Ворчу я, отрывая лицо от подушки.
Эмилия садится на кровать.
– Это твоя придурочная! Она мне угрожала!
– Моя кто? – Спрашиваю я, потирая глаза. – Ты о чем?
– Эта дрянь, приемная дочка твоего горе-папаши! Я сделала ей замечание насчет ее кота, а она чуть не набросилась на меня! Орала, что выкрутит мне руки и ноги, выколет глаза, а еще наймет кого-нибудь, чтобы изнасиловали меня по кругу!
– Кто сказал? – Я сажусь и подавляю зевок. – Мариана?
– Представь себе. – Эмилия хватается за сердце. – Ну, и тварь. Ведь знает же, что мне нельзя нервничать, и специально провоцирует!
– Ты бы заканчивала уже с придирками к ней, и не пришлось бы отхватывать.
– Ч-что? – У нее отваливается челюсть.
– Я говорю, хватит к ней цепляться. – Повторяю строже. – Мы с тобой не первый день знакомы, и я знаю, какой стервой ты можешь быть. Заканчивай с этим, Эм. Ты здесь – гостья, она – хозяйка. Постарайся больше не путать, ладно?
– Ты… – Эмилия на мгновение теряет дар речи, но тут же берет себя в руки. – Вот так, значит, да? Я звала тебя, думала, ты меня защитишь, а ты… Все еще сохнешь по ней? Она важнее тебе, чем я? У нас будет ребенок, забыл?
– Как же тут забудешь, ведь ты напоминаешь мне об этом каждый день. – Вздыхаю я, проводя ладонями по лицу.
– Мы могли бы жить в этом доме, могли бы быть счастливы. – Отвернувшись к стене и ссутулившись, всхлипывает она. – Если бы эта пигалица не мелькала ежедневно у тебя перед глазами, у нас давно бы все наладилось!
– Дело не в ней. – Говорю я, спуская ноги с кровати. – И перестань обзывать ее, пожалуйста, меня это бесит.
– А в чем тогда дело? – Вздыхает Эмилия, глядя на собственные руки. – Ты не мог меня так быстро разлюбить! Или все то время, что мы были вместе, ты врал, что любишь меня?
– Я не… – У меня не сразу получается закончить фразу, потому что в горле пересыхает. – Я не знал, что такое любовь, Эмилия. Мы стали встречаться, когда мне было – сколько? Пятнадцать? Шестнадцать лет? У меня в том возрасте был круглосуточный стояк, мне даже не нужно было смотреть порно, чтобы подрочить, а ты была самой красивой девчонкой в нашей параллели. Мне стыдно, но мы же взрослые люди, мы – будущие родители, и нам нужно учиться говорить начистоту. Я просто удовлетворял свою похоть – инстинктивно, как делают это животные: долго не выбирая, не задумываясь. И мне было приятно, что мне принадлежит такая красотка. Я даже не осознавал тогда, как мне повезло с тобой: я был диким волчонком, которому не объяснили, как выживать в этом мире, и все, что мне оставалось – познавать его путем проб и ошибок.
– Как ты можешь такое говорить? – Она поворачивается и смотрит на меня разочарованно. – Похоть, Кай?
– Ну, прости. В пятнадцать лет мальчишками руководят гормоны. Мне жаль, что я все эти годы пользовался тобой и даже не задумывался над этим. Тебе очень не повезло встретить меня, я испортил тебе жизнь и вымотал кучу нервов – признаю и сожалею.
– Ты что такое несешь? – Испуганно вглядывается она в мои глаза. – Зачем ты говоришь это, Кай? Чтобы я отказалась от тебя? – Эмилия берет мое лицо в ладони. – Ты же мой сильный и смелый Кай. Грубый, нахальный. Ты никогда ни о чем не сожалеешь. Что с тобой происходит? Скажи мне. Почему ты хочешь меня оттолкнуть?
– Я никогда не буду тебе хорошим мужем, Эм.
– Будешь, конечно же. – Она придвигается ближе, целует меня в одну щеку, в другую. – Ты будешь хорошим мужем и отцом. Станешь известным хоккеистом.
– Ни то, ни другое. И на тренировки меня тоже больше не ждут.
– Ну, и к черту тогда. – Эмилия глядит на меня во все глаза. – Я попрошу папу, и он даст нам денег, мы займемся здесь каким-нибудь бизнесом. Чем ты хочешь заняться? Не знаешь? Ну, у тебя еще есть время придумать. – Тараторит она, продолжая покрывать мое лицо поцелуями. Забирается мне на колени. – А если хочешь продолжать играть, то можно попытать счастья в другой команде, на этой свет клином не сошелся. Так ведь? Дом у нас есть, машина – да черт с ней – пусть забирает Мариана, купим новую. Ты еще заработаешь. Или попросим помочь папу. Он, кстати, уже знает о внуке, обещал оплатить свадьбу. Круто, правда? Зря я переживала.
Мои руки слабеют. Я зажмуриваюсь.
– Я знаю, что ты чувствуешь. – Шепчет мне в ухо Эмилия, развязывая пеньюар. – Всегда знаю и чувствую. Никто не знает тебя лучше меня. Я в курсе, как тяжело тебе было всегда, как ты скрывал эти эмоции. Поэтому всегда тебя прощала. Потому что только я могу тебя понять и помочь тебе.
– Подожди. – Прошу я.
Меня пугает ее резкая смена настроений: от ярости до нежности, но еще больше пугают попытки все время руководить мной.
– После каждой из них ты возвращался ко мне, и я все прощала. – Напоминает Эмилия, поднимая мои руки и укладывая себе на грудь в красивом кружевном бюстгальтере. – Потому, что мы созданы друг для друга, и ты это знаешь.
– Эм, никакой свадьбы не будет. – Выдыхаю я, убирая руки.
Она начинает ерзать у меня на коленях, прижиматься грудью, целовать мою шею.
– Хорошо. – Отвечает, прерывисто дыша. – Хочешь тихое семейное торжество, я согласна. Пожертвую белым платьем, о котором всю жизнь мечтала. Но пожениться мы должны. Кай, мой сын не будет внебрачным, он будет носить твою фамилию.
– Эмилия, ты не будешь решать за меня. – Уже жестче говорю я. Перехватываю ее запястья, заставляю ее посмотреть мне в глаза. – Слышишь? Я не снимаю с себя ответственность и готов помогать тебе с ребенком, но между нами больше ничего не будет. Слышишь? Если ты сейчас не услышишь это, то потом будет хуже.
– Не обманывай сам себя. – Шепчет Эмилия, когда я отпускаю ее. К моему удивлению, она не выглядит оскорбленной. – Это просто стресс. А я знаю, как лучше всего избавить тебя от него.
Эмилия заводит руки за спину и ловким движением расстегивает свой лифчик. Спустив лямки, она освобождает от него грудь целиком. Выгнув спину, подается вперед. Прижимается ко мне и начинает двигаться так, будто уже оседлала мой член.
– Все будет хорошо, – стелется возле моего уха ее шепот.
Губы Эмилии находят мои, и она целует меня: сначала осторожно, будто прокладывает путь к языку, затем настойчивее. Стонет мне в рот, царапает ногтями мою шею и плечи. Я
