– Да он не за место, он за бедра Марты держался, – ввернул тогда Пантерий, вызвав хохот остальных, а я вскочила, требуя, чтобы мне не смели выдавать страшные секреты взаимоотношений Круга и Конклава. Я все-таки девица молодая, могу и разболтать.
– Ну, думаю, к обеду мы твою бабушку выпустим, – прищурился на дальний лес Архиносквен.
– Это если с Луговской сумеете договориться, – хмыкнул Пантерий, заставив всех замолчать, – она сейчас в Дурнево и вас к себе приглашает. И чего вы все на меня так смотрите? – попятился черт по тропке. – Когда на меня так смотрят, я вспоминаю один совсем не забавный случай. Там вот тоже сначала так смотрели, а потом – ам!
– Я тебе покажу «ам!», – начала наступать я на черта, который слушал тут всякие враки, вместо того чтобы о важном рассказать.
Это было ошибкой с моей стороны, но поняла я ее лишь тогда, когда Пантерий припустил от меня, а гоняться за тем, кто за пять минут сбегал в село за морсом, – безнадежное дело. Я растерянно оглянулась на всех, теребя свою разлетевшуюся косу:
– Что будем делать?
Илиодор укоризненно вскричал:
– Мариша! Да это даже неприлично отказываться от таких предложений! Мне, человеку, уставшему от светских раутов, и то было бы интересно.
– А я, деревенская дурочка, значит, из шкуры должна выпрыгнуть от такого счастья! – взвилась я. Он засвистел какую-то песенку, одновременно найдя что-то очень интересное на небе и в шагах двадцати от нас. – Стой! Куда побежал? Ты считаешь меня простушкой? Не смей отворачиваться! Отвечай!
А сама удивилась: в какой-то момент я перестала на него злиться. А главное, как этот паршивец при действующем заклятии сумел мне аж три истории пропихнуть – выходит, он мне ни разу не соврал? И все три правда? Или только одна? Или две? Или в каждую по кусочку правды запихнул? Ненавижу!
Анна Васильевна Луговская устроила в Дурневе подобие военной ставки. Бессонная ночь и скачка до самого утра, которую пришлось выдержать княгине, чтобы спасти свою жизнь от бунтующих егерей, ничуть не нанесли ущерба ее здоровью, а, наоборот, казалось, подстегнули эту бурную жизнедеятельную натуру. В Малгороде, куда они ворвались ночью, буквально за спиной слыша топот погони, Анна за какой-то час не только организовала отпор егерям, но и отправила ополчение на помощь Серебрянску во главе с Гаврилой Спиридоновичем. Супруга его и дети остались в доме головы, под надежным присмотром, но сама Луговская, услышав мольбы укрыться за стенами, лишь рассмеялась. Кровь ее кипела, она испытывала необыкновенный подъем и жаждала свершений. Поэтому, едва распорядившись насчет мятежников, она тут же вызвала к себе Костричную, с ходу потребовав от той рассказывать все без утайки.
Увидев себя в окружении вооруженных людей, Ланка так испугалась, что, дрогнув всем телом, обернулась сойкой и выпорхнула в окошко, не только удивив людей, но и сама изумившись до невозможности. На ее счастье, радость от приобретения крыльев пересилила потрясение, а пять минут спустя и вовсе захлестнула с головой. К утру, измотанная, она стояла на дороге в Дурнево со странной блуждающей улыбкой на лице и с одним вопросом к самой себе: и как она до сих пор жила без этого упоительного чувства полета? Весь лес за ее спиной сонно возмущался птичьими голосами, в нем не осталось, пожалуй, ни одной пичуги, которую бы Ланка не растормошила среди ночи.
Анжела Демцова, проводив упорхнувшую ведьму долгим взглядом, только прицокнула восторженно:
– И зачем ее было так пугать, Анна Васильевна?
Княгиня, и сама не ожидавшая подобного поворота, нервно постучала пером о стол, уставившись на Мытного:
– И часто с ней это бывает, Адриан Якимович?
Откровенно растерявшийся Адриан поиграл бровями, сказав своим лицом больше, чем уверениями в полном неведении.
– Худая слава идет об этом Ведьмином Логе, – подал голос голова, думавший про себя, что ему осталось только Императора Златоградского принять у себя в управе, и после этого людей сюда можно водить за деньги, с рассказами об именитых вельможах, что почивали в этом доме. А еще его серьезно мучил вопрос: где на ночь глядя достать серебряную ночную вазу, дабы сестра Великого Князя не снисходила до пользования обычным отхожим местом.
– Может, допросим гайдуков? – предложила со смешком Анжела.
– Только на улице, – отрезала Луговская, – я боюсь себе представить, кем они могут обернуться.
– Особенно тот мордатенький, – промурлыкала Демцова, – такой крепыш…
Не задерживаясь в Малгороде и чая встретить в Ведьмином Логу Решетникова, Анна Васильевна отправилась в путь, затребовав себе вместо платья форму гвардейца и коней порезвее. Демцова свое платье отказалась менять наотрез, заявив, что лучше она себе заработает прострел в спину от скачки боком, но останется обворожительно красивой. Без Дорофеи и в окружении трех десятков верховых, отряженных сопровождать княгиню, Ладейко, Сашко, Митяй и прочие дурневчане невольно жались к Туче. Он хоть и обещал им порку, но по-свойски, можно сказать, по-отечески, только до кровавых пузырей из носа, но не далее.
Илиодор сидел на завалинке, наслаждаясь первым светом нового дня. Солнце ласкало его, и вот так, с закрытыми глазами, можно было представить себя дома, в Златограде. Правда, их замок сложен не из смолянистых бревен и в эту пору там стоит одуряющий аромат роз. Матушка – большая любительница цветников – ходит вслед за садовником, ревниво наблюдая, как он обихаживает ее красавиц, гудят пчелы, выжлятник тащит попискивающего щенка. То ли похвастаться хочет, то ли переживает, что заболел – не ест. Ну и, конечно, кто-то из воспитанниц терзает в беседке арфу, надеясь заслужить матушкино одобрение.
Илиодор почувствовал, как мех норки щекочет щеку, улыбнулся, делая вид, что сейчас куснет, как собака, даже дернулся, сделав движение головой, вызвав неудовольствие у пристроившегося на коленях мордатого хозяйского кота. Демцова довольно захихикала и подтянула на колени край палантина. Она сидела на подоконнике, окна дома старосты были распахнуты настежь. Хозяйка, охая, бегала где-то по другим комнатам, а в этой приводила себя в порядок перед аудиенцией Анна Луговская. Илиодор слышал, как плещется вода, но не вслушивался в слова княгини.
Через дорогу, в соседнем доме, спешно наводили красоту сестры Лапотковы. Илиодор снова улыбнулся, вспомнив, какие глаза сделались у Маришки в тот миг, когда она услышала о приезде княгини. Он готов был биться об заклад на все матушкино наследство, что первая ее мысль была о том, что она выглядит как болотная кикимора: ни платья, ни прически, ни подобающего сопровождения. Во всяком случае, на него она глянула как купчик, который не решается выставить на прилавок сомнительный товар. Илиодор с жадностью наблюдал смятение в ее лице. Гордость и разум бились в Маришке с неистребимым женским кокетством, и ведьма в ее душе побеждала, требуя, чтобы ее принимали такой, какая она есть, но все равно, все равно плескалась в глазах грусть о той единственной и несбыточной женской мечте – появиться и пленить всех без разбору.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
