Оксана Замятина
Олле
— ОЛЛЕ--1.-
Утро было тяжелым. Господи, где я? Ах, да. Это, видимо, последний кабак, в котором я вчера пытался забыть впечатления от работы. Давно у нас не было таких заданий. Тем более, что делать пришлось совсем не то, что собирались. Нас вызвали на обезвреживание террористической группировки, но поздно. Террористы успели взорвать машину с детьми почти на наших глазах. Полиция в этот раз выступала щитом между людьми и этими подонками, а мы занялись детьми. Двое еще подавали некоторые признаки жизни — их отправили в реанимационный центр. Остальные восемь…. Было даже трудно понять, где что. Почти упаковав все, что от них осталось, я получил указание пропустить в оцепление представителей института жизни и по возможности помочь им во всем. Представителем оказался обычный, ничем не примечательный мужчина средних лет, какая то пешка, так как он, передавая нам сообщения, полученные по телефону, удивлялся, похоже, не меньше нас. В результате, я отобрал у него трубку и разговаривал напрямую с человеком, представившимся как мисс Сайл. Она сказала, что один из отделов института хочет попробовать сохранить жизнь этим детям, и что от того, насколько быстро и точно мы выполним то, что она говорит, зависит останутся ли они живы. Если бы я не получил указания по своей линии, я бы просто посчитал ее ненормальной, так как с моей точки зрения о жизни этих детей речь вообще не шла. Но мое начальство обычно не шутит. Нас просили рассортировать останки по восьми мешкам таким образом, чтобы, по возможности, в каждом мешке были части тела только одного ребенка и залив это все раствором, содержащимся в машине, в которой приехал их представитель, как можно скорее отправить в институт жизни. Этой сортировки и не выдержали мои нервы. Очень тяжело вглядываться в кусок мяса и пытаться представить, что это за часть тела и кому она принадлежит, даже если перед тобой фотография. Хорошо, что хоть у кого-то хватило ума не привлекать к этому родителей детей, иначе сумасшедшие дома в этот день сильно бы пополнились. Когда все закончилось, я взял выходные и пошел по кабакам. Где-то здесь я сейчас и нахожусь.
Кто-то тряс меня за плечо и что-то говорил. Какие то слова утешения. Не ужели я умудрился рассказать о вчерашней работе. Похоже, рассказал, так как меня заставляли смотреть телевизор. Да, это была пленка с записью вчерашнего дня. Снимали, правда, откудато издалека и видно было плохо, но и этого было достаточно, чтобы волна тошноты подкатила к горлу. Я хотел отвернуться, но вдруг на экране показалось новое действующее лицо — забинтованная с ног до головы девочка. Это лицо мне было знакомо, по этой фотографии мы с Берком складывали вчера останки в один из пакетов. Слух и соображение вернулись так резко, что стало больно. Диктор сообщала, что, по крайней мере, один из детей, пострадавших в катастрофе останется в живых, и что Институт жизни продолжает работу с остальными. В радостном гомоне, похоже, не участвовал я один. Только начав падать, я понял, что умудрился вскочить на ноги. Бармен, подхватив меня, сочувственно поставил передо мной стакан.
После того дня я часто заходил в этот кабак. Подружился с барменом-владельцем этого кабака. Грейс был крепким, не старым еще мужчиной. Приглушенный свет, спокойная обстановка, необычные посетители — все успокаивало, отвлекало от повседневных забот.
Сегодня я сюда пришел по делу. Уже две недели я следил за молоденькой девчушкой. На первый взгляд она ничем не выделялась из общей массы. Короткая юбка. Слегка растрепанные волосы. Но она исчезала в тупиках и освещенных местах, где, казалось бы, нельзя было ни скрыться, ни спрятаться.
Началось все прозаично, с получения задания. Оно было достаточно простым: охрана здания, посетителей и денег в самом престижном игровом доме. Собственно говоря, мы там даже не были особенно нужны. Проверка при входе с помощью личностных детекторов исключала "случайных посетителей", а те, кто мог бы справиться с охранной системой, не стали бы ссориться со всей руководящей верхушкой. Это было развлечение для высшего круга, где проигрывались острова и маленькие страны, а группировки, какими бы они крупными не были обычно не лезли в политику. Игра в тот вечер шла по крупному.
В мои обязанности входил контроль над сохранностью сейфа. С моей точки зрения, это было ненужной, однообразной и несложной работой, но поручения бывали и более странными. Положено проверять сейф раз в полчаса, значит проверяй. При третьей проверке сейф встретил меня открытой дверцей и первозданной чистотой всех отделов. Через две минуты все было оцеплено. Все обыскано и пересчитано, включая персонал и девушек. Из помещения никто не выходил, но ни денег, ни отпечатков пальцев, ни следов взлома замков. Служба первый раз была поставлена в тупик. Из-под носа у удвоенной охраны, через усиленные двери с кодовыми замками, из сейфа, уведена огромная сумма наличных.
"Пострадавшие" разъехались быстро и с шутками. Нас же ожидала завтра головомойка, поэтому наша веселая компания решила утешиться в ночном клубе. Расслабиться не удавалось. И вдруг мое внимание привлекла одна из девушек. Та самая, которая была на вечере в игровом доме. На все вопросы отвечала не задумываясь: Да. На вечере была. Да, заказ получили через мадам. Да, можно проверить. Да, обыск помнит. Нет, никаких претензий нет. Мало ли чего случается на ее работе.
— Макс, да отвяжись ты от нее. Мы сюда не за этим пришли. Или у тебя новый способ веселить девушек? — Берк, как всегда, разрядил обстановку.
Ребята продолжали веселиться, а я никак не мог понять, что мне показалось странным. Зря говорят о вреде спиртного, после определенной дозы на меня сошло прозрение, или затмение, как шутит Берк. Это была другая девушка. Очень похожая на ту, но другая. Даже не знаю, как объяснить. Заговорив с ней на вечере, я был поражен не столько красотой, как интеллектом и каким то внутренним светом. Я еще подумал тогда, что ей здесь не место. Потом азарт игры и последующие события стерли эту мысль. А теперь она снова всплыла. Но в девушке сидевшей передо мной ничего этого не было. Обычное кукольное лицо, тусклые глаза. Глаза! У той были какие то необычные глаза, с необычным стальным отливом.
Судя по задушевному разговору с Грейсом. Она здесь постоянный посетитель. Странно. Что я не видел ее раньше. С друзьями Грейса лучше разговаривать прямо
— Леди, (обращение ничуть не удивило ее), я хотел бы получить от Вас некоторую информацию, за которую, естественно, хорошо рассчитаюсь.
Взгляд, полученный мной в ответ, мог бы убить на повал. Но после переглядывания с Грейсом сменился на доброжелательную улыбку. Видимо, я здесь на хорошем счету.
— Моя информация дорого стоит и, обычно, я говорю только то, что мне хочется, но мы можем договориться. Вы выписываете чек на любую сумму, а я говорю, то, что с моей точки столько стоит. — Даже обворожительная улыбка не смогла полностью скрыть ехидство.
— 1 $
— Меня зовут Олле.
— 10 $
— Мне 22 года, я совершенно свободна и ни на кого не работаю.
— 100 $
— У меня высшее химическое, физическое, биологическое и медицинское образование.
— 1000 $
— Я приемная дочь Эйла.
— ???????
— Но к его бизнесу не имею никакого отношения.
— 10000 $
— Я не знаю, кто вы, но у вас либо очень много денег, либо вы очень во мне заинтересованы. В любом случае, я умываю руки
.
И она исчезла так же, как всегда, будто растаяла. Только на стойке остался лежать последний чек.
— Что ты сделал? Смутил мою любимую посетительницу. Если она не появится после твоих дурацких вопросов, то тебе придется самому ее разыскивать.
— Я и так ищу ее.
— И что она натворила, по-твоему?
— Есть предположение, что она причастна к ограблению в игровом доме, а после ее слов о том, что она дочь Эйла это может стать уверенностью.
— Она сказала еще, что не имеет с ним никаких дел.
— Слова стоят не дороже бумаги.
— Надеюсь, ты выписывал не фиктивные чеки. — Грейс выглядел обеспокоенным. — Эта девочка не любит, когда с ней шутят, и никогда не врет.
Грейс отошел от меня, делая вид, что занят, оставив меня в глубокой задумчивости. Заставить его поверить кому-либо очень сложно. Что же такого он знает про эту девушку, если верит ей. Рейтинг этой девушки взметнулся до небывалых высот, но легче мне от этого не стало. Дело висело надо мной дамокловым мечом. Белых дыр было так много, что ясных моментов почти не оставалось.
Я уже почти засыпал, когда услышал странный звук в моей комнате — шелест женского платья. Все глюки, пора бросать работу и вести более спокойную жизнь, а то так и чокнуться не долго. Дело уже сдано как нераскрытое, все получили по заслугам. Оштрафован, лишен, понижен. Все, пора о нем забыть. Но к слуховым галлюцинациям добавились еще и обонятельные. В комнате стоял легкий запах духов. Какой уж тут сон.
