Я осторожно кивнула, перебрасывая шлейф через руку. Где там этот мрысов веер? И чем, спрашивается, мне придерживать газовый шарфик?!
5
Свадьба праздновалась под открытым небом: на площади возле Академии, где раньше вольготно раскинулся восточный базар, всю неделю устанавливали шатры, столы, цветочные арки и прочую праздничную атрибутику. Последние работы заканчивали этой ночью, поэтому как мы ни торопились, а все-таки не могли сдержаться и с любопытством оглядывались по сторонам.
В центре площади стоял огромный стол в форме подковы («На счастье!» — авторитетно утверждал эльф-оформитель). Стол был обширен, как просторы Лыкоморья, и покрыт снежно-белой скатертью с серебряными узорами. Вокруг него уже толпились приглашенные. Молодожены еще не появились: Полин собиралась выходить замуж только один раз и потому желала получить от этой свадьбы максимальное удовольствие. Сейчас они с Саидом, как обычные жених и невеста, бросали монетки в фонтан с олененком (на счастье), гладили сверкающее правое ухо кошки перед зданием городской ратуши (так полагается, Саид, и не спорь!), и прочее, прочее, прочее… Как я узнала позже, больше всего принцу понравился обычай вешать замок на Мосту Любви с последующим выбрасыванием ключа в реку. Счастливые новобрачные еле-еле смогли найти свободное место.
Список достопримечательностей оказался обширен, как свадебный стол, а Полин, в отличие от гостей, сегодня была сыта любовью. Поэтому гостям оставалось только уповать на голодных и оттого весьма убедительных близнецов аунд Лиррен.
Вообще-то мне, как подружке невесты, полагалось быть сейчас вместе с ней. Но в этом случае я не успевала подготовиться к выступлению. И Полин пришлось пойти на эту жертву.
Поддерживаемая Генри Ривендейлом, я поднялась на сцену по семи («А как же, счастливое число!» — утверждал все тот же эльф) ступенькам, застеленным красным ковром. Сцена располагалась как раз напротив мест жениха и невесты. Я проскользнула за кулисы, вытащила из-за корсажа листок с текстом, перечитала еще пару раз, переговорила с Муинной, отвечавшей за музыкальное сопровождение, и выслушала восемь комплиментов и один совет сменить платье на розовое. Или сиреневое, на самый худой конец.
Наконец снаружи послышался оживленный шум. Я выглянула и удостоверилась, что молодые уже выходят из кареты. Можно начинать.
И торжество началось.
Эллинг и Яллинг, в одинаковых элегантных костюмах, одновременно управляли ходом праздника и бодро уничтожали всю провизию, до которой только могли дотянуться. Радиус охвата у среднего эльфа составляет длину руки и еще немножко, а братья аунд Лиррен ни в чем не были средними. Я выглянула из-за кулисы и поняла: если мы хотим успеть к свадебному столу, стоит поторопиться.
К Полин между тем давно уже тянулся ручеек дарителей. Тут тоже существовал определенный ритуал: гость вручал невесте подарок и получал взамен специально испеченную булочку в виде сосновой шишки. Как объясняла Полин, булочка символизировала богатство, здоровье, удачу и что-то там еще, «ну, в общем, додумаешь сама». Не знаю, додумывали гости или нет, но все выглядели довольными.
Наконец близнецы объявили о нашем подарке.
Заиграла музыка. Мы с Генри переглянулись и вышли навстречу друг другу из разных кулис. В зале — тьфу ты, за столом! — постепенно установилась тишина, только изредка доносились странные сдавленные звуки: это самые голодные из гостей торопливо доедали свой салатик.
Проигрыш закончился. Генри повернулся ко мне и с чувством пропел начало своей партии — первые три строки. В зале стало совсем тихо, и я понимала отчего. Роль романтического героя, как и ожидалось, полностью захватила нашего герцога. Незамысловатые слова песенки в его устах прозвучали как какое-то откровение — возможно, потому, что услышать от Ривендейла причудливо срифмованное: «Ты моя, ты любимая», — мечтала половина алхимического факультета. А уж если учесть, что на лице у Генри отражалась вся гамма необходимых чувств, как то: страсть, нежность, обещание скорого совместного светлого будущего… «Одной мне лучше пока не гулять!» — трезво подумала я, глядя в ласковые глаза подружек невесты. Как бы так понезаметнее сделать знак от порчи?..
Следующие три строки были моими.
— Мне так мало в жизни надо! — с выражением пропела я, мысленно обращаясь не к Генри, а к Хельги. Вот уж поистине девушка его мечты!
Припев мы исполнили хором.
На втором куплете я зачем-то глянула на Саида и похолодела. На лице у принца было печатными буквами написано, о чем он думает. А думал он о том, что две жены — это куда лучше, чем одна, и очень удобно, что они уже подружились. Можно немного сэкономить на свадьбе. Принц, конечно, человек щедрый, но и о государственном бюджете подумать надо. Вообще все прекрасно получается: одна жена красивая, другая — умная! А если прекрасная пери будет ревновать, то он построит два дворца, один побольше, один поменьше…
Пока я в панике решала, что делать (может, хотя бы сфальшивить, а?!), Саид глянул куда-то вбок и изменился в лице. «Нет-нет, — теперь читалось в его взгляде. — Оно мне надо — две жены! Да мне и одной пока за глаза хватит!»
С чувством растягивая последнюю строчку, я посмотрела туда, куда смотрел Саид. Там сидел очень мрачный Рихтер, который внимательно рассматривал окружающее поверх бокала с вином.
Музыка закончилась. В моих руках сам собой материализовался роскошный букет белых роз, но не успела я сделать и шагу к заветным семи ступенькам, как что-то щелкнуло, скрипнуло, и музыка заиграла по новой. Я сразу узнала начальные аккорды нашей песни.
Генри, не растерявшись, запел первый куплет. Страсть, нежность и обещание неба в алмазах со второго раза удались ему еще лучше.
Когда мы во второй раз пели первый припев, вампир чуть заметно кивнул и спустился со сцены. Мы так не договаривались, но он уже протянул мне руку, и ничего не оставалось, как пойти следом. До сих пор не понимаю, как мне удалось спуститься, если одной рукой я держалась за Ривендейла, в другой сжимала букет, а чем-то нужно было придерживать шарфик, шлейф и злосчастный веер.
«Хоть бы она на третий круг не пошла!» — подумала я, медленно приближаясь к новобрачным.
Но проигрыш закончился, и музыка стихла. Я посмотрела на стол и поняла, что мне придется либо залезать на него, либо по-простому перекинуть букет Полин в руки. Но это как-то нечестно получается. Это она тут невеста, это она должна кидать букет незамужним девицам…
— Э-э… — сказала я, на ходу вспоминая подходящее заклинание.
Два белоснежных голубка, сотворенных прямо из воздуха, спустились ко мне и подхватили клювиками букет. Полин восхищенно всплеснула руками. Птицы, слаженно работая крыльями, доставили розы по назначению, под шумок стащили по крекеру из огромной вазы и исчезли туда, откуда явились.
Успех был ошеломительный. Полин стояла, прижав цветы к груди, и в глазах ее были слезы. Саид косо поглядывал на великолепного Ривендейла, но все-таки произнес краткую энергичную речь по-кафски. Его никто не понял дословно, но поддержали все.
— Горько! Горько! — закричали близнецы, в совершенстве изучившие человеческий свадебный этикет.
Мы с Генри, как те голуби, прихватили свои подарочные шишки и смылись под шумок.
Впрочем, «смылись» — это сказано так, для красного словца. Кто бы дал смыться подружке невесты и наследнику герцога Ривендейла!.. Для нас были приготовлены лучшие места. Так что слева от меня сидел парадный, отутюженный и очень недовольный жизнью Рихтер. Я с большим интересом косилась в его сторону — что-то подсказывало, что не скоро мне доведется увидеть любимого декана в праздничном камзоле и при шпаге. Шпага ему отчаянно мешала, но деваться было некуда. На этой свадьбе его сиятельство граф фон Рихтер был обязан соблюдать этикет.
Место справа изначально предназначалось Жоффруа. Я специально договорилась об этом с Полин, и невеста, как никто другой понимающая обычные человеческие желания, устроила все лучшим образом. Но в последний момент вмешались судьба и Магистр Эллеидар. Жоффруа срочно отправили с секретной миссией в дальние страны. А пустующее место досталось двадцать первому герцогу из рода Ривендейлов.
Я отпила белого вина из тончайшего бокала, заела это дело тарталеткой и огляделась. Здесь было за чем — и за кем! — понаблюдать.
Вот магистр Цвирт с молодой женой — бледный, официальный и немного настороженный. Когда мы встретились с ним взглядами, он вздрогнул, нахохлился, но тут же выпрямился и сделал вид, что мы незнакомы. Госпожа Цвирт дотронулась до его плеча изящной ручкой, затянутой в кружевную черную перчатку, и ковенец немедленно забыл о всяких там рыжих Ясицах. Алехандрина Родригес Диас Цвирт знала толк в кружевах. Ее черная мантилья, закрепленная на ажурном черепаховом гребне, вызвала шквал зависти у наших алхимичек.
