Фарли не совсем разобрался в них, но уже положил руку на рычаг инвалидной коляски, поэтому поспешно ответил:
– Да, сэр.
Спроул объявил суду:
– Свидетель на время удаляется, допрос состоится после перерыва.
Покатившаяся коляска издавала звуки, напоминавшие электрические разряды. Пирсу пришлось отскочить в сторону, так как Фарли на полной скорости промчался мимо и, миновав длинный стол присяжных, сбавил скорость у бокового выхода.
Спроул подождал, когда он скроется за дверью, а затем объявил:
– Суд объявляет перерыв до четырнадцати часов.
Тайсон и Корва одновременно поднялись с мест. Корва собрал бумаги. Тайсон сказал, потупив голову:
– Все это удручает.
– А никто и не говорил, что это жизнерадостное зрелище. Где вы обедаете?
– В Париже.
~~
Машина военной полиции подвезла их к дому, где жили холостые офицеры, в северной части гарнизона. Тайсон узнал современное трехэтажное здание из красного кирпича.
– Это место функционирует?
– Конечно. Я работал здесь как-то ночью. И все, что мне довелось услышать, – это звуки музыки и смех женщин.
Они вошли в невзрачного вида вестибюль и поднялись по лестнице на третий этаж. Корва открыл дверь с табличкой «ЗФ» и пригласил Тайсона в громадную гостиную, обставленную в стиле шведского модерна.
Корва жестом указал на круглый светлого дерева стол, на котором высилась гора разбросанных книг, желтых блокнотов, писчей бумаги. На полу нашли себе приют стопки газет, еще каких-то книг и картонных скоросшивателей. Тайсон развел руками.
– Я-то думал, что вы все берете из головы.
– Это помещение мне предоставили в виде одолжения. Отныне мы будем проводить здесь наши заседания. Я сообщил командиру части, что мы не можем как следует подготовиться к защите у вас дома, поэтому вам разрешено приходить прямо сюда в любое время, когда я позову вас. Идет?
– Идет.
– И если дома напряженная обстановка, звоните мне в мой офис или домой, и я приеду сюда. Мы встретимся и обсудим все проблемы.
– Спасибо.
Корва подкрался лисой к небольшому холодильнику и вернулся с двумя банками пива и сандвичами. Сев на край стола, он принялся за еду. Тайсон дернул за кольцо банки и отпил немного холодного пива.
Даже столь скудную еду Корва уплетал с большим аппетитом. Он откусывал сандвич большими кусками и еще успевал попутно делать замечания.
– Значит, расплата.
Тайсон кивнул.
– А вы это так же называли?
– Наверное. Не думаю, что мы облекали подобное в слово-монолит, но я помню такой философский подход.
Тайсон отпил из банки.
– Наверное, это быларасплата. Как это называли нацисты? Репрессалии?
– Совершенно верно. Согласно тем же правилам о боевых действиях, о которых талдычил нам Пирс, репрессалии незаконны. Я рад, что у войны есть законы. Можете себе представить, насколько опасно было бы без них?
Тайсон закурил сигарету.
– Единственная мысль, которая застряла в голове этого бездарного алкоголика и наркомана, – мы не понравились тем, кто находился в госпитале. И тем не менее они отнеслись к нам не как к врагам. Американцы имели не такую уж плохую репутацию. Но это явное презрение с их стороны... они не понимали, что у нас чесались руки отомстить за то, что мы претерпели за последние несколько недель. – Он виновато посмотрел на Корву. – Выходит, что я как бы оправдываюсь, да?
Корва безразлично пожал плечами.
– Свои моральные принципы я оставлю при себе. – Он отхлебнул пива. – Расскажите мне, что произошло на деревенском кладбище?
Тайсон пересказал случившееся, а в заключение сделал вывод:
– Фарли, как вы успели заметить, человек довольно примитивный. Он воспринимает вещи буквально. Однажды, когда он пожаловался на что-то, я сказал, что если ему не нравится быть стрелком, тогда попрошу командира батальона взять его разведаналитиком. И что вы думаете? На следующий день он на полном серьезе спрашивает об этом. Трудно иметь дело с людьми, не обладающими чувством юмора.
Корва улыбнулся.
– Но, вспоминая тот случай, – добавил Тайсон, – я думаю, что он действительно понял: я приказал им построиться или заткнуться. Мне так надоели эти идиотские угрозы, с которыми они приставали к вьетнамцам. Конечно, я бы не позволил сделать им ничего дурного.
– Вам не нужно было говорить такое. Извините, если я там немного разволновался. Дело в том, что эта неприглядная история бросает на вас тень. Давайте обсудим, как вести перекрестный допрос.
– Не будет никакого допроса, – отрезал Тайсон.
– Не понял.
– Я не хочу, чтобы вы расщепляли Фарли на молекулы.
– Почему это?
– Да потому, что если вы начнете это делать, к тому времени перед вами предстанет Брандт, а Пирс построит показание Брандта таким образом, чтобы не подставлять его. Фарли всего лишь косоглазый на минном поле. А Пирс с его помощью хочет показать Брандту, где эти мины, поэтому он может составить для него маршрутную карту. Понятно?
Корва сосредоточенно прожевывал кусок сандвича.
– Да. – Потом еще откусил немного. – К примеру, если я попытаюсь заставить Фарли признать, что вы застрелили Лэрри Кейна, чтобы остановить кровопролитие в госпитале, тогда Брандт насторожится, думая, что мы собираемся обнародовать этот факт, и сможет подготовиться.
– Совершенно верно.
– А чем больше я буду разносить Фарли, тем больше у Брандта будет возможностей представить суду разнообразные версии, прокладывающие дорогу к истине. А вам это вовсе не нужно, потому что вы хотите сорвать с Брандта маску лжеца.
Тайсон не ответил.
Корва заметил одобрительно:
– Ну что же, логический ход ваших мыслей может быть несколько искажен, хотя за выбранную тактику хвалю. Я не хочу убирать со сцены Пирса, который, в свою очередь, уберет Брандта. А вы хотите возмездия. Тогда, пожалуй, мы обойдемся без допроса Фарли, пусть это послужит ему напоминанием о нашем праве. Что же касается того случая с похоронами, то я могу допросить его через месяц. Зачем мне распаляться перед присяжными, уведомляя их о том, что вы мне сейчас рассказали и чему я поверил? Пусть остальные передохнут немного, пока мы не решим, вызывать его в суд снова или нет. И с ними можно проделать то же самое. Меня интересует единственная вещь: где, когда и каким образом вы намерены разоблачить Брандта?
– Чуть позже того, как, встав на место дачи свидетельских показаний, он начнет лгать.
– Я могу это сделать, вызвав его на перекрестный допрос или же с помощью одного из ваших надежных свидетелей. Если хотите, можно попытаться сделать Брандту козью морду, использовав ваши показания.
– Посмотрим. Пока оставим все как есть.
Корва сердито запыхтел.
– Да... как есть. – Он навалился на стол всем своим худосочным телом, обнимая руками стопки книг. – Я просто хочу напомнить вам, что это вынаходитесь под судом, а не Стивен Брандт. Вы, как мы называем, – подсудимый. Я часто уступаю желаниям своих клиентов, вот почему многие из них сидят за решеткой. Но ваши желания вовсе не совпадают с моими запросами. Вы единственный, кому приходится расхлебывать последствия случившегося, Бен. Если вы воспринимаете этот процесс как обряд изгнания нечистой силы и уверены, что ваш жизненный тонус поднимется в одной из камер Ливенворта, пока вы будете на стенах оставлять зарубки, тогда мы пойдем вашим путем.
– Хорошо. Я рад, что мы поговорили с глазу на глаз.
– Верно. Хотите еще сандвич?
– Нет.
– Я тоже.
~~
Суд возобновил работу в два часа дня, и полковник Спроул сказал адвокату:
– Свидетель в вашем распоряжении, мистер Корва.
Корва поднялся, и его слова всех озадачили:
– У защиты нет вопросов, Ваша честь.
Заявление защитника вызвало волнение в суде, и полковник Спроул свирепо окинул взглядом всполошившуюся публику. Не теряя хладнокровия, он повернулся к Корве:
– Вы не желаете проводить перекрестный допрос?
– Нет, Ваша честь.
Казалось, что судья прилагает неимоверные усилия, чтобы не сделать столь естественный жест – пожать плечами.
– У присяжных есть вопросы? – спросил он.
Чтобы подчеркнуть значимость присяжных в судебном разбирательстве, полковник Мур важно ответил:
– У присяжных заседателей есть вопросы, Ваша честь.
Корва припал к уху Тайсона:
– Временами мне даже нравится такой состав заседателей, который может поставить вопросы, а временами – нет. Посмотрим, понравится ли мне эта компашка.
Полковник Спроул давал наставления суду:
– Об установленном порядке проведения опроса говорилось до начала суда. Вы можете задавать вопросы сами или же через старшину присяжных полковника Мура. Однако я напоминаю вам, что ваши вопросы к свидетелю должны относиться к сути его показаний, должны служить поиском истины, должны быть краткими и лаконичными, не вводить в заблуждение суд и не должны выказывать пристрастного отношения к свидетелю. Если у вас есть сомнения относительно приемлемости ваших вопросов, можете составить их письменно и показать мне. Если вы задаете вопрос, который я посчитаю неуместным, то я не позволю свидетелю отвечать на него. Полковник Мур?
