даже хорошо. Легенда о Николае Николаевиче в массе народа (движение его на Екатеринослав и Николаев). Вывод – симптоматичность (борьба за освобождение под вождением Великого Князя!). Устал сильно. Лошадь слабая, много шел пешком по ужасной размокшей почве. Да и ехать шагом все время не сладко.
21 марта
Ночью будили два раза: один раз Гаевский[192] жаловался, что не может идти, – я ответил, что идти нужно, пусть больше шагом да в поводу, да облегчит обоз перекладкой на обывательские повозки. Второй раз прибыл офицер из автоколонны – просят двухдневную остановку там, где стали; для чистки машин. Осталось согласиться. Чистое горе с этими автомобилями.
Несколько раз просыпался, ворочался. Плохо спалось на подушках, постланных на кровать. Сегодня угорел насмерть один доброволец-солдат интенданта, другой болен от угара, угорели сильно Войналович и Понкин[193] – так хорошо натопили. В связи с усталостью конного состава, плохой дорогой, остановкой автомобилей – решил перейти пока в Новый Буг, а не делать сразу 50 верст – рискованно. Еще одна вынужденная потеря дня. Бологовской и Кудряшев[194] едут к Корнилову.
Выступил в 10. Погода как будто разгулялась, но грязища была невылазная. В Новом Буге местный комитет последние дни перекрасился и ведет борьбу с грабителями, сорганизовав вооруженную охрану из 50 человек. Два дня перед тем трех расстреляли; во главе стоит прапорщик, учитель, еще недавно, когда проходили большевики, – настоящий большевик; такое уж время цвета changeant, нас, собственно, это мало касается, и раз что комитет не косится на нас, а наоборот, по тем или иным соображениям идет параллельно, решили его оставить в силе и даже поможем, пока здесь – шире ликвидировать преступные элементы. Свою часть местечка охраняем сами, а в остальной оставили их охрану и патрулирование, сохранив им оружие.
Мы (четверо) остановились у дьякона на площади, штаб у священника. Местечко неимоверно грязное. Много учебных заведений: женская гимназия, шестиклассная мужская прогимназия, учительская семинария и еще какая-то школа, но в общем удивительно убогое впечатление местной интеллигенции – учителей, священников, чиновничества, убогая, вся погрязшая в тине жизненных будней… да еще под знаком вечного страха перед насилиями.
Ввиду мирного настроения местечка, решил использовать его кузницы и вместо двухдневной остановки во Владимировке один день задержаться в Новом Буге – разведчики же все равно едут отсюда… В разведку на Берислав поедут прапорщики Бесполов и Дмитриев.
Погода обманула, часов с 4 начало мелко моросить, и так почти всю ночь шел мелкий и упорный дождь – что будет с автомобилями. Ведь так если еще два-три дня, придется их бросить – я не могу их ждать, и так уже сколько времени потеряно; между тем бросить сейчас жаль, а уйдешь еще дальше, оставив их дожидаться лучшей дороги и погоды, пожалуй, и команду их потеряешь – прямо драма. Переговоры по радио не наладились, от них утром начали принимать, а передать не могли: оказалась наша повозочная станция испорченной умышленно (как может испортить только специалист) бежавшим еще в Кишиневе добровольцем-слухачом…
Поставили польскую, свою будем исправлять, а пока остались без разговоров. Все это мучает, злит и нервит. С проклятой дорогой и разведчикам не удалось отправиться сегодня: выслал я их немного поздно, и они, задержанные грязью, застигнуты были темнотой верстах в десяти от местечка. Под дождем мрак был полный, дороги не видно, вернулись назад – выйдут завтра с рассветом.
Спали в гостиной на полу – мне попался тонкий войлочный тюфячок. Только Неводовский спал на диване – была его очередь. Однако выспались прекрасно.
22 марта, м. Новый Буг
Утром прибыл в 10 часов штабс-капитан, начальник одного из летучих партизанских отрядов – их 7 офицеров, совместно с хуторянами одного из хуторов севернее деревни Малеевки, сорганизовались и вели борьбу с бандами; вчера сделали налет на Малеевку (11 человек с чучелом пулемета!), сплошь большевистскую, захватили их пулемет и ударили благополучно; малеевцы собираются их бить, и они, укрепившись на хуторе, просят помощи – обезоружить Малеевку; это почти нам по дороге – послал отряд: 3-ю роту, конно-горный взвод и 2-й эскадрон, все под командой Неводовского. Обещают, что часть офицеров поступят к нам добровольцами. Отряд выступил только в 3 часа. Войналович оттянул отдачу приказания, не сочувствуя экспедиции! А предполагали выступить в 12.30. Вскоре прибыли 2 раненых офицера Ширванского полка, помещены в больницу. Они с командиром полка и несколькими солдатами со знаменем пробирались на Кавказ; в районе Александрово (Долгоруково) банда красногвардейцев и крестьяне арестовали их, избили, глумились всячески, издевались, четырех убили, повыкалывали им глаза, двух ранили, ведя на расстрел, да они еще с двумя удрали и скрылись во Владимировке, где крестьяне совершенно иные, но сами терроризированы долгоруковцами и фонтанцами; еще человека 4–5 скрылись в разных местах. Из Владимировки фельдшер привел их сюда в больницу, так как там фонтанцы и долгоруковцы требовали выдать их на убой. Внутри все заныло от желаний мести и злобы. Уже рисовались в воображении пожары этих деревень, поголовные расстрелы, и столбы на месте кары с надписями за что; потом немного улеглось, постараемся, конечно, разобраться, но расправа должна быть беспощадной: «Два ока за око!» Пусть знают цену офицерской крови!
Всем отрядом решил завтра раненько выступать, чтобы прийти днем на место и тогда же успеть соорудить карательную экспедицию.
Присоединились 4 офицера, догонявшие нас из Кишинева – энергия, – шли все время упорно; позади нас остался страх – эти 4 офицера по дороге вооружились, отняв у жителей оружие, поколачивали советы, конфисковали двое рожек и одну стереотрубу…
В 15.30 донесение об эшелоне, прибывшем на станцию Новый Буг, захватили одного нашего солдата, приняв, очевидно, за большевика, но он успел удрать – вслед стреляли; высадились (человек 300 и 4 пулемета), прикрылись цепью, но вскоре уехали дальше на север; спрашивали про нас – послали разъезды узнать подробнее. Приказал на всякий случай быть готовыми к внезапному выступлению.
Связь радио долго не налаживалась; наконец связались, слава Богу… От них только нет еще донесения.
В 19 часов прибыли с нашим разъездом со станции 2 австрийских офицера, только что прибывших из Николаева, два наших остались у них заложниками. Осведомлялись, что мы, кто такие, как по отношению к ним держимся – дал разъяснения: предполагаем через Александровск на Москву, боремся с большевиками. Они хотели, чтобы кто-нибудь из нас ехал с ними в Николаев для переговоров; сказал – зачем, я все объяснил; они – «Мы не можем сами решать, не знаем, как наше начальство, может не
