызова такси. Зато нагоняй от Арины за опоздание казался теперь не страшным. Вернувшись в клуб, Татьяна переоделась за пару минут и побежала на подиум у туалета, где ей отвели место танцевать на всю ночь в качестве наказания. Девушка даже обрадовалась этому, потому что в душе царило смятение, сбивающее с ритма музыки.
Глава 29. Плюс один
Проснулась Татьяна от телефонного звонка, даже не успела увидеть, сколько времени показывали часы. Номер был неизвестен. Спросонок ничего не соображая, она подняла трубку.
— Алло?
— Подсолнух, собирайся, — послышался бодрый мужской голос.
Татьяна переполошилась, узнав Вадима, и подскочила на месте.
— Куда?
— На свадьбу в Питер, — легко ответил парень.
— Что? — девушка выглянула в окно, дабы удостовериться, что находится в той же вселенной, в которой заснула сегодня утром. — Какая свадьба? Какой Питер?
Голос в телефоне невозмутимо ответил:
— Свадьба Дэна и Алисы. Питер, который на Неве реке.
Она продолжала
