пятидесяти, гаже которого я в жизни не видел. Своей отвратительной короткопалой пятерней он нагло держал Джой за руку, явно намереваясь ее увести. Вероятно, подобная оценка его наружности была предвзятой и сторонний объективный наблюдатель счел бы пришельца вполне симпатичным. В конце концов он был довольно благообразным и неплохо одет. Но для этого был нужен сторонний и объективный судья, а я на тот момент ни одному из этих требований не отвечал.
Джой и новоявленный конкурент о чем-то спорили. Разговор их постепенно достигал повышенного накала, и на меня ни один из них не обращал никакого внимания. Я, слегка покачиваясь, стоял перед самозванцем, готовый наплевать на разницу в возрасте, и только соображал, что лучше — вылить на него вино и дать по голове, когда он вскочит, или просто взять за ноги и выволочь в коридор. Второй вариант привлекал простотой и изяществом, в то время как первый давал больше простора для импровизаций. В конце концов, конечно, можно было и просто попросить его уйти. Но не хотелось унижаться. Да и потом, по своей воле он бы все равно не убрался.
В этот момент трудного для меня выбора Джой вскочила на ноги, чтобы представить нас друг другу.
— Знакомьтесь, это мой муж…
Но затем, решив не продолжать, только махнула рукой и бросилась к выходу. Пришелец в личине жабы наконец недовольно посмотрел на меня с обоснованным подозрением и тоже начал подниматься. Надеюсь, я смотрел на него хотя бы без выражения, ибо даже на подобие дружелюбного взгляда у меня не хватало душевных сил. Проходившие мимо Азат и Билл на мою беду стали свидетелями этой скоротечной сцены. Билла качнуло в сторону, и из его горла вырвалось бульканье. Уже поднявшийся разрушитель счастья напыщенно произнес:
— Ему, вероятно, плохо.
— Не беспокойтесь, я за ним пригляжу. Вы идите.
Далеко идти не пришлось: оба негодяя стояли, привалившись к стенке, прямо за углом коридора. Азат противно взвизгивал, а Билл негромко стонал от смеха. Всякое глумление должно иметь свои пределы. Соблюдая достоинство, я взял их за щуплые шеи и строго произнес:
— Если вы, скоты, посмеете еще раз…
Тут у них подогнулись колени и оба рухнули на пол.
После такой неудачи я не надеялся на продолжение знакомства с Джой. Однако сейчас это хрупкое воплощение мечты стоит передо мной с подносом в руках и насмешливо улыбается:
— Алекс, Алекс, я тебе помешала? Ты о чем-то думаешь?
— Бог с тобой, о чем я могу думать. Рад тебя видеть. Как живешь?
От вопросов о муже я, хотя и не без труда, воздерживаюсь. Надо полагать, это неприглядное существо из отряда амфибий в настоящее время находится достаточно далеко от нас. Краем глаза наблюдаю за Азатом, который спять ухмыляется за соседним столиком. Билл делает вид, что его происходящее не касается, но, даже судя по его затылку, он — весь внимание и уже прикидывает, как сегодня вечером сможет проехаться на мой счет.
Джой подсаживается к моему столу, и расставляя тарелки, оживленно щебечет:
— Ничего, нормально. Семинары и лекции надоели до смерти. Что ты делаешь вечером? Пойти бы посидеть куда-нибудь, пока я не сошла с ума от занятий.
От потрясения я начинаю жевать вместо куска рыбы собственный язык.
— Не вопрос. Я заеду за тобой около семи. На месте решим, куда идти.
Как только Джой уходит, Азат, бросив китаянок, мгновенно перескакивает за мой стол. Благоразумный Билл с усмешкой наблюдает за нами с безопасной дистанции. Азат сразу же принимается трещать, не дожидаясь ответов на свои возгласы:
— Алекс, это невероятно! И несправедливо. Чего она от тебя хотела? Какая женщина! Почему такое счастье не мне? Мне нужнее — я моложе и у меня кровь горячее. Ты холодный европеец и в возрасте. Тебе ведь уже тридцать пять. Или больше?
— Уйди отсюда.
— Алекс, ты знаешь, у нас традиционное общество. И юноша с девушкой…
— Слушай, юноша из традиционного общества, сгинь немедленно, или я за себя не ручаюсь. Тебе еще причитается за тот вечер, так что сейчас хлебнешь полной ложкой.
Азат неохотно удаляется, а я пытаюсь привести в порядок разбросанные мысли. Есть мне уже не хочется совершенно.
* * *
К тому времени, когда Янус вошел в небольшое кафе неподалеку от железнодорожного вокзала, Ван Айхен сидел там уже пятнадцать минут и раздражен неготово было выплеснуться через край. Стоявшие перед ним тарелка овощного салата и стакан минеральной воды довершал и впечатление пропавшего зря вечера и еще больше усиливали его недовольство.
Встретив Януса мрачным Взглядом, Ван Айхен дождался, пока тот усядется за стол, и с отвращением отодвинул от себя тарелку.
— Послушайте, мало того, что вы вызвали меня в эту дыру, так еще и опаздываете. Что вам пришло в голову встречаться здесь? И где вы были?
Оглядев серые стены кафе, украшенные блеклыми эстампами, Янус равнодушно пожал плечами:
— Заведение как заведение, ничем не хуже других. А был я на улице. Проверял, не ведется ли за вами наблюдение. В вашем офисе мы больше встречаться не будем.
Ван Айхен, подняв вопросительно брови, вытянул из кармана короткую сигару и, не зажигая, сунул ее в рот. Поставив локти на стол, он молча ждал продолжения. Заказав у проходившего мимо официанта кофе, Янус сказал:
— Ценю вашу выдержку. К сожалению, ситуация ухудшается. Операция в отношении Соловьева не удалась. Будем надеяться, пока не удалась. Думаю, он уже догадался, что искать следует через тех, кто стоит за атакой на него. Другими словами, сейчас он перестанет искать меня. И начнет искать вас.
Покрутив во рту сигару, Ван Айхен невидящим взглядом проводил чашку с кофе, которую ставил перед Я нусом официант, и посмотрел на собеседника:
— Почему вы так уверены?
— Мои коллеги и я одновременно пришли к тому, что заходить надо именно с этой стороны. Мы уже начали отрабатывать международные организации, которые могут иметь отношение к делу Соловьева. Значит, вы вод лежит на поверхности. И значит, Соловьев наверняка додумался до этого раньше нас: ему нужнее, оттого и размышляет он больше и быстрее.
Помолчав и сделав глоток, Янус неторопливо продолжил:
— Не уверен, что он уже вычислил вас, это слишком сложно. Но вероятность этого растете каждым днем. Поэтому я и не хочу появляться у вас в офисе. А вы примите меры, прикиньте, кого из ваших людей он может зацепить.
Вынув, наконец, сигару из рта, Ван Айхен кивнул:
— Это я сделаю. Но с самим Соловьевым? Если я правильно понимаю ситуацию, сейчас он нам не нужен для
