Генрих, будучи разумным политиком, выразил готовность пойти на компромисс и тут же сообщил в Англию, что отпустит Ричарда за сто пятьдесят тысяч серебряных марок — невиданный выкуп.
Филипп Французский предложил императору удвоить сумму, если тот передаст Ричарда ему. Он-то устроит такой суд, который не посмеет оправдать Ричарда. Генрих не мог себе позволить пойти на это. Он был императором, а не торговцем. Тогда Филипп предложил платить двадцать тысяч марок за каждый лишний месяц заточения Ричарда. Но и на это последовал отказ.
В Англии были введены дополнительные налоги — за возвращение короля заплатил народ. Впервые в истории страны был установлен налог на землю, даже монастырям и соборам пришлось раскошелиться.
Когда деньги были собраны, Элеонора, которая никому не доверяла, сама отправилась с ними на континент. Она передала императору выкуп, но из разговора с ним поняла, что тот находится в сомнении: ему хотелось оставить себе выкуп, но не освобождать Ричарда. Поэтому королева подготовила лошадей, и, когда Ричард вышел на свободу, оба они вскочили в седла и поскакали к Антверпену. Кстати, Элеоноре было тогда семьдесят три года. С дороги она послала вперед гонца, чтобы корабль ждал их в порту с поднятыми парусами.
Элеонора снова была права. Как только они уехали, император получил еще более выгодное предложение от Филиппа и приказал догнать и вернуть пленника. Однако, когда погоня достигла Антверпена, всадники увидели лишь парус на горизонте.
В Англии сидел Джон, которому было обещано, что Ричарда поймают в пути и убьют. Он ждал сигнала выступить.
Вместо этого к нему в ворота постучался гонец с короткой запиской от французского короля:
«Осторожно. Дьявол на свободе».
Версию дальнейших событий тех дней каждый из нас помнит с детства. О ней рассказал Вальтер Скотт в романе «Айвенго».
Львиное Сердце еще семь лет правил королевством, но в самой Англии почти не бывал. Всю свою энергию он потратил на бесконечную и безнадежную войну с Филиппом. Он штурмовал замки, сражался, наступал, терпел поражения. Расплачивался за все народ Англии, потому что чиновники Ричарда знали лишь одно — выкачивать как можно больше денег: король воюет. Страна обнищала, и в Лондоне зрело восстание во главе с Уильямом Длиннобородым. Его сторонники были разбиты на боевые группы и вооружены. Но, по несчастливой случайности, агентам канцлера удалось выследить Длиннобородого с его помощником. Когда те укрылись в церкви, королевские слуги сожгли их там живьем. А так как в город были уже стянуты войска и никто не имел права под угрозой смерти выйти на улицу, восстание было подавлено в зародыше. Впрочем, это не решило проблем, а лишь загнало их внутрь.
А Ричард погиб глупо. Он всегда умудрялся совершать необдуманные поступки — прав был мудрый султан Салах ад-Дин.
Ричард мучился от безденежья: доходов на бесконечную войну не хватало. Летом 1199 года он прослышал, что в одном из замков в Лимузене найден огромный клад. Ричард тут же потребовал, чтобы владелец замка передал ему как сюзерену половину клада. Тот ответил чистую правду: слухи о сокровище сильно преувеличены, найдено всего несколько старых монет.
Ричард не поверил и во главе отряда наемников кинулся к замку, чтобы расправиться с его обитателями. Он в страшном гневе поклялся, что повесит всех жителей замка, включая женщин и детей. Разумеется, обитатели замка решили защищаться до последней капли крови. И одному из лучников повезло: стрела, пущенная им, пробила кольчугу и засела в плече Ричарда.
Хирург, который вынимал стрелу, ничего не знал о сепсисе и микробах. Вскоре рана загноилась, и началась гангрена. Беренгария застала короля живым. Перед смертью он простил лучника, ранившего его. Правда, командир отряда наемников, после того как замок пал, приказал сжечь лучника живьем. Так что даже последняя воля короля не была выполнена.
Ричард Львиное Сердце сражался всю жизнь и ничего не добился. У него были многие качества великого человека, но куда больше недостатков и слабостей. Он был рыцарем и лишь затем королем. Он остался в истории Англии героем, хотя в действительности настолько подорвал ее экономику и нарушил систему социальных отношений, что его преемнику Джону пришлось пожинать плоды этих героических деяний.
Слабый и коварный, ничтожный и сластолюбивый, Джон вечно соревновался со старшим братом и вечно терпел поражения. В конце концов он умер — то ли от обжорства, то ли отравленный монахами — в тот самый день, когда, убегая от собственных баронов, утопил в реке все сокровища страны, которые таскал с собой в обозе, не доверяя никому.
Мать его к тому времени уже умерла. Элеонора скончалась в 1204 году в возрасте восьмидесяти двух лет, до последних дней сохранив острый ум и энергию. В восемьдесят лет она в течение нескольких дней руководила обороной небольшого замка против французской армии. Умерла она, утверждают хронисты, от глубокой тоски, видя, во что превращается Апглия и как ничтожен ее младший сын.
Жена Ричарда Беренгария, горячо любившая своего легкомысленного супруга, после его смерти ушла в монастырь и дожила до 1230 года.
Заключение
Несколько слов о том, чего в книге нет.
Я подбирал материалы к ней несколько лет, до тех пор, пока не возникла опасность утонуть в бесчисленных фактах и легендах и никогда не начать собственную работу.
Уже приступая к ней, я был вынужден отказаться от многого ради более подробного рассказа о некоторых государствах, событиях, людях, книгах… Если бы я говорил обо всем, то книга либо стала бы сухим перечнем фактов, либо разрослась бы вдесятеро.
Поэтому я намерен лишь упомянуть о темах, не вошедших в книгу. Если читателю интересно, он может обратиться к специальным трудам и дополнить картину 1185 года.
Я не написал об обыденной жизни XII века, о цеховой организации городов, банковских операциях, правах, положении крестьян и горожан, религиозных течениях, литературе, искусстве и архитектуре, об экономических отношениях, военном искусстве, манере одеваться, пище и т. д.
Небезынтересно было бы рассказать и о мировых религиях того времени: о буддизме, конфуцианстве и даосизме, а также поведать о ересях Лангедока и о кровавых войнах французских баронов с лангедокскими городами, о борьбе язычества и христианства на Руси и в Прибалтике.
Если о Китае говорится скупо, то для Индии вообще в книге не нашлось места. Разделенная на царства и княжества, Индия стала жертвой мусульманского вторжения. После ряда кровавых войн войска царей Северной Индии в 1192 году были разбиты, и к рубежу XIII века возник Делийский султанат. Государства Южной Индии сохранили независимость, однако источников по истории этих мест почти не сохранилось. Выше уже говорилось, что Индия в отличие от Китая не имела традиции летописания и о некоторых государствах мы знаем лишь по архитектурным памятникам.
В книге не рассказано о государствах Средней Азии. Крупнейшее из них, Хорезм, лишь упомянуто. Деятельность самого известного из хорезмшахов, Джалал ад-Дина, падает уже на начало следующего века.
Нет в книге Киликийской Армении…
Мне приходилось выбирать. В Грузии в те годы творил Руставели, в Азербайджане — Низами. Им и было отдано предпочтение. Из русских княжеств избраны два, и жизнь Новгорода, столь великолепно воссозданная археологами, почти не освещена. Говорится о Польше, но нет Болгарии и Венгрии, обойдена Чехия. Есть Англия, но о Франции рассказано лишь отраженно, а Испания из повествования выпала совсем. Не упомянуты Скандинавские страны, где завершилась эпоха викингов и создавались феодальные королевства. Все эти и подобные неизбежные упущения осознанны. При прочих равных условиях я старался вести речь о людях, которые либо известны многим, либо имели удивительную судьбу.
Меня можно упрекнуть в том, что, говоря о взлете мировой литературы в XII веке, я рассказал только о восьми шедеврах: «Повести о доме Тайра», «Слове о полку Игореве», «Витязе в тигровой шкуре» и «Пятерице» Низами, упомянув монгольское «Сокровенное сказание» и японские повести. Но если обратиться лишь к знаменитым рукописям той эпохи, пришлось бы посвятить книгу только им. Задумайтесь: в Норвегии тогда создаются великие саги, громадный исторический труд «Земной круг». Саги пишутся и в Исландии. К этому периоду относится сложение «Песни о Нибелунгах», при дворе Элеоноры Аквитанской создается «Тристан и Изольда», южнее, в Испании, рождается величайшее произведение испанской средневековой литературы — «Повесть о Сиде». А арабская и персидская лирическая поэзия? А литература Китая, в которой соседствовали романы, краткие новеллы, изысканные поэтические миниатюры и строгие, подробные летописи? А французские рыцарские романы? А замечательные драматичные византийские хроники и плутовские романы?
