продолжала она, — дымлю, как печная труба! Моя зажигалка не работает! К тому же завтрак… у меня газовая плита. — Она беспомощно развела руки. — Я, право же, чувствую себя так глупо.
Люси, слегка забавляясь этой сценой, чуть наклонила голову.
— Разумеется… — любезно начала она.
Но Вероника Крэй перебила ее. Она смотрела на Джона Кристоу. Выражение крайнего удивления и восторга разлилось по ее лицу. Протянув руки, она шагнула к нему.
— Да ведь это… ну конечно!.. Джон! Джон Кристоу! Невероятно! Я не видела вас бог знает сколько лет! И вдруг встречаю… здесь!
Вероника держала его руки в своих, вся — воплощение теплоты и простодушной радости. Слегка повернув голову в сторону Люси, она сказала:
— Какой замечательный сюрприз! Джон — мой старый друг. Господи, Джон был первый мужчина, которого я любила! Я была без ума от вас, Джон!
Она говорила с нежной усмешкой, как женщина, растроганная воспоминаниями о первой любви.
— Я всегда считала Джона необыкновенным!
Сэр Генри любезно предложил ей что-нибудь выпить.
— Мидж, дорогая, — сказала леди Энкейтлл, — позвони, пожалуйста, пусть придет Гаджен. Коробок спичек, Гаджен, — обратилась она к дворецкому, когда тот вошел. — Надеюсь, на кухне их достаточно?
— Сегодня получили дюжину, миледи!
— В таком случае, Гаджен, принесите полдюжины коробков.
— О нет, леди Энкейтлл, только один! — смеясь, протестовала Вероника. Держа бокал в руке, она улыбалась всем в гостиной.
— Вероника, это моя жена! — сказал Джон, представляя ей Герду.
— О! Как приятно познакомиться! — Вероника сверкнула улыбкой в ответ на полную растерянность Герды.
Гаджен принес спичечные коробки, аккуратно разложенные на серебряном подносе. Леди Энкейтлл жестом указала на Веронику, и дворецкий подошел к ней.
— О, дорогая леди Энкейтлл, мне не нужно так много!
С истинно королевской небрежностью Люси сказала:
— Мы с удовольствием поделимся с вами.
— Как там у вас в «Голубятне»? — любезно осведомился сэр Генри.
— Обожаю «Голубятню»! Просто чудесно — недалеко от Лондона и в то же время чувствуешь себя уединенно.
Вероника поставила бокал. Она чуть плотнее закуталась в лисий мех и снова озарила всех улыбкой.
— Я вам так благодарна! Вы так добры! — Слова проплыли в воздухе где-то между сэром Генри, леди Энкейтлл и почему-то Эдвардом. — Понесу добычу домой! Джон! — Она улыбнулась ему безыскусно и дружески. — Вы должны проводить меня. Я ужасно хочу услышать обо всем, что вы делали эти долгие-долгие годы. Хотя, конечно, экскурс в прошлое заставляет чувствовать себя ужасно старой!..
Она направилась к двери, и Джон последовал за ней. И еще одна блистательная улыбка Вероники снова озарила гостиную.
— Ужасно сожалею, что вторглась к вам из-за такого пустяка. Огромное спасибо, леди Энкейтлл!
Она ушла вместе с Джоном. Сэр Генри смотрел им вслед, стоя у окна.
— Ночь довольно теплая, — сказал он.
Леди Энкейтлл зевнула.
— О господи, — проговорила она, — пора спать! Генри, мы должны посмотреть какой-нибудь кинофильм с ее участием. После сегодняшнего вечера я убеждена, что она прекрасная актриса!
Люси поднялась по лестнице. Мидж, пожелав ей спокойной ночи, спросила:
— Прекрасная актриса?
— Ты не согласна, дорогая?
— Признайся, Люси, ты считаешь, что на самом деле у нее были спички!
— Полагаю, не менее дюжины коробков, дорогая! Но мы должны быть щедрыми… К тому же это было действительно великолепное представление!
Пожелав друг другу спокойной ночи, все расходились по своим комнатам, двери вдоль коридора закрывались одна за другой.
— Я оставил дверь в сад открытой. Для Кристоу, — сказал сэр Генри.
— Как забавны эти актрисы! — Генриетта улыбнулась Герде. — Их появление и уход так восхитительно театральны! — Она зевнула. — Ужасно хочу спать!
Вероника Крэй быстро шла по узкой дорожке через каштановую рощу. Она вышла на открытое место у плавательного бассейна. Рядом был небольшой павильон, где Энкейтллы обычно располагались в солнечные, но ветреные дни.
Вероника остановилась. Она повернулась к Джону и, засмеявшись, показала на бассейн, покрытый опавшими листьями.
— Не очень-то похоже на Средиземное море? Верно, Джон?
Теперь он понял, чего постоянно ждал все это время… Понял, что все пятнадцать лет разлуки с Вероникой она все-таки была с ним. Синева моря, запах мимозы, жаркий песок… Все это было загнано внутрь, подальше от взглядов, но не забыто. И значило только одно — Вероника! Он снова был двадцатичетырехлетним юношей, страстно и мучительно влюбленным, и на этот раз не собирался бежать.
Глава 9
Джон Кристоу вышел из каштановой рощи к зеленому склону около дома. Светила луна, и дом нежился в лунном свете, так невинно сияя своими завешенными окнами.
Джон взглянул на часы. Было три часа утра. Он глубоко вздохнул, лицо его стало озабоченным. Теперь он даже отдаленно не напоминал влюбленного двадцатичетырехлетнего юношу. Это снова был трезвый, практичный человек примерно сорока лет.
Он, конечно, вел себя как дурак, как последний дурак, черт побери, но не жалел об этом! Потому что знал — теперь он свободен! Все эти годы он тащил на себе груз, а сейчас он его сбросил. Свобода! Он стал самим собой, и теперь для него, Джона Кристоу, преуспевающего специалиста с Харли-стрит, Вероника Крэй ничего, ровным счетом ничего не значит! Все это в прошлом… Но все эти годы он презирал себя за то, что тогда попросту сбежал, вот почему образ Вероники никогда не оставлял его.
Сегодня она явилась из юношеской мечты, сновидения… и он принял это как сон, но теперь, слава богу, навсегда освободился от наваждения. Он вернулся в настоящее… однако было три часа утра, и он порядком нагородил глупостей…
С Вероникой он пробыл часа три. Она появилась, как пиратский фрегат, захватила его в плен и унесла, словно трофей. Господи, что все они подумали о нем?!
Что, к примеру, подумала Герда?
Или Генриетта? Впрочем, Генриетта не так его беспокоила. Он чувствовал, что, если понадобится, он сможет ей все объяснить. Но что он скажет Герде!
Он не хотел, не хотел ничего терять! Всю жизнь он прибегал только к оправданному риску: в лечении больных, вложении капитала… Никакого безрассудства, лишь трезвый расчет на грани безопасности.
Если Герда догадалась… если у нее есть хоть малейшее подозрение…
Полно, какие подозрения? А в сущности, что он знает о Герде? Вообще-то Герда поверит, что белое — это черное, если он ей так скажет, но в таком вопросе, как этот…
Интересно, как он выглядел, следуя за высокой, торжествующей Вероникой? Что выражало его лицо? Было это лицо мальчишки, ослепленного, измученного любовью, или мужчины, выполняющего долг вежливости? Этого он не знал… Не имел ни малейшего представления!
Джон испугался… испугался за привычную легкость своего упорядоченного
