Нет, будет говорить им Клеменс. Это вопрос не об убийстве, а о правах. Подобная смерть означала насильственное перемещение в такие места, откуда человек при желании мог бы вернуться только через тысячу лет. Таким образом его лишали друзей, любви и крова. Насилие всегда останется насилием, и оно всегда…
О-хо-хо! К чему эти фантазии? Нужно действовать, а не мечтать!
— Сэм! — раздался знакомый голос.
Клеменс медленно повернулся и поднял голову. Ливи по-прежнему была бледна, но ей уже удалось овладеть собой.
— Сэм! А что же будет с женщинами, которых он увел в свой дворец?
— О боже! Как я мог о них забыть? — громко воскликнул он. — Лотар, за мной!
Увидев десятифутовую фигуру Джо Миллера, Клеменс замахал рукой, и титантроп вразвалку поспешил навстречу. По приказу фон Рихтхофена сотня только что прибывших лучников последовала за ними к бревенчатому дворцу Иоанна.
Приблизившись к высокой ограде, Сэм замедлил шаг. Его тревожило недоброе предчувствие. Иоанн должен был понимать, что если его соправитель и забыл о похищенных женщинах, то вскоре он о них обязательно вспомнит. Зная, что закон не докажет его вины, экс-монарх согласился предстать перед судом Совета. Но если Сэм попытается отнять у него женщин силой, терпению Иоанна придет конец. В ярости он может потерять остатки разума, и тогда гражданская война станет неизбежной.
Глава 22
Клеменс увидел около тридцати женщин, которые вышли из открытых ворот. Он понял, что Иоанн решил исправить свою ошибку. Задерживая миссионерок, экс-монарх рисковал быть обвиненным в похищении. А в этом вывернутом наизнанку мире похищение считалось еще более тяжким преступлением, чем убийство. Однако если женщинам не причинили вреда, Иоанн без труда мог опротестовать любое обвинение.
Внезапно Сэму показалось, что его сердце разорвется от ярости. Среди женщин он увидел Гвенафру.
Выкрикнув имя девушки, Лотар бросился к ней навстречу. Она побежала к нему, протягивая руки, и они заключили друг друга в объятия.
После минуты слез, поцелуев и трепетных взглядов она отошла от немца и приблизилась к Клеменсу. Сэм проклял себя за глупость и слюнявую нерешительность. Если бы он показал Гвенафре, что желает ее, когда она буквально предлагала ему себя, они могли бы сейчас наслаждаться друг другом и ей не пришлось бы обращать свой взор на распутного фон Рихтхофена. И почему он тогда не взял ее в свой дом? Почему он до сих пор надеялся на то, что Ливи бросит Сирано и вернется к нему? Но ведь это правда, черт возьми! Если он возьмет другую женщину, Ливи обидится и навсегда отвернется от него!
В его рассуждениях не было никакой логики. Но что бы там ни говорили философы, люди использовали логику только для того, чтобы оправдывать свои эмоции.
Гвенафра поцеловала Сэма, и несколько ее слезинок упало на его обнаженную грудь. Потом она вернулась к Лотару, а Клеменс остался с проблемой, по-прежнему не зная, что ему делать с королем Иоанном. В сопровождении Джо Миллера он вошел в ворота дворца. Минутой позже к нему присоединился фон Рихтхофен. Он ругался по-немецки и шептал что-то похожее на «Я его убью!».
Сэм остановился.
— Вам лучше уйти, мой друг! Я тоже схожу с ума от злости, но, по крайней мере, могу держать себя в руках. Мы теперь в логове льва, и если вы попытаетесь напасть на него, он убьет вас под предлогом вынужденной самообороны. Иоанн любит такие фокусы. На самом деле он мог похитить Гвенафру только для того, чтобы спровоцировать нас на необдуманные поступки.
— Если я уйду, вы останетесь здесь только с Джо! — воскликнул Лотар.
— Когда речь идет о Джо, слово «только» приобретает совершенно иной смысл, — ответил Сэм. — Кроме того, обнимаясь с Гвенафрой, вы, вероятно, не услышали моего приказа. Если я не вернусь через пятнадцать минут, армия Пароландо начнет штурм дворца и убьет каждого, кто будет здесь находиться.
Фон Рихтхофен с удивлением взглянул на Клеменса:
— А вы, оказывается, можете быть злым!
— С каждой новой проблемой и отсрочкой в строительстве парохода я становлюсь все более гадким и подлым! — ответил Сэм.
Он боялся признаться себе, что его гнев вызван не столько поведением Иоанна, сколько отношениями Лотара и Гвенафры. Клеменс по привычке направил ярость на старого врага, и если бы чувства действительно отвечали таким понятиям, как «жар» или «накал», Иоанн давно бы уже сморщился и покрылся трещинами. Впрочем, так оно и должно было бы случиться, если бы в мире существовала какая-то справедливость.
Клеменс вошел в большое здание, огороженное частоколом из сосновых бревен. Акула, один из телохранителей Иоанна, попытался преградить ему дорогу, однако Сэм и не подумал замедлить шаг. За его спиной раздался приглушенный рык. Увидев огромную волосатую фигуру, громила прошептал проклятие и отступил в сторону. Но он немного промедлил, в результате чего огромное бедро, покрытое рыжеватыми волосами, смело с пути массивного мужчину весом в двести тридцать фунтов, словно легкое перышко.
— Когда-нибудь я тебя убью! — прошипел Акула по-английски.
Голова Джо, как башня боевого корабля, медленно повернулась в его сторону, и ствол огромного носа нацелился в лицо-плоскодонку телохранителя:
— Да? Где же ты наберешь зтолько людей?
— Я смотрю, Джо, ты за словом в карман не лезешь, — шепнул Сэм. — Видно, сказывается мое влияние.
— Большинзтво из этих людей зчитают меня тупым, — ответил Джо. — Но они ошибаютзя.
— Ты, безусловно, прав, дружище.
Ярость Клеменса остыла и стала тускло-красной. Он понимал, что даже присутствие Джо Миллера не гарантировало его безопасности. Тем не менее Сэм надеялся, что Иоанн не будет доводить конфликт до крайности. Ему ведь тоже был нужен пароход.
Иоанн сидел за круглым дубовым столом в компании дюжины своих головорезов. Позади него стоял гигант Закскромб. Все держали в руках глиняные пивные кружки. В комнате пахло табаком и спиртным. Из-за высокого частокола солнечные лучи не попадали в окна, поэтому в помещении чадили несколько сосновых факелов. Глаза Иоанна покраснели — то ли от дыма, то ли от выпитого виски.
Сэм остановился, достал сигару из маленькой сумки, висевшей на поясе, и закурил. Рука дрожала, очень сильно дрожала. Это рассердило Клеменса и еще больше усилило его гнев.
— Что же вы так, ваше величество? — произнес он. — Разве вам не хватало тех женщин, которых вы захватили для гнусных оргий? Похитив Гвенафру, вы затянули петлю на своей шее. Причем я говорю отнюдь не фигурально! Гвенафра — гражданка нашего государства! И вам уже не оправдаться крестовым походом на Церковь Второго Шанса!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
