Как–то раз в монастыре закончилось масло, а поскольку в нем была большая потребность, святой с братьями пришел в кладовую и, с верой помолившись Богу, благословил сосуд, который тотчас же наполнился маслом, и этого масла хватило на весь тот год, хотя его обильно расходовали. Узнав, что масла не было потому, что монастырские масличные деревья не плодоносили, преподобный пришел вместе с братьями к деревьям. Когда он их освятил во имя Отца, Сына и Святаго Духа, они начали плодоносить. В доказательство свершившегося чуда, любое дерево, к которому прикасался святой, сразу же покрывалось множеством плодов.
Прошло немного времени, и преподобный, оставив игуменство, снова вернулся в Лавру к любимому им безмолвию. Как раз в это время пришел из Калаврии всескверный Варлаам, который изо всех сил доказывал, что он согласен с Восточной Церковью и хочет стать монахом. В удостоверение этого он сочинял речи против единоплеменных ему латинян. Однако, выслушав его доводы, божественный Григорий понял, что Варлаамовы обличения латинян притворны и обманчивы, и на самом деле направлены против истины. Это послужило причиной того, что Варлаам стал его врагом. Придя в Константинополь, Варлаам начал общаться с какими–то монахами–простецами, делателями умной молитвы и трезвения, притворяясь, что хочет быть их учеником и другом. Узнав от них чего должны беречься начинающие монахи при умной молитве, он гнусно обозвал их»еретиками»и написал статьи, направленные против священной молитвы и богомыслия. Прежде чем эти его богохульства стали известны, он был посрамлен перед Вселенским Патриархом за другие постыдные и нечестивые свои деяния и с позором покинул Константинополь, вернувшись в Салоники. Но и там он продолжал повторять свои обвинения против монахов и, что еще хуже, не довольствовался только клеветой на монахов своего времени, но силился доказать, что причиной монашеского заблуждения стали богоносные отцы и учителя Церкви.
По этой причине Солунские иноки написали святому Григорию письмо, горячо прося его прийти и защитить истину от Варлаама. Святой тотчас же отправился в Салоники, и попробовал разными средствами исправить Варлаама. Он много раз наедине убеждал его, желая привести в согласие с Православной Церковью. Поскольку же тот не переставал и в беседах, и в сочинениях бесстыдно выступать против Церкви и не исправлялся, святой вынужден был полемизировать с ним и в сочинениях, защищая православную веру от Варлаамовой лжи. Варлаам же, как только узнал, что его писания опровергнуты дивными сочинениями святого о священнобезмолвии и об истинности Православия, перестал писать трактаты против монахов и набросился на божественного Григория. Но он не мог спорить с ним лицом к лицу, и снова из Салоник вернулся в Константинополь.
Святой Григорий пробыл в Салониках три года и все это время произносил поучения, писал дивные сочинения об истинной славе Божией. Свободное же время проводил в привычном плаче, в совершенном одиночестве и безмолвных молитвах. Поскольку рядом не было возлюбленной им пустыни, он построил небольшую келью в задней части дома, в котором жил, и, когда была возможность, безмолвствовал там. Однажды, в день празднования памяти Антония Великого, ученики и сподвижники святого вместе с дивным Исидором совершали бдение божественному Антонию. И — о чудо! — Антоний Великий явился в этот день святому Григорию. Когда божественный Григорий молился, внезапно его окружил Божественный свет, как это случалось уже много раз, а вместе со светом появился Антоний Великий и сказал:«Хороша молитва в умном безмолвии, потому что она очищает умные очи души и сподобляет человека неизреченных откровений Божиих. Однако иногда монаху требуется общение и встреча с единодушными братьями, чтобы вы вместе молились и пели. Итак, ты должен сейчас пойти к братьям, которые служат бдение, ибо они весьма нуждаются в твоих заботах». После этого Антоний стал невидим. Божественный же Григорий в тот же час отправился к братьям, которые приняли его с радостью и всю ту ночь они провели в праздничном бдении. Вернувшись на Святую Гору, он показал исихастам и избранным от монастырей свои сочинения, написанные в защиту Православия от заблуждений Варлаама. Монахи удивились, похвалили их и единодушно все одобрили.
Произошел и такой случай. Когда Григорий еще только собирался отправиться на Святую Гору, он узнал, что его сестра Феодота находится при смерти. Ученики и друзья спросили у святого, как быть с погребением. Святой же, Божиим Промыслом провидя будущее, ответил:«Не нужно меня спрашивать сейчас об этом, поскольку, если будет угодно Богу, я к тому времени вернусь и буду здесь прежде ее кончины». Как он сказал, так и случилось. Когда настал последний час Феодоты, она стала звать божественного Григория, доброго ее брата и духовного наставника. Услышав, что он на Святой Горе, она всем сердцем опечалилась и пожаловалась, что не удостоилась в последний раз увидеть его и побеседовать с ним. Вскоре она замолчала и совершенно успокоилась, как будто погрузилась в себя. Присутствующие уже готовили все к погребению, но случилось чудо! Прошло восемь дней, в течение которых Феодота лежала без пищи, без сна, не разговаривая, не испытывая болей и лишь слабое дыхание и движение глаз указывало на то, что она еще жива и ждет брата. В вечер восьмого дня пришел со Святой Горы долгожданный брат и, приблизившись к сестре, заговорил. Она услышала сладчайший голос своего брата, отверзла телесные свои очи, а вместе с ними и душевные и, поскольку не могла говорить, немного приподняла руки к Богу, чтобы возблагодарить Его, и через несколько мгновений, славя Бога, предала дух свой в руки Божий.
После погребения сестры великий Григорий снова предался безмолвию, трезвению, молитве и непрестанному богомыслию. Но враг безмолвия и богосозерцания, мерзкий Варлаам, приехал в Константинополь, как мы уже сказали, и выставил в качестве приманки для тех, кто разевал рот на подобное, внешнюю премудрость, приведя в течение малого времени в свое злочестие весь город и, прежде всего, Патриарха. Он почти убедил всех отречься от Православия, а божественных его проповедников — святого Григория и его единомышленников вызвали патриаршим письмом на суд Церкви. Взяв Исидора, Марка, Феодора, своих друзей, святой прибыл в Константинополь. Убедившись в том, что почти все именитые мужи, за исключением одного или двух, поверили Варлаамовой болтовне, Григорий своими беседами, с помощью благодати Святаго Духа, вернул их всех, и самого Патриарха, в лоно Православной Церкви. Прочитав дивные сочинения Григория, написанные против учения Варлаама и его богохульств, его провозгласили учителем благочестия согласным с божественными отцами Церкви. Сам Патриарх премного благодарил святого.
Чтобы искоренить Варлаамово заблуждение, решили созвать общий Собор, как только возвратится царь. Божественным мановением на Собор в столицу пришли все единомысленные Григорию подвижники из разных областей: преподобный Давид со своими сподвижниками, Дионисий, который предсказал посредством Божественного видения победу дивному Григорию над еретиками, и другие. Последним прибыл царь. Собор состоялся в храме святой Софии и осудил Варлаама и его богохульные сочинения, угрожая ему отлучением. И если бы он не притворился, что покаялся, принял и истинно исповедует Православие и осуждает свои ложные еретические сочинения, то из–за народного гнева не смог бы остаться в живых. Посрамленный таким образом, Варлаам вернулся к любимым своим латинянам. Но тот же лукавый сделал преемником и наследником Варлаамова заблуждения другого Григория, по прозвищу Акиндин. Снова был собран Церковный Собор, не меньший предыдущего (против Варлаама), и снова Григорий, великий подвижник и знаменитый защитник Православия, разрушил все заблуждения доказательствами из Священного Писания и учения Православной Церкви. Едва прошло два месяца после Собора, как началась гражданская война, которую развязал патриарх Иоанн, по прозвищу Калека. Поскольку божественный Григорий был против войны и советовал заключить мир, Патриарх искал всевозможные способы, чтобы наказать Григория. Забыв обо всех почестях и похвалах, которые сам же ему ранее выказывал, не в силах выдумать против Григория какую–нибудь клевету, Патриарх обратился против Православия, обрушив на Церковь и ее божественные догматы ужасную брань, и все для того, чтобы наказать преподобного, якобы защищающего еретическое учение. Патриарх привел в Православную Церковь Акиндина, хранителя ереси, рукоположив его в диаконы и готовясь посвятить во священника и учителя Церкви. Святого же Григория, проповедника истины, оклеветанного в разжигании войны, он осудил на заключение в темницу.
Тогдашняя царица Анна, услышав, что Акиндин, преданный анафеме на двух Святых Соборах, рукоположен в диаконы, изгнала его из Церкви. Божественный же Григорий оставался в темнице четыре года, хотя был весьма болен и нуждался в ежедневном лечении. Григорий, с Божией помощью, стойко переносил все тяготы тюрьмы. В конце концов Патриарх, оклеветавший его, стал ненавистен царям и его осудили на заключение; Соборным решением он был лишен священного сана за ересь и отлучен от Церкви. Его погибель стала гибелью для ереси и свидетельством истинности Православия. Тотчас же прекратилась и гражданская война. Великий Григорий вышел из тюрьмы и торжественно, с венцом исповедника, вернулся к любимым и любящим его братьям. Чтобы опустить лишнее, скажу, что позже его рукоположили в митрополита Солунского, причем и царь, и патриарх Исидор усиленно просили его принять сан. Поскольку и в Салониках была какая–то междоусобица, архиерея Божия Григория снова изгнали из Церкви, и он снова вернулся на Святую Гору, как раз в праздник Рождества Богородицы. Один благочестивый священник, отвечавший за призрение сирот, уговорил священников, служивших литургию, помолиться Богу, чтобы Тот показал им с помощью знамения, какое дерзновение имеет Григорий пред Богом и в каком чине будет пребывать на Небесах. Этот благочестивый священник тайно молился Богу, чтобы Он явил знамение на его расслабленной дочери, и чтобы та исцелилась (надо сказать, что члены тела ее были сухими и неподвижными в течение трех лет). И Бог, прославляющий своего служителя, ради которого и было моление, внезапно поднял девушку с постели, она начала свободно ходить, и, не вспоминая о прежней болезни, здоровая бегала по всему дому.
