Через две недели после освобождения Рэндэла Энтони Хоуп вышел на свободу. Адвокаты Рэндэла развалили против банкира все обвинения. Тони, преисполненный благодарности, в тот же день навестил Джека, узнав у его адвокатов, в какой он больнице. Тот принял его радушно, встретив улыбкой.
— А-а, мой сокамерник пожаловал! — усмехнулся он, приподнимаясь на постели и протягивая ему руку. Тони с чувством ее пожал.
— Спасибо, Джек! Я тебе так обязан! Если бы не ты, я бы там и сгинул. Как мне тебя отблагодарить? У меня есть деньги. Много. Спрятаны по разным счетам по всему миру, их так и не смогли вычислить и найти. А хочешь, я сделаю тебя в сто раз богаче? Я же финансовый гений, я могу.
— Слышь, гений, я только что тебя из-за решетки вытащил, не без труда, должен заметить, так что пока придержи свои гениальные способности, — Джек засмеялся. — К тому же, ты мошенник и аферист! Хочешь, чтобы я доверил тебе свои деньги?
— Конечно, — невозмутимо ответил Тони. — Тебе чего бояться? Я, может, и провернул парочку махинаций, но вообще-то я порядочный человек. И, тем более, я не обману того, кто меня спас.
— М-да, порядочный мошенник — это что-то новенькое, — Джек расхохотался.
Тони обиделся.
— У тебя есть наличные при себе?
— Зачем тебе? Ты же сказал, у тебя своих денег хватает.
— Дай мне. Займи.
— Ну возьми. В шкафу кейс, там бумажник, — Джек усмехнулся, не понимая, что тот задумал и зачем ему понадобились деньги.
Найдя бумажник, Тони достал стодолларовую купюру и продемонстрировал ее Джеку.
— Сотня. Я верну тебе ее через неделю. Только это будет уже не сотня. Вот увидишь, в какую сумму я смогу превратить твою сотню за неделю. Потом подумаешь.
Джек удивленно хмыкнул.
— Ну ладно, заинтриговал. Покажи свой фокус, раз так хочется. А пока, как насчет партии в шахматы? Я тут от скуки подыхаю. Ты торопишься?
— Нет. А шахматы у тебя здесь есть?
— Нет.
— Ладно, сейчас будут. Жди, скоро вернусь, — аккуратно сложив купюру, он положил ее в карман куртки и ушел.
Джек проводил его веселым взглядом.
Он уже поднимался и передвигался, синяки исчезали, но вот рана от заточки заживала почему-то очень медленно. В нее попала инфекция, рана воспалилась. Антибиотики и доктора свое дело сделали, с инфекцией справились, но все это значительно замедлило процесс выздоровления.
Больница надоела Джеку, и он принял решение отправиться домой, несмотря на возражения врачей. Ему казалось, что он не был дома целую вечность. Он очень тосковал по дому, даже не подозревая раньше, что так к нему, оказывается, привязан. А еще ему не терпелось забрать дочь, которая все еще находилась у Рэя.
Как только вышел из тюрьмы, Джек потребовал, чтобы Рэй привез ее в больницу. Тот выполнил его просьбу, хоть и без охоты. На тот момент Джек еще не мог вставать, да и сидеть из-за раны ему было больно. Но он сел, чтобы взять на руки дочь, которую поднес ему Рэй.
Осторожно, с благоговением Джек взял младенца и с любопытством заглянул в одеяльце на маленькое личико. Малышка смотрела на него огромными прозрачно-голубыми глазами, с темной каймой вокруг радужки. Губы Джека медленно растянулись в нежной улыбке.
— Привет, доченька! Я папа, — наклонившись, он коснулся губами лба ребенка и замер на мгновение, прикрыв глаза и с упоением вдыхая его запах.
Наблюдающий за ним Рэй поджал губы.
— Она совсем на тебя не похожа. Такая светленькая, голубоглазая, — проговорил он, испепеляя Джека насмешливым взглядом. — Да и родилась на целый месяц раньше.
Оторвавшись от ребенка, Джек поднял голову.
— Не старайся, Рэй. Всерьез думаешь, что я стал бы возиться с чужим ребенком? Я не ты. Она моя, с радостью тебя разочарую. Так что не зубоскаль, — Джек снова опустил взгляд на малышку и с улыбкой погладил подушечкой пальца нежную пухлую щечку.
— Почему ты так уверен? — не сдавался Рэй.
— Проверил, — отстранено отозвался Джек, просовывая палец в крохотную ладошку, которая тут же крепко его сжала. Любуясь малышкой, он не видел, как огорченно вытянулось лицо Рэя. Тот, с ненавистью испепеляя его взглядом, боролся с искушением подпортить ему хорошее настроение, ткнув носом в статус рогоносца, напомнив о том, с кем сейчас его жена.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Может, дочка и твоя, но жена — уже нет!» — вертелось у него на языке, но он благоразумно промолчал, не отрывая взгляда от лица Джека, покрытого черной щетиной, осунувшегося. Небритый, заросший, он совсем не походил на того Джека, которым был до того, как попал в тюрьму — ухоженного, всегда красиво подстриженного и аккуратного. Рэю даже показалось, что он постарел. Между бровей и в уголках рта залегли морщинки, и взгляд был какой-то усталый, потухший. Печальный. Он выглядел каким-то измученным.
Видимо, на самом деле не так уж и сладко было ему в тюрьме, подумал Рэй.
— Что ты собираешься теперь делать? — спросил он.
— О чем ты? — не понял Джек, улыбаясь и играя с малышкой, которая с интересом его разглядывала.
— О Кэрол.
Джек, наконец-то, посмотрел на него, немного удивленно.
— Найду ее и верну домой.
— Домой? Или в камеру смертников?
— Домой. Она никогда не вернется в тюрьму. Я все для этого сделаю. Добьюсь отмены приговора, развалю все дело, докажу, что все обвинения против нее сфабрикованы, что все было не законно. Отец провернул все это, воспользовавшись своими связями и влиянием, на самом деле нет никаких доказательств в ее причастности к убийствам, которые на нее повесили, кроме одного — когда ее арестовали на месте преступления. Да и то, даже это не является доказательством. То, что она там была, даже то, что на ней была кровь Деборы Свон еще не значит, что убила она. Ведь на самом деле, когда она пришла туда, она уже обнаружила Дебору умирающей. Она пыталась ей помочь, потому и вымазалась в кровь. Эта версия тоже имеет место быть.
— Так это правда или нет? Убила она?
— Неважно. У меня есть психиатрическая экспертиза, в которой сказано, что она душевнобольная и не может нести ответственность за свои поступки. Судебный медэксперт, который готовил эту экспертизу готов подтвердить свой диагноз.
— Соврать, стало быть? Ведь диагноз не настоящий.
— Подумаешь. Он изначально был не настоящий.
— А ты… не боишься лезть во всю эту заваруху с поддельными экспертизами, с заведомо ложными свидетельствами? Ведь только еле-еле из тюрьмы выбрался, чудом, можно сказать. Вдруг что-то пойдет не так, загремишь опять и вряд ли уже удастся спастись. Ведь наверняка твой папаша тоже не отступит. Вы же оба упертые, как два барана. Так он и позволит тебе развалить дело против Кэрол, которое он состряпал! Зачем тебе это? Ради нее?
Джек бросил на него вдруг повеселевший взгляд.
— Не надо смотреть на меня с таким недоверием, Рэй. Подвоха нет. Я действительно намерен освободить ее от всех обвинений и уголовного преследования. Я виноват перед ней. И я ей обещал.
— Виноват? Ты о том, что сдал ее полиции, когда она попросила тебя о помощи? — не удержался Рэй.
— Да, об этом, — невозмутимо ответил Джек. — Она тебе об этом сказала?
— Нет. Патрик. К сожалению, уже после того, как ее приговорили. Если бы я знал, ни за что бы не позволил тебе заниматься ее защитой. Я доверил тебе ее жизнь, и в результате она оказалась в камере смертников! Надеюсь, ты не рассчитываешь, что после всего тебе кто-то еще поверит?
Джек устало вздохнул.
— Что мне до твоей веры? Я намерен делать то, что решил и в твоем одобрении и позволении не нуждаюсь. Мы с ней помирились перед тем, как ей вынесли приговор, и я ей обещал, что вытащу ее.
— Не хотелось бы бить по больному и напоминать, но тебя уже опередили!
Джек покраснел, глаза его почернели, впившись в Рэя.
— Да, и что дальше? Всю жизнь будет скрываться и прятаться, пока не поймают? Это не спасение, и уж тем более, не свобода. И не жизнь. Этот босяк выкрал ее из тюрьмы, возможно, даже может помочь ей скрываться. На большее он не способен. Настоящую свободу и настоящее спасение могу дать ей только я. Я! Кто всегда из жопы ее вытаскивал, а, забыли? И на этот раз вытащу.
