нас, озлоблены на евреев, приветствовавших австрийцев, и недоброжелательны последним.
Успокоимся, когда вглубь заберемся.
А тут еще уже поздно вечером по телефону говорил комендант Мардаровки, прося не стрелять по их отдельным небольшим группам, если будут проходить – не ловушка ли, – накапливание… Войналович все считал пустяками, был против моего желания отмены дневки, а теперь и сам поколебался; но теперь я все же склоняюсь подождать сведений, а при первых тревожных признаках – уходить. Послезавтра же во всяком случае начать спешный уход. Распускаю слухи, что здесь останемся еще дня 4–5, а потом перейдем в Ананьев.
Прибыли три замостца[187] из Одессы: Ляхницкий, Кулаковский[188] и Чупрынов[189]. Отчет о положении дела в бюро, Кулаковского решил послать в Одессу, закрыть бюро и взять кого можно, ловить нас в пути, ожидая посыльного в Канта-кузенке.
Погода все время чудная, сегодня хорошо было идти, не жарко – ветерок; вся природа, казалось бы, улыбается, а на душе тревога за отряд.
Подлость масс, еще вчера буйных и издевавшихся, сейчас ползающих на коленях при одной угрозе; снимают шапки, кланяются, козыряют – вызывают в душе сплошное презрение.
Остановились у С.; приняли очень любезно, кормили, поили, заботились. Газетная травля (еврейская) «Одесских Новостей» и других социалистических листков (прапорщик Курляндский) – желание вооружить всех, впереди нас идет слава какого-то карательного отряда, разубеждаются потом, но клевета свое дело делает, создает шумиху и настораживает врагов. А ведь мы – блуждающий остров, окруженный врагами: большевики, украинцы, австро-германцы!!! Трудно и тяжело! И тревога живет в душе, нервит и мучает.
10 марта, м. Святотроицкое
Около 2-х – донесение Мардаровского разъезда о том, что около 18 часов в Мардаровке высадилось два эшелона австрийцев, которые как будто ожидают боя с нами; в 3-м часу донесено, что якобы жителям Плоское приказано оставить их деревню, так как ожидается бой; сведение довольно странное – почему Плоское, ведь не мы же будем вступать в бой… Но во всяком случае решил выступать, как только успеем, и отдал приказ немедленно собираться в поход. Обоз впереди.
К выступлению луна зашла – темно, запряжка и кормежка лошадей трудна, уход затянулся, только в 7.30 хвост колонны (арьергард), конница и горная артиллерия вышли из деревни; утро холодноватое, туман – все равно наблюдение австрийцам, бывшим далеко, невозможно, только секретные агенты могли видеть.
Шли спокойно, на 18-й версте привал – покормить и напоить лошадей, частью некормленных и непоенных. В 18 часов прибыли в Святотроицкое. Стали довольно хорошо, жители-крестьяне благоприятны; наша хозяйка и хозяин хаты очень радушны, заботливы, даже сахар выставили. Холодновато только в хате, спали на кроватях – крестьяне состоятельные, взяли за все недорого, по-божески. Страшно устал, глаза смыкаются, волнения и бессонные ночи сказывались еще на походе, не раз начинал засыпать в седле; часам к 22 сон совсем разобрал – улегся, и как камень в воду.
11 марта
День тоже пасмурный, холодный ветер! Выступление в 9 часов. Дорога среди степи, на десятки верст ни селенья, только изредка отдельные хутора. Довольно крутые овраги, дорога гладкая, твердая – но тучи грозили не раз перейти в дождь, а тогда – невылазная грязь вместо асфальта. Начинало накрапывать, но ветер, дувший как сумасшедший – до боли в глазах – разогнал тучи: когда пришли в Веселое в 5-м часу, уже было голубое небо.
Пыль и ветер стали угнетать на ходу.
При уходе из Святотроицкого арестовали солдата (уволенного) из местных, агитировавшего в нашем обозе против офицеров; в Новопавловке арестовали еще 6 человек из большевистских заправил, список коих был получен полковником Лесли в Ананьеве от местной офицерской организации. Сидят пока у нас под арестом. Нескольких, однако, не успели захватить – удрали заблаговременно. Крестьяне посолиднее очень довольны арестами. Чем дальше на восток, тем, видимо, сильнее дух большевизма – уже не так радушно встречают, замечается иногда враждебное отношение – «буржуи, на деньги помещиков содержатся, отбирать землю пришли». Есть, однако, очень немало и на нашей стороне, но они терроризированы; например, хозяин нашей избы, даже не из богатых, подтвердил все данные леслевского списка, жаловался на террор, что наш конюх (штабной) собирается сегодня бежать, что он сочувствует большевикам (сам проговорился перед женой хозяина), но все это говорил наш хозяин шепотом, умоляя его не выдавать. И вообще, нередко являются с петициями – убирать большевиков, – увы, не можем много шуметь, дабы не губить свое дело соединения с Корниловым.
Конюха пока арестовал.
Отряд стал в деревне Веселая, автомобили в соседней деревушке (не имеется на карте), а конница в колонии Веселая 3 версты восточнее деревни. Там, между прочим, произошел комичный эпизод; в имение, что рядом, приехал наш офицер-фуражир, а в это время туда явилось 8 франтов пограбить – очевидно еще не слышавших о нашем прибытии в здешние края. Наш фуражир, закупив фураж у помещика и увидев, что эти 8 франтов желают грабить, заставил их всех грузить им закупленное на подводы, доставить в эскадрон, выгрузить, а потом крепко друг друга выпороть… Потом их выгнали, жаль…
В 23 часа кончали ужин, явился офицер от Жебрака[190], тот идет из Дубоссар более чем со 100 добровольцами и массой (чуть не втрое) лошадей и с обозом; 10-го должен был выступить из Дубоссар. Это очень ценное прибавление, сам Жебрак очень ценный, как человек воли; решил задержать свой марш на правой стороне Буга лишних 1–2 дня, выждать присоединения. Вот люди, которые хотят прийти! Начинаю бояться за погоду – уж больно много зависит от нее, и проходимость дорог, и, главное, глубина бродов, а погода капризничает, и зловеще…
12 марта
Дневка.
Шли работы по проверке, организации и сокращению обоза: пока все совершается в частях, а затем проверено будет особой комиссией.
Вели стрельбу из пулеметов, бросали ручные гранаты, производили ученье – рассыпной строй. С погодой не хорошо – ветер по-прежнему дует изрядный, тучи бродят угрожающе – того и жди, будет дождь. Решил еще один день стоять – тут спокойнее ждать Жебрака. Высланы шесть тайных разведчиков в Кантакузенку, Акмечеть и Константиновку. Вечером узнал у искровиков тяжелую вещь: немцы сообщают о большой победе на Западном фронте – 45 тысяч пленных, 600 орудий и массы запасов; указывают пункты, представляющие прорыв фронта. Подействовало ужасно – ведь только победа союзников могла быть для нас надеждой на спасение. Тоска, безнадежность, тоска…
13 марта, деревня Веселая
Ночью приехал Жебрак – его отряд должен ночевать сегодня в Новопавловке. С ночи погода испортилась вполне, ветер стих, но пошел дождик, потом
