20 мая 1948 г. первый отдел Управления 2-Н МГБ УССР вынес определение об исключении Л. Фои из агентурной сети «как ставшей на путь предательства». В приложенной справке говорилось о немалых агентурно-информационных наработках Л. Фои, а ее измена, по сути, списывалсь на «итимные отношения» со «Смоком». Судя по всему, чекистам не хотелось признавать свои просчеты и то, что «Апрельская» сумела провести спецслужбу, усыпить бдительность опытных оперативников, оставшись верной своим националистическим убеждениям.
За срыв далеко идущей игры по созданию оперативных позиций в руководящих звеньях подполья Б. Козак удостоился Золотого креста заслуги ОУН. Людмила, получившая в награду от «Смока» пистолет, активно сотрудничала с подпольными изданиями под псевдонимом «Мария Перелесник». После гибели Б. Козака вышла замуж за подпольщика «Ата». 19 июля 1950 г. в Неверковском лесу у села Межиричье на Ровенщине погибла в бою с оперативно-поисковой группой 446-го полка ВВ МВД.
Интересно, что после того, как было найдено «послание» М. Рыльскому, министр внутренних дел УССР Тимофей Строкач 5 июля 1946 г. доложил о нем союзному министру С. Круглову и 11 июля – Н. Хрущеву, оценив сфабрикованный документ как «недопустимую в чекистской практике провокацию, антипартийные и антигосударственные методы, метод полицейской зубатовщины». Сообщалось о «провокационном вовлечении советской интеллигенции в искусственно созданную националистическую организацию» с филиалами в Наркоматах просвещения и земледелия, филармонии, Сахартресте, Укркоопсоюзе[825]. Вероятно, эти обстоятельства и привели к отставке С. Карина-Даниленко, отказавшегося перейти на преподавательскую работу в Высшую школу МГБ в Москве и по указанию заместителя главы МГБ УССР по кадрам генерала М. Свенилупова немедленно изгнанного из рядов ведомства в 1947 г.
Возможности зафронтового подразделения НКВД-НКГБ использовались для тайных контактов с руководителями украинского повстанческого движения. Партизанская разведка достаточно высоко оценивала антинацистскую борьбу УПА, что создавало объективные предпосылки для хотя бы временного союза или нейтралитета в интересах борьбы с совместным противником. Определенные территории Волыни и Полесья контролировала УПА, причем на них сразу же разворачивались социально-экономические и национально-культурные преобразования в духе Программы ОУН(б) от ноября 1943 года (отказавшейся от ксенофобской доктрины «интегрального национализма» и провозгласившей курс на построение демократической и социалистической по сути экономического строя Украинской Самостийной Соборной Державы).
Здравый смысл, военно-тактические соображения брали свое. Зафиксировано немало случаев переговоров партизан с украинскими повстанцами, что признается даже советской историографией. Известны переговоры 1943 года о совместных действиях против нацистов между украинскими повстанцами и партизанским военачальником А. Сабуровым (до войны – кадровым офицером НКВД), командиром партизанской бригады, подполковником Разведывательного управления Красной армии Антоном Бринским (последнему удалось добиться временного нейтралитета повстанцев «Полесской Сечи» Т. Боровца, сотрудничества с «зелеными» повстанцами Волыни в боях с немцами).
Интересно сохранившееся в архивах разведывательного отдела УШПД сообщение командира Чехословацкого партизанского отряда, капитана НКВД «Репкина» (будущего Героя Советского Союза, словака Яна Налепки, погибшего под Овручем в ноябре 1943 г.), неоднократно встречавшегося с командирами УПА. Мы вовсе не против социализма, резали «сермяжную правду» повстанцы, и с радостью бы прекратили войну с партизанами. За оружие нас заставили взяться насильственная коллективизация и закрытие церквей большевиками. «Главный идеал у них, – сообщал Я. Налепка, – чтобы немцы разбили большевиков, а немцев разбили англичане. Тогда они учредили бы Самостийну Украину»[826].
Показательно и мнение комиссара партизанского соединения С. Ковпака – генерал-майора, Героя Советского Союза Семена Руднева по поводу отношений с украинскими повстанцами, которое комиссар доверил своему дневнику. «Нам надо вести политику – бить немца вместе, а жить врозь», однако этого не понимает «кое-кто из твердолобых», прозрачно намекал автор дневника. С бандеровцами политических переговоров вести не следует, но держать нейтралитет нужно. Надоела комедия с «этой сволочью», пишет С. Руднев, собрался «всякий националистический сброд», разбить их не составляет труда, но это будет на руку немцам и противопоставит нас «западным» украинцам. Среди последних, писал комиссар, только верхушка «идейно сильная», а основная масса – «слепое орудие в руках националистических прохвостов», при первом же ударе «все это разлетится, и ничего не останется от независимой Украины». «Так как здесь такое политическое переплетение, нужно крепко думать, убить это очень простая вещь, но надо сделать так, чтобы избежать этого. Националисты наши враги, но они бьют немцев. Вот здесь и лавируй, и думай»[827].
Но тут возмутилась «руководящая и направляющая сила». По словам секретаря Ровенского подпольного обкома Василия Бегмы, «отдельные командиры партизанских отрядов стали на путь переговоров» с полевыми командирами УПА и «даже заключали с ними договоры о нейтралитете». В результате вместо координации или хотя бы «вооруженного нейтралитета» в августе 1944 г. Политбюро ЦК КП(б)У приняло решение передать партизанскую дивизию им. С. Ковпака в распоряжение НКВД «для прохождения дальнейшей службы, использовав ее в первую очередь для быстрейшей ликвидации националистических банд»[828].
Упомянутому С. Карину-Даниленко, назначенному осенью 1944 г. руководителем Оперативной группы НКГБ в Западной Украине (координационного центра противодействия ОУН, налаживания работы аппарата органов госбезопасности в регионе), довелось выступить и посредником в прямых переговорах с лидерами повстанческого движения, начатых по инициативе ОУН. В Львове проживала сотрудница Художественного музея Ярослава Музыка, чьи картины до 1939 г. неоднократно экспонировались в салонах ряда европейских стран, США и Канады. С довоенных лет она поддерживала связь с подпольем ОУН, ее муж, доцент и проректор Львовского мединститута, тоже был фигурой авторитетной в кругах местной интеллигенции.
19 ноября 1944 г. Ярослава Львовна посетила давнего знакомого, заместителя заведующего областным здравотделом Юлиана Кордюка (негласного помощника НКГБ «Гусева», брат которого Богдан был заметной фигурой в среде украинской политэмиграции). Художница предложила чиновнику роль передаточного звена в переговорном процессе между националистами и советской властью, пообещав, что вскоре на него выйдет представитель Провода ОУН. Действительно, спустя два дня к Ю. Кордюку прибыла интеллигентного вида девушка-шатенка (представитель Львовского городского провода ОУН Богданна Свитлык, «Светлана», погибшая в 1948 г.) и передала предложение «о возможном прекращении борьбы ОУН с соввластью».
22 ноября 1944 г. «Гусев» передал лично С. Карину-Даниленко предложение подпольщиков о встрече и проведении мирных консультаций в одном из сел Галичины на условиях гарантии личной безопасности участников переговоров. Еще 31 августа 1944 г. Совнарком УССР выдал чекисту удостоверение временно исполняющего обязанности Уполномоченного Совета по делам религиозных культов при правительстве республики (в будущем С. Карин сыграл ведущую роль в организации оперативных мероприятий в деле «самороспуска» Украинской греко-католической церкви).
Санкцию на проведение операции «Перелом» дали глава республиканской парторганизации Никита Хрущев и шеф НКГБ генерал-лейтенант С. Савченко. Было заведено оперативное дело «Щось». «Представитель правительства УССР» 13 февраля 1945 г. встретился на квартире Ярославы Музыки с Богданой Свитлык. От имени «Центра ОУН» последняя вручила письмо с условиями переговоров. Подпольщики предлагали направить к ним с парламентерской миссией представителя официальных структур либо авторитетного деятеля науки или культуры. Детали обсудили на очередной встрече 17 февраля.
На первый контакт в ночь на 24 февраля представители ОУН не вышли: проверяли противника на вероломство, а от разведки подполья в те времена укрыться было весьма непросто. Приближалось дополнительное время – ночь на 1 марта. Спутником «Даниленко» избрал майора Львовского УНКГБ Александра Хорошуна, имевшего немалый опыт подготовки и заброски в тыл гитлеровцев партизанских отрядов и опергрупп, кавалера ордена Красной Звезды (ему предстояло изображать сотрудника облисполкома «Головко»).
Автомашину «Даниленко» и «Головко» остановили обусловленным сигналом на шоссе Львов – Тернополь. Вооруженные бойцы УПА усадили парламентеров в сани, завязали им глаза и повезли в неизвестном направлении. Конечной точкой пути оказалась селянская усадьба в лесу близ хутора Конюхи Козовского района Тернопольской области.
