пойду у них на поводу.
Я помолчал. Но потом спросил:
— Это из-за того, месторождения нефти?
— Ага, Старик хочет и рядом с императором сесть, и корону ему помыть. Вот только, не за мой счет! Плевал я на этих Рюриковичей, могли бы и поделиться, скряги!
— Речь идет о таких деньгах?
— Ты не представляешь каких! Я бы купался в них, в прямом смысле слова. Но не это главное.
Тут Илья понизил голос, хотя никого кроме нас, в бизнес-классе не было.
— С такими доходами, можно вести свою игру?
— Игру?
— Да, политическую! Стать, как кость в горле и Рюриковичам, и Воронцовым. Так сказать, играть на противоречиях. А на остальных и вовсе поплевывать.
— Планы-то, какие у тебя!
— Угу. Вот, представь, если бы у тебя денег было, как, ну не знаю, как у всего нашего рода, например. Чтобы ты делал?
Я задумался. Был я богат, утопал в удовольствиях, вине и женщинах. Но вот, то, что мне выделял «Старт-Тех» — сущие копейки, по сравнению с богатством рода Воронцовых. Тут, действительно, можно двигать историю, так, как хочешь. Какое уж вино и женщины. Хотя, нет — женщины пускай останутся!
И Кира бы я нашел, на раз-два, и до Корда бы добрался.
— Голова закружилась, от таких мыслей? — усмехнулся Илья. — То-то же! А если учесть, что дела будешь иметь с Рюриковичами, то и к трону ближе. Такого можно наворотить! Но ты и без этого влияешь на политику.
— Ты про что это?
— Да из-за тебя, в Сенате прошение к императору готовят, чтобы он указом запретил усыновлять простолюдинов.
— Так даже.
— Так. Думаю, вскоре сам его величество захочет с тобой познакомиться.
— Неужели!
— Не исключено. Слишком уж ты громко, заявил о себе!
Я прикрыл глаза. В голове закрутились шестеренки. Кто я сейчас? Аристократ, полноправный. Ни в какое сравнение с обычным плебеем. Но чувствую, положение у меня шаткое. Может, например, император лишить меня патрицианского статуса? Спросить у Ильи, что ли? Да нет, он откуда знает.
Не получается у меня отсидеться потихоньку, не привлекая внимания. Вон, что из-за моих действий вышло, прошение готовят, целому императору. Не так уж и не прав был Старик, когда говорил, что патриции готовы меня, со всем внутренним содержимым, сожрать. По любому, какой-нибудь особо одаренный аристократ, вкинет идею — лишить меня патрицианского статуса. Тут вся надежда на Старика. Для него ведь, это будет знатный пинок, под его знатнейший зад. Может поэтому, Воронцов-старший и засуетился, отправив меня учиться, как настоящего патриция, да еще история эта, с усыновлением, выдуманная.
Не дадут мне спокойно жить, это точно. А вот Илюша, со своими прожектами. А что если, действительно, помочь ему получить долю наследства? Да еще бы так крутануть, чтобы деньгами я распоряжался. Задача кажется непосильной. Но отложу-ка я эту мысль, обдумаю еще.
Добрым словом и револьвером, можно добиться куда большего, чем просто добрым словом. А знатность, висящая на ниточке, и огромные деньги, куда лучше, чем просто ниточка.
— Слушай, — спросил я. — Мне тут Старик сказал, что меня любой патриций на части порвет, как только увидит. Сразу на поединок начнет вызывать. А для этого, вроде, распоряжение императора требуется?
— Требуется. А ты что, собрался кого-то сходу на дуэль вызвать?
— Не, я же мирный человек. Просто подумал, а как меня аристократы-то в Томске вызывать на бой будут.
Илья рассмеялся:
— Этот вопрос уже давно решен. Благородная схватка на кулаках.
— Бокс?
— Да.
Понятно. Надо поискать хорошего тренера, как только приземлимся.
Глава 51
Аэропорт Богашево находился в паре десятках километрах от Томска. Никто нас не встречал с прогретой машиной, чтобы увезти в университет. Никто не ждал, чтобы сопроводить. Предоставлены сами себе. А я уже стал привыкать к хорошему.
Когда мы вышли из здания аэропорта, Илья, кутаясь в легкое пальто, страдальчески провыл:
— Опять зима, что ли?
В Москве и Владимире природа уже дышала весною. Цветущей красавице оставалось сделать всего лишь шаг, чтобы вступить в свои права. Но здесь, в Сибири, еще царила зима. Она встретила нас двадцатиградусным морозом, что по местным меркам считалось чуть ли не оттепелью. Хорошо хоть ветра не было, иначе моя трость мигом примерзла бы к руке.
Мы постояли, озираясь, в окружении сумок и чемоданов. Приметив стоянку такси, я направился туда. Быстро договорился с шофером и через несколько минут, сгрузив скарб в багажник, мы мчались по заснеженной трассе.
Пока ехали, перевели часы на местное время. Из Владимира мы вылетели в десять утра. Четыре часа лета до Томска. Разница во времени между столицей и Томском — тоже четыре часа. Соответственно, переставили часы снова на десять утра. День обещал быть долгим.
Ехать пришлось почти час. Минут тридцать по трассе и столько же по городу. Томск — старый город. Если его окраины застроены новостройками, то вот центр сохранял множество старинных домов. Интересно было наблюдать, как в двадцать первом веке, на современном автомобиле, ты проезжаешь мимо зданий построенных в девятнадцатом. При этом, сохранившихся во вполне приличном состоянии. Во всяком случае, снаружи.
Когда мне стала закрадываться в голову мысль, что водитель просто катает нас по городу, ради накрутки километража, то мы тут же остановились перед Томским Университетом. В моем мире, кстати, тоже такой есть, считается старейшим ВУЗом за Уралом. Здесь, учебное заведение, так же имеет солидную историю, но вот предназначен исключительно для обучения аристократов. «Пожиже», как выразился Старик.
На проходной нас ожидали. Ну, хоть где-то нас ждали! Объяснили, как пройти к ректору. Оставив свой багаж, мы двинулись по коридорам университета.
— Ректор тоже патриций, слышишь? — сказал мне Илья.
— И что?
— Ну, мало ли, а то начнешь от него поклонов требовать.
Ну, да. Это же в моем характере.
Ректор, Румянцев Лев Степанович, так гласила табличка над дверью, предложил нам присесть. Я не заметил в его поведении, какое-то особо предвзятое отношение ко мне. Я бы назвал его нейтральным, что меня вполне устраивало.
— Не совсем обычно, зачислять студентов практически в конце учебного года, да еще сразу на третий курс, — произнес он. — Но отказать его сиятельству я не мог. Ваши документы, пожалуйста.
Вряд ли он хотел увидеть, что-то новое в наших бумагах, думаю, вся информация о нас с Ильей, у него уже была. Бегло просмотрев их, он вернул нам документы.
— Оба уровня Опцион, вы, — он посмотрел на Илью, — отчислены с третьего курса Владимирского Университета имени императрицы Марии.
Илья немного смутился.
