— Конечно, я жалею его! Мы дружим много лет.
— Это мое право — стать сегодня победителем!
— Да… но это не означает, что нужно унижать моего лучшего друга.
— Однажды Беттина, я дойду до своего предела. — Он откинул еѐ волосы назад и поправил маску. Несмотря на резкие слова, его прикосновения были нежными. — Лучше тебе попросить для него милосердия прежде, чем я голыми руками разорву его на куски.
Сказав это, Дакийский переместился.
Глава 41
Все еще потрясенная его поведением, Беттина нашла Раума и поспешно рассказала ему об одном из условий договора. Крестный казался потрясенным, но, согласился, полагаясь на Беттину... словно она уже стала королевой. Будто не мог дождаться того, чтобы ввести новое правило. Это немного тревожило.
Беттина отправилась искать Каса и нашла его у входа на арену. Беспутные друзья хлопали его по плечам, подбадривая:
«Выпусти кишки чертовой пиявке!», «Пусть эта пара клыков станет началом твоей коллекции!»
Они таранили Каспиона рогами, разжигая его инстинктивную потребность убивать.
— Кас, мне нужно с тобой поговорить.
— О чем? — спросил он, переместившись к Беттине. — Я уже собирался идти.
К сожалению, не было ни одного легкого способа преподнести помягче, то, что она собиралась ему рассказать.
— Что если я скажу тебе, что в договоре турнира есть пункт о милосердии для одного из участников?— Что ты имеешь в виду?
— Если Дакийский занесет над тобой меч для смертельного удара, я могу
попросить о милосердие и спасти твою жизнь. Но ты будешь дисквалифицирован из турнира.
— Не смей так со мной поступать! — взбесился Кас.
— Подожди...
— Ты думаешь, у меня нет чести?
— Это не так!
Схватив Беттину за руку, Каспион переместился подальше от своих друзей.
— Я родился никем... мне пришлось чертовски много работать, раз за разом, рискуя своей жизнью, чтобы меня начали уважать. Ты решила уничтожить все, чего я достиг, именно сейчас, когда я на пике? Ты готова меня так сильно унизить?
— Ты — мой лучший друг. Я не могу позволить тебе умереть
— Не делай этого, — он потер лоб: — я думаю... думаю, что возненавижу тебя.
— Возненавидишь? Ты правда хочешь такого конца своей жизни? В 25 лет? За женщину, которую никогда не любил?
— Тина, я знаю, что ты отдалась вампиру. Боги, я чувствую на тебе его запах.
Покраснев, девушка отвела взгляд.
— Но я лучше умру с честью, чем так поступлю.
— Я не позволю тебе умереть. Пока вы с вампиром рисковали своими жизнями, я, наблюдая за каждой схваткой, беспомощно сидела в стороне. Наконец-то я могу сделать что-то, чтобы помочь тебе.
— Помочь мне... предпочтя его всем остальным? Дакийского?
Да, Салем, очевидно я обманывалась насчет них. Она никогда не знала двух других мужчин, которые бы так ожесточенно ненавидели друг друга...
имея для этого настолько мало оснований.
— Знаешь, Чародейка, волнуйся лучше за него! — зло выкрикнул Кас; таким разъяренным Беттина никогда раньше его не видела. — Я уничтожу Дакийского. Я не могу проиграть. Откуда такая уверенность?
— Ты что не видел, как вампир расправился с Первородным? Будь реалистом, Кас. Дакийский на много старше тебя.
— Это не будет иметь никакого значения, когда я использую против него его слабость.
— Какую слабость? У него их нет.
— Каждое существо имеет слабости, — настаивал Кас. — Ты должна позволить мне выиграть! Я — Демон Смерти, борющийся за свою честь... и покажу всем, на что я способен!
— Он — тысячелетний Дакиец, который сражается за предначертанную ему судьбой Невесту. Это я втянула тебя в этот турнир, Кас. И я сделаю всевозможное, чтобы это исправить, — с этими словами она ушла, оставив его с друзьями — несколькими демонами, продолжавшими скандировать
«убей вампира»
.
* * * * *
Треан пожалел о своих резких словах почти сразу же, как сказал их. Он вернулся к шатру, но она уже ушла.
Беттина обвинила Дакийского в том, что он не слышит ее, и, скорее всего, она права. Даже упоминание имени демона, приводило Треана в ярость.
Он вдохнул и выдохнул. Ему необходимо объясниться с Беттиной:
Понимаешь, Бетт, я истощен, обескровлен, и мой разум помутнен. Сегодня я узнал, что у Дакии наконец-то появится новый король, и впервые за прошедшее тысячелетие я знаю точно, что им стану не я. Я многим пожертвовал, чтобы получить возможность быть с тобой, и потому глупо надеялся, что ты безропотно покоришься мне.
Треан хотел бы сказать ей это сегодня вечером, перед церемонией, сглаживая эти вопросы. А после, они бы поженились, он брал бы еѐ раз за разом, смакуя блаженство, которое она подарила ему вчера ночью. От воспоминания об отказе Беттины, его, изголодавшееся по крови, тело задрожало, желая большего.
Кроме сомнений на счет укуса, Беттина полностью отдалась ему, удовлетворяя его неисчислимыми путями. Когда он брал еѐ в последний раз, Треан посмотрел ей в лицо и осознал:
Беттина este viaţă.
Беттина — это жизнь.
Он никогда не сможет вернуться к своему прежнему существованию.
Сегодня ночью, после того как он заявит права на свою жену, Треан заставит себя выпить немного крови и поспать, надеясь, что его мысли, наконец-то, прояснятся.
Хуже стать не может.
Сегодня ничто не имело смысла. Треан был очень напряжен и находился в отвратительном настроении. Его тело ослаблено, кружится голова.
Со мной что-то не так.
Возможно это из-за того, что он не завершил кровное связывание со своей Невестой? Согласно книге по физиологии, вампиру необходимо укусить свою суженную.
Но Треан не просто вампир. Он по-прежнему Дакиец.
Сейчас он жалел об этом. Треан никогда бы не поверил, что станет завидовать такому, обезумевшему красноглазому вампиру, как Лотэр, который, видимо, прокусил шею Невесты, заявляя о своих правах.
