Шаса, работая с Луисом Нелом, устанавливал личности руководителей пронацистского заговора и готовил ордера на их арест и интернирование. Его деятельность по расследованию «Ossewa Brandwag» привела к контактам с загадочным осведомителем – женщиной, которая связывалась с ним только по телефону и всячески старалась скрыть свою личность. Шаса и до сегодняшнего дня не знает, кто это был, вообще не знает, жива ли она.
Осведомитель сообщил, что «OB» крадет правительственное оружие и боеприпасы на фабрике в Претории, и это помогло нанести подпольной организации тяжелый удар. Тот же осведомитель сообщил Шасе о заговоре Белого Меча. Это был смелый план – убить фельдмаршала Сматса и в условиях наступившего затем смятения захватить контроль над вооруженными силами, провозгласить Южную Африку республикой и перейти на сторону Адольфа Гитлера и держав оси.
Шаса смог помешать этому плану в самую последнюю минуту, но лишь ценой отчаянных усилий, а еще ценой жизни родного деда. Сэр Гаррик Кортни был убит по ошибке, потому что внешне очень походил на своего старого друга фельдмаршала Сматса.
Шаса много лет не вспоминал о тех опасных днях, но теперь живо вспомнил все подробности. Ожидая, пока зазвонит телефон на его столе, он снова переживал безумный подъем на крутой склон Столовой горы, когда он пытался догнать деда и фельдмаршала, прежде чем они достигнут вершины, где их ждал убийца. Он вспомнил ужасное ощущение беспомощности, когда грянул выстрел и эхом отразился от скал и Шаса понял, что опоздал; вспомнил свой ужас, когда увидел деда, лежащего на земле со страшной раной, разорвавшей грудь, и фельдмаршала, в молчаливом горе склонившегося на убитым.
Пользуясь тем, что хорошо знал гору, Шаса погнался за убийцей, чтобы отрезать ему путь к отступлению. Они боролись грудь к груди, боролись не на жизнь, а на смерть. Белый Меч использовал свое превосходство в физической силе, вырвался и убежал, но Шаса попал ему в грудь из своей шести с половиной миллиметровой «беретты». Белый Меч исчез, и заговор против правительства Сматса развалился, но убийца так и не был найден, и Шаса снова испытал боль оттого, что деда убили. Он любил старика и в его честь назвал своего второго сына.
Наконец телефон зазвонил, и Шаса схватил трубку.
– Луис? – спросил он.
– Шаса! – Шаса сразу узнал голос. – Сколько лет, сколько зим!
– Приятно снова с вами говорить.
– Да, но я хотел бы, чтобы новости были получше. Простите.
– В чем дело?
Шаса сразу насторожился.
– Не по телефону. Можете срочно приехать на Каледон-сквер?
– Буду через десять минут, – ответил Шаса и положил трубку.
До главного управления уголовного розыска от парламента было недалеко, и Шаса шел быстро. Он уже напрочь забыл об эпизоде с Тарой и сундуком, пытаясь догадаться, что за дурные новости ждут его у Луиса Нела.
Сержант в приемной был предупрежден и сразу узнал Шасу.
– Полковник ждет вас, господин министр. Я пошлю кого-нибудь проводить вас к его кабинету, – и он подозвал одного из констеблей в форме.
Луис Нел без пиджака прошел к двери навстречу Шасе, пожал ему руку и провел к одному из кресел.
– Выпить хотите?
– Для меня слишком рано, – покачал головой Шаса, но принял предложенную Луисом сигарету.
Как и раньше, полицейский был худ, но потерял много волос, а оставшиеся стали белыми, как снег. Под глазами у Нела темнели мешки, а рот после приветственной улыбки вытянулся в тонкую нервную полоску. Он походил на человека, которому приходится много тревожиться и который слишком много работает и плохо спит по ночам. Должно быть, он уже достиг пенсионного возраста, подумал Шаса.
– Как семья, ваша жена?
Он виделся с ней раз или два и не мог сейчас вспомнить ни имени, ни как она выглядела.
– Мы развелись пять лет назад.
– Простите, – сказал Шаса, а Луис пожал плечами.
– Плохо было тогда. – Он наклонился вперед. – Ваша семья – у вас три мальчика и девочка. Верно?
– Ага! Вы провели полицейское расследование, – улыбнулся Шаса, но Луис не ответил на улыбку. С серьезным лицом он продолжил:
– Ваш старший сын – его зовут Шон. Это верно?
Шаса кивнул. Он тоже перестал улыбаться, и неожиданно его охватили дурные предчувствия.
– Хотите поговорить со мной о Шоне? – тихо спросил он.
Луис резко встал и подошел к окну. Отвечал он, глядя на улицу:
– Не для протокола, Шаса. Обычно мы так не делаем, но здесь имеют место необычайные обстоятельства. Наши былые добрые отношения, ваш нынешний пост… – Он повернулся от окна. – В обычных обстоятельствах мне бы об этом вообще не доложили, по крайней мере не на этой стадии расследования.
Слово «расследование» заставило Шасу вздрогнуть; ему захотелось поскорее услышать дурную новость Луиса и покончить с этим, но он сдержал волнение и нетерпение и спокойно ждал.
– Уже некоторое время нас тревожит серия краж в богатых пригородах; вы, конечно, об этом читали. Пресса прозвала вора «Капским мусорщиком».
– Конечно, – кивнул Шаса. – Некоторые из моих друзей, самых близких, стали жертвами: Симпсоны, Вестоны. Марк Вестон лишился коллекции золотых монет.
– А миссис Симпсон – своих изумрудов, – согласился Луис. – И вот во время облавы в Шестом районе мы обнаружили у одного скупщика краденого серьги с этими изумрудами. Мы действовали по наводке и обнаружили большое количество краденых вещей. Мы арестовали скупщика – это цветной парень, который продавал в магазине электротовары, а через черный ход принимал краденое. Он у нас уже две недели и начал сотрудничать со следствием. Дал список имен, и в этом списке оказался парень по имени Руфус Константайн. Слышали когда-нибудь о таком?
Шаса отрицательно покачал головой.
– Как это связано с моим сыном?
– Сейчас объясню. Этот Константайн, по-видимому, продал изумруды и часть награбленного. Мы задержали его и допросили. Упрямая оказалась мартышка, но мы нашли способ заставить его расколоться. Запел как по нотам. К несчастью, мелодия оказалась неприятной.
– Шон? – спросил Шаса, и Луис кивнул.
– Боюсь, что да. Похоже, он был главарем организованной банды.
– Это бессмыслица. Шон? Не может быть.
– Ваш сын – известная личность.
– Да, в свое время он немного выходил за рамки, – признал Шаса, – но сейчас угомонился и много работает. Зачем бы ему ввязываться в уголовщину? Я хочу сказать, он не нуждается в деньгах.
– Ученикам клерков много не платят.
– Я даю ему на карманные расходы. – Шаса снова покачал головой. – Нет, я в это не верю. Что он может знать о кражах из домов?
