«Александр Невский» прыгнул. Виктор ощутил весь спектр специфических чувств, сопровождавших сам процесс выхода корабля со всем его содержимым на струну, но в отличие от остальных паранормов, он сейчас видел гораздо разнообразней и больше. Он ощутил не только саму трансформацию материи в энергетический солитон, всасывание его в горловину струны и выбрасывание в реальное пространство, но даже на краткое мгновение сумел осознать себя, находясь при этом в размазанном состоянии между точками входа и выхода. Это было непередаваемо, грандиозно, непостижимо. Сотые доли мгновения он был мыслящей энергией в чистом виде, ощущал просторы и пространства даже не микромира — ультрамикромира квантонов. Это был удивительный мир, где привычное псевдоевклидово пространство не работало, где объем, плоскость и элементарная прямая терялись друг в друге, взаимоисключали и, в то же время, взаимопродолжали одно в другом. В этом мире не существовало никакого разума, никакой жизни, во всяком случае за то время, исчезающе малое, Виктор не сумел почувствовать его присутствия. Сплошное царствие первооснов, фундамент мира и ничего больше.
Реальный мир «ударил по мозгам». Кто-то поморщился, претерпевая неприятные ощущения, кто-то ничего не смог ощутить. Гагарин сознание не терял совершенно, поэтому традиционные эффекты прыжка на него теперь уже не действовали.
И так, они вышли в реальном космосе, в том секторе, где минувшим летом что-то произошло с «Атлантом». Инком «Александра Невского» включил внешний обзор, и члены экипажа вместе со спецназовцами провалились в окружавшую крейсер тьму. Это было пространство без каких-либо видимых ориентиров. Вообще поначалу казалось, что тьма не имела ни длинны, ни ширины; в ней было очень трудно ориентироваться, но ни невозможно.
Это и впрямь был самый край родной для человечества галактики. Острое зрение параморфа, вскоре выцепило из простиравшейся повсюду тьмы холодные капельки звезд. Они были далеки и почти незаметны, ведь чем дальше от сердца галактики, тем разреженнее становилось пространство. Но вокруг в ближайшем космосе не было ничего интересного и примечательного, кроме пустоты.
— И чего забыл здесь экипаж «Атланта», — обратился Виктор к своему советнику.
— Ну, а что люди забыли на Таинственной?
— Тоже мне сравнила, — хмыкнул Гагарин. — Там была сплошная экзотика, удивительный космический объект, есть над чем задуматься, есть что изучать, а здесь нет ничего.
— Может быть, ты просто неправильно смотришь?
— Можно подумать, ты смотришь иначе. Я так понимаю, что у тебя тоже трудновато здесь с обнаружением чего-то материального?
— Ха, — засмеялась советник, — у меня и чувств таких нет как у тебя. Я же машина, искусственное создание. И вообще, у меня обязанности другие. Я, если ты забыл, прежде всего, пси-защитник и личный инком, а уж потом что-то еще.
Меж тем бестолковое пси-жужжание Влады натолкнуло Гагарина на отличную мысль. Он сосредоточился на внутреннем мироощущении, начал дробить сознание, пропускать, просеивать через себя пространство буквально по крупицам, так, как он делал это недавно в Москве, стараясь найти всех пособников Врага. И это дало немедленный результат.
— Два с половиной миллиарда километров, — обратился он сразу ко всем, кто мог его слышать. — Углы ноль семь, восемнадцать.
— Я ничего не вижу, — отозвался Нефедов, — с чего ты…
— Подтверждаю слова майора Гагарина, — перебил полковника инком звездолета. Его голос Виктор, да и большинство членов экипажа слышали впервые. — В электромагнитном поле объекты не регистрируются, предположительно имеют эффект Абсолютно черного тела. Гравитационных возмущений практически не наблюдается. И все же там действительно что-то есть. Поздравляю товарища майор, у вас отличная скорость обработки информации и чувствительная сфера, даже лучше чем у меня.
Несколько спецназовцев глянули на Виктора с недоверием в глазах.
— Завидую я тебе, по-хорошему, разумеется, — признался Нефедов. — Всем бы такие способности, что даже звездолету не повредило бы иметь.
— Я не вижу больше чем он, — честно признался Виктор. — Нужно подлететь ближе, тогда станет понятным, с чем мы имеем дело.
Крейсер перемещался в пространстве, используя двигатель на антигравитационной тяге, поэтому с соблюдением всех мыслимых и немыслимых предосторожностей добрался до точки всего за пол часа.
И замер.
Перед ними как будто бы ничего не изменилось. Все та же тьма без видимых ориентиров, но… Внутри нее прямо по курсу корабля пряталось нечто, и Гагарин тут же понял что это. Сходство было стопроцентное, и ошибиться он не мог. Черный пришелец, только несравнимо большего размера, примерно с крейсер, чуть-чуть поменьше.
Гагарин сосредоточился на объекте, откинув все посторонние мысли. Да, без сомнения, это был черный пришелец, достаточно крупный, массивный и… мертвый, точнее не рожденный, не активированный. Виктор сам обалдел от таких неожиданных выводов, появившихся в его голове. Чужак, не излучавший ни в одном диапазоне электромагнитного излучения, не возмущавший пространство гравитационно, дрейфовал в пространстве невидимой глыбой, зыбкой, неощутимой, но определенно опасной.
— Отмечаю рыхлость пространства в теле объекта, — произнес голос инкома. — Квантовая плотность на пятнадцать процентов выше обыкновенной. Топологическая мерность пространства…
— Не поддается исчислению, — докончил фразу за инкома Гагарин.
— Это как так? — уставился на него Нефедов в недоумении.
— Мерность пространства скачет, как стайка кенгуру, и мне никак не удается вычислить закономерность топологического преобразования. Скорее всего, я почти уверен в этом, что та самая квантованная плотность, которая и делает этот экзотический объект материальным, имеет место быть как раз из-за колебания метрики. Я не физик, но понимаю, что при компактификации, то есть при уменьшении числа измерений, в окружающее пространство начинает сбрасываться энергия, ну, а материя и энергия взаимосвязаны, это вы прекрасно и без меня знаете.
— Хм, — задумчиво проговорил один из паранормов, руководитель группы специального назначения, — я всегда считал, что в таком случае, при таком видимом объеме объекта, выброс энергии в пространство должен был быть несколько большим.
— Это если учесть только стопроцентную компактификацию, но в нашем случае объект меняет мерность как в плюс от трехмерного, так и в минус, поэтому такого серьезного выброса не происходит. Оно компенсируется поглощением. Единственное, что меня смущает, это постоянный уровень температуры окружающего объект вакуума. Она даже не колеблется, что странно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
