— Я получил свои шпоры в Дорне. Я такой же рыцарь, как и вы.
Но Геррис был прав; он и Арч были здесь, чтобы защищать Квентина, а это означало держать его поближе к большому человеку.
— Арч — лучший боец из нас троих, — напомнил Дринкуотер. — Но только у тебя есть надежда жениться на драконьей королеве.
Женится на ней или сражаться с ней, так или иначе мы скоро встретимся. Чем больше Квентин слышал о Дэйнерис Таргариен, тем больше он боялся этой встречи. В Юнкае утверждали, что она скармливала своим драконам людей и купалась в крови девственниц, чтобы сохранять свою кожу гладкой и нежной. Боб смеялся над этим, и смаковал рассказы о распущенности серебряной королевы.
— У одного из её капитанов довесок размером с целую ногу, — сказал он им, — но даже он не достаточно большой для нее. Она скакала с Дотракийцами и привыкла трахаться с жеребцами, так что ни один мужчина её не удовлетворит.
И Книгочей, умный Волантийский фехтовальщик, который постоянно что-то читал, уткнувшись носом в потертый свиток, думает королева драконов, кровожадная и безумная.
— Муж Кхал убил ее брата, чтобы сделать ее королевой, — говорил он. — Потом она убила его, чтобы стать Кхалиси. Она приносит жертвоприношения, врет так же легко как дышит, убивает своих людей ради прихоти. Она нарушила перемирие, пытала посланников…, ее отец был таким же безумцем. Видать все дело в крови.
Все дело в крови. Король Эйрис II был безумен, все в Вестеросе знали об этом. Он изгнал двух десниц и сжег третьего. Если Дэйнерис безумна как и отец, должен ли я жениться на ней? Принц Доран никогда не говорил о подобной возможности.
Лягушка был бы рад оставить Астапор позади. Красный Город походил на ад, о котором он не хотел знать. Юнкайцы заперли сломанные ворота, чтобы держать мертвых и умирающий в городе, но то, что он увидел проезжая вниз по улице из красного кирпича будет ещё долго преследовать Квентина Мартелла. Река была полна трупами. Жрица в разодранных одеждах, была насажена на кол и облепленна роем блестящих зеленых мух. Умирающие мужчины в крови и грязи шатались по улицам. Дети, дерущиеся за полузажаренного щенка. Последний свободный король Астапора, кричал голый в яме, отданный на растерзание голодным псам. И огонь… огонь повсюду. Он закрывал глаза и все равно видел его: огонь, вырывающийся из каменных пирамид, больших, чем любой замок, который он когда-либо видел; столбы дыма, поднимающегося вверх как огромные черные змеи.
Когда ветер дул с юга, воздух пах дымом даже здесь, в трех милях от города. За рущащимися стенами из красного кирпича, Астапор все еще полыхал, хотя большинство больших пожаров погасли. Пепел витал в воздухе, лениво оседая словно, большие серые снежинки. Пора выдвигаться.
Здоровяк согласился.
— Время пришло, — сказал он, когда Лягушка нашел его играющим в кости с Бобом, Книгочеем и Старым Биллом Боуном. Он проигрывал снова и снова. Наемники любили Грингатса, который делал ставки в игре столь же бесстрашно, как и сражался, но с гораздо меньшим успехом.
— Мне понадобится моя броня, Лягушка, Ты очистил мои доспехи от крови?
— Да, сир, — доспех Грингатса был старым и тяжелым, залатанным несколько раз и очень износившимся. То же самое, можно было сказать про его шлем, воротник, наколенники, и рукавицы, да и про остальной части его разномастного доспеха. Комплект Лягушки был ненамного лучше, а у Сира Джерриса и того хуже.
— Сталь отряда, — оружейник так назвал его. Квентин не спрашивал, сколько людей носили его, перед ним и сколько умерло в нём. Они оставили свою прекрасную броню в Волантисе, наряду с их золотом и их истинными именами. Богатые рыцари благородных и знатных домов, не пересекают узкое море, чтобы продать свои мечи, если не изгнаны.
— Уж лучше я прикинусь бедняком, чем злодеем, — объявил Квентин, когда Джеррис объяснил им уловку.
Гонимому Ветром потребовалось меньше часа, чтобы добраться до их лагеря. "И теперь мы едем", объявил Изодранный Принц со своей огромной серой боевой лошади на классическом Высшем Валирийском, что был самым распространенным языком в компании. Крапчатый круп его жеребца был покрыт изодранными полосами ткани из плащей людей, которых убил его владелец. Плащ принца был сшит из еще большего количества этих полос. Он был уже стариком, которому минуло шестьдесят, но он все еще сидел прямо и величественно в высоком седле, и его голос был достаточно силен, чтобы донестись до каждого уголка поля. "Астапор был всего лишь закуской", сказал он, "Меерин будет пиршеством", и наемники взорвались дикими воплями. Вымпелы бледно-синего шелка развевались на их копьях и поверх них плыли двухвостые бело-голубые знамена, штандарты Гонимого Ветром.
Три Дорнийца радовались вместе со всеми. Тишина привлекла бы внимание. Но поскольку Гонимый Ветром отправился по дороге на север, вдоль побережья вместе с Кровавобородыми и Отрядом Кота, Лягушка оказался рядом с Геррольдом Дорнийским.
— Скоро, — сказал он на общем языке Вестероса. В компании были и другие вестеросцы, но не много, и не рядом.
— Мы должны сделать это, как можно скорее.
— Не здесь, — предупредил Геррис, нарочито улыбнувшись. — Мы поговорим сегодня вечером, когда разобьем лагерь.
Сто лиг разделяли Астапор и Юнкай, сто лиг старой прибрежной Гискарской дороги, и еще пятьдесят лежали между Юнкаем и Миэрином. Свободные отряды, хорошо приспособленные к конным путешествиям, могли бы достичь Юнкая за шесть дней в напряженном ритме, и за восемь — двигаясь более неспешным темпом. Легионы Старого Гиса, передвигавшиеся пешими, затратят столько же времени и еще половину сверх того. Что до Юнкая и его солдатов-рабов…"Одно то, что их генералы не завели их в море — уже чудо само по себе" — сказал Бобы.
У юнкайцев не было недостатка в командирах. Старый герой по имени Юркхаз зо Юнзак был верховным командующим, хотя люди Гонимых Ветром видели его только мельком и издалека, когда он передвигался в паланкине столь огромном, что для его переноски требовалось сорок рабов.
Однако они видели его подчиненных. Юнкайцы сновали повсюду, как тараканы. Большинство из них, казалось, звали Хаздан, Граздан, Маздхан, или Гхазнак; отличить одно Гискарское имя от другого было целым искусством, которым овладели немногие из Гонимых Ветром. Поэтому, как всегда, они давали им забавные прозвища.
Самой заметной фигурой среди них был Желтый Кит, неприлично толстый человек, неизменным одеянием которого всегда был шелковый токар желтого цвета с золотой бахромой. Слишком тяжелый для того, чтобы даже просто стоять без посторонней помощи, он постоянно ходил под себя, из-за чего весь пропитался запахом мочи, столь резким и неприятным что даже духи с самыми насыщенными ароматами не могли его скрыть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
